О преимуществах ночных похождений в ванные комнаты

Крышка чайника лежала неплотно и позвякивала на каждом шагу по пустым коридорам. Высокие острые своды и портреты, казалось, следили за ним сквозь сонно закрытые глаза. В последнее время это даже казалось забавным: пожалуй, пора было им всем привыкнуть к его еженощным похождениям, но он их не винил. Толпа учеников разной степени образованности с каждым днем нервничала все больше, и Седрик бы свои карманные деньги с лёгкостью и без остатка выложил за мантию-невидимку, да ещё плитку лучшего шоколада добавил бы сверху. Но мантии-невидимки ему не предлагали, а градус напряжённости неуклонно полз вверх, и в коридорах становилось попросту небезопасно находиться, особенно высоким фигурам, узнаваемым и хорошо заметным из любого угла этажей и переходов. Так что Седрик почти незаметно даже для самого себя переходил на ночной образ жизни. Конечно, выбора не посещать уроки у него не было, и из каких-то он даже что-то почерпнул, но большая часть дневного времени ползла, недовольно перешептываясь, под его сонные мольбы бежать быстрее. А ночью было спокойно. Куда-то исчезали маленькие девочки, вьющиеся вокруг крикливым роем, злобные взгляды почитателей соперников и просто тех, кому Седрик не нравился, хотя он не мог бы вспомнить ни их имени, ни сути произошедшего недопонимания, в существование которого верил, как любой хаффлпаффец и просто добрый человек; замолкали смешки и отдалённые заклинания, клацанье деревянной ноги не тревожило слух, а уставшие глаза могли наконец отдохнуть от обилия искрящихся и блестящих поверхностей, щедро освещенных солнцем и ещё сотнями свечей. Да, ночью было так замечательно, что Седрик спокойно жил бы ночью, переписывая конспекты и репетируя новые чары в пустых тёмных кабинетах, засыпая с рассветом, плотно задернув полог, и просыпаясь с видом на очередной закат. Ему все чаще думалось, что в школе немало таких же полуночников, и иногда, глядя в белый потолок из огромной горячей ванны, он сочинял свой идеальный ночной факультет, бесшумный и маленький, чтобы не тревожить остальных обитателей и чтобы было уютно и тихо. С чаем профессор придумала здорово, это точно. Седрик и не заметил, как быстро вошли в привычку одинокие поздние посиделки в горячей воде с чашкой свежих трав, заваренных заботливой рукой декана, или неравнодушных эльфов, или ещё кого-нибудь. Ему было странно все равно, потому что в мире Седрика не было места предательству и злобе, и их случайные следы начисто вычищались из углов существования, оставляя только мысли о необходимой внимательности, и каждый чайник он принимал с неизменной благодарностью, привычно не задавая вопросов. На ходу шепча пароль, он приближался к высокой двери на пятом этаже, звеня подносом с чайником и одинокой белой чашкой. Дверь щёлкнула и легко приоткрылась, Седрик вошёл, а потом из воды вдруг вынырнул Поттер, погруженный в горячее обсуждение чего-то с белым привидением, обернулся, ища нужную вещь глазами, увидел Седрика, моргнул и заорал. Он отшатнулся и едва не оступился, успев подумать, что это была бы самая бесславная и бессмысленная смерть со времен существования Турнира. "Погиб в результате несчастного падения, когда споткнулся о дверной порог из-за крика своего соперника, испугавшегося его внезапного появления глубокой ночью в ванной комнате". - Привет? - неуверенно пробормотал Седрик и попытался было дружелюбно махнуть рукой, но вовремя вспомнил про поднос с хрупко-жидким содержимым и сдержался, а Поттер перевел дух, застыл на мгновение с широко раскрытыми глазами, а затем завопил: - Русалки! - и тут же, будто не веря самому себе, шёпотом повторил, - Русалки, серьёзно? Седрик, уверенный в том, что если вся школа не переполошилась от первого крика, то сейчас толпа заспанных учеников точно прибежит сюда в панике в поисках трупа, жестоко убиенного очередным случайно забытым монстром, только кивнул, а белое привидение торжествующе хлопнуло в ладоши и мурