Любовь на балконе

Сан часто незаметно разглядывал своего соседа, но прятался каждый раз, чтобы его не заметили. Они жили на двенадцатом этаже многоквартирного дома, разделяемые балконом одного очень вредного дедули. В один из жарких летних дней Чхве решил позагорать. Развалился на плетёном кресле, попивая освежающий напиток. На лице его сияла лёгкая улыбка. А очки спасали от палящего солнца. До ушей донеслось чьё-то мелодичное мычание, а сердце пропустило удар. Тот самый сосед, парень на вид лет двадцати пяти. Сейчас он поливал цветы, что-то напевая. Его волосы спадали на красивое лицо, а в том, что оно было таковым, Чхве был уверен. Губы сложены в дудочку, а изящные руки ловко расправляются с лейкой, перебирая тоненькие стебельки. Его на самом деле удивило, что тот прячется под козырьком балкона, хотя его сторона и так находится в тени. «Может, не любит жару?». - пронеслось в голове Сана в тот момент. — Привет, — прозвучало неуверенно, но достаточно громко. Сонхва дёрнулся и посмотрел на парня, после расплываясь в улыбке. В отличии от Сана, тот уже все разузнал о любопытном соседе. — Привет, — отвечает Пак. — не ожидал, что ты заговоришь первым. — Я тоже. — Молчание. — Я Сан. — Я знаю. Меня зовут Сонхва, — усмехается старший. — рад познакомиться, наконец. Сан всегда был застенчивым, но от такого растерялся не на шутку. Он, чувствуя, как лицо горит, но отнюдь не от солнца, быстро подрывается с места и скрывается в квартире. В след доносится лишь прощальное «я тоже». Это определено вызывает у Сонхва смешок. Впрочем, он всегда был достаточно уверенным в себе, чтобы в его голове не возникло желание предпринять еще попыток заговорить с очаровательным соседом. Все началось с небольшого горшочка Гиппеаструма у двери балкона. Рано утром Сан по своей неуклюжести чуть не снес его ногой, но вовремя заметил. Сомнений, что это от Сонхва, не было совершено. Только как этот парень перелез через два балкона, было непонятно. Тем не менее Чхве сразу же занёс цветок домой. Он пах чудесно, но парень так часто вдыхал его аромат, что голова закружилась. Сонхва лишь на мгновения вытянул голову из двери и победно заулыбался, заметив, что подарок был принят. На этом цветочник, а именно так его охарактеризовал Сан, не остановился. Спустя пару дней его ожидала коробка печенья с шоколадной глазурью и записка. На ней красивым почерком было выведено: «В дни, когда загрустишь». Чхве не мог перестать улыбаться ещё несколько часов. Глупо, конечно, но что он мог с собой поделать? Тогда он и стал понимать, что такое внимание сильно влияет на него. В животе начинают «порхать бабочки» стоит им лишь пересечься на балконах. Дело продолжается месяц или два. Оба парня все сильнее привязываются друг к другу. Отправляют записки, от чего соседу, что живет между ними, совершено не нравится. В редкие моменты он успевал перехватывать писанину, разрывая и злобно бурча. Тогда и Сан, и Сонхва сильно грустили, не получая весточки от возлюбленного. Время медленно тянулось к поздней осени. Ещё не совсем холодно, но дожди и сырость заставляли больше времени проводить в тёплой квартире, нежели на балконе. Сан каждый вечер ждал Пака в гости. Оба знали подъезды и квартиры друг друга, но так и не доходили до них. Да и по правде, Чхве считал, что именно хен должен делать первый шаг. Сонхва бы и рад, но ему совершено запрещено выходить из дома. Он из той редкой категории людей, для которых солнечный свет опасен. Парень чувствует себя свободным лишь в предрассветные часы, когда ночь показывается во всей красе. Тогда он и оставляет подарки, пробираясь по карнизу к балкону младшего. Наступает холодный ноябрь, но на небе ни облачка. Такой лишь серый цвет, в который погружён весь мир. Сана уже не на шутку начинает злить, что парень не появляется даже на балконе. Как связаться с ним, Чхве не знает, а пойти в гости не позволяет гордость. В самом начале декабре, когда Сан пишет книгу, чтобы отвлечь своё разбитое сердце, раздаёт голос соседа. Парень выбегает на балкон, забывая, что хорошо бы было одеться тепло. — Прости меня. Я совсем старый дурак. Вот, — дедуля протягивает Сану кипу бумажек, — я же не знал. Ох, ох. Почитай! Да и не вини его. Тут я все попортил! — Чхве лишь кивает и скрывается за балконной дверью. Так много писем от Сонхва. Значит, он не забыл его. Парень учитывается каждым из посланий, понимая, что дурак здесь лишь он. Пак признаётся ему в любви, каждый раз придумывая новые формулировки. Сан тает от каждой строчки, от каждого слова, от почерка, который он теперь из тысячи узнает. Последнее сообщение оказывается не таким уж ярким и богатым на комплименты. Здесь Сонхва жалуется на своё здоровье. Он признаётся, что хотел навестить Чхве, но так спешил, что забыл самое главное - зонт, который бы укрыл от света. Болезнь Гюнтера* перечеркнула желание Сана пошутить о вампиризме его зазнобы. Он мало что знал о таких вещах, поэтому решил почитать в интернете. Чем больше он видел, тем больше его сознание подкидывало жутких картинок. Мысль пойти к Сонхва казалась единственной разумной. Он собрался впопыхах и выбежал прочь из квартиры. Только не учёл Сан, что время уже давно не детское. Заметил это он уже когда дверь подъезда открыла заспанная консьержка. Чхве ничего умнее не придумал, как наврать, что его другу плохо. Хотя, может, это и не было ложью. Он не помнит, как оказался на нужном этаже, как позвонил в квартиру. Сан лишь ругал себя, что будит несчастного парня поздним визитом. Тем не менее дверь открылась достаточно быстро. На пороге стоял вполне себе здоровый Сонхва и улыбался. — Ну, наконец! Я уже думал, что ты только на мои похороны явишься, — Пак пропускает гостя в квартиру, прерывая в себе приступ радости. — Я скучал. — Дурак! — возмущается Сан и сжимает любимого в объятиях. — Боги, я уже такое надумал! Я так испугался, хен! — Ну, тише, — Хва обнимает в ответ, утыкаясь носом в чужую макушку. Он лишь на пару сантиметров выше его Сана. — ты вкусно пахнешь. — Твоими маслами, — отвечает младший. — Прости меня! Прости за все! — Не стоит. Ты не виноват. Пойдём, я заварю нам чаю. Они оказываются в небольшой, но уютной кухоньке, где приятно пахнет комнатными цветами. «Точно цветочник» , — усмехается про себя Сан. Они сидят так, пока на небе не гаснут все звёзды. Сонхва науживает на плечи любимого плед и тянет за собой. — Тут все и началось, — хихикает младший, кутаясь лишь сильнее, когда они оказываются на балконе. — Да. Я люблю тебя, Сани, — признаётся Пак. — Мне нельзя смотреть на солнце, но мне оно и не нужно. Ты мне заменял все небесные светила, — он обнимает Чхве за талию, прижимая к себе ближе. — Я пойму, если ты откажешь мне. Свидания, прогулки и прочее… со мной у тебя не будет этого. — Сан готов задохнуться от возмущения. Он поворачивается к хену и хмуро смотрит на него. — И… — Заткнись уже! — шипит он и накрывает губы Пака своими. Они у него такие мягкие и тёплые, что Сан лишь сильнее поддаётся вперёд, практически наваливаясь на Сонхва. Тот распахивает глаза, но быстро соображает, отвечая на их первый поцелуй. Первый и такой важный. Он случился здесь, на балконе. Здесь же и зародилась любовь, разделённая лоджией ворчливого соседа. А он довольно улыбался, поглядывая за влюбленными. Винить себя пожилой мужчина не перестал. Когда оба соседа стали увядать, то укол совести кольнул где-то в районе сердца. Идя в магазин, он встретил соседа, что жил на этаж ниже Сонхва. Тот то и рассказал ему о страшном недуге парня. Чонри, а именно так звали дедулю, поспешил домой. Он разыскал все письма, которыми так хотел развести камин. Последние он прочел, вспоминая то счастливое время, когда его дорогая жена была жива. Он ведь тоже любил. Нельзя, чтобы два сердца так и не смогли согреться. Чонри выбежал на балкон и дозвался до юного соседа. Он еще долго будет извиняться перед молодыми. Те зла держать не будут, даже поблагодарят. Ведь если бы не его ворчание, они могли бы и не встретиться.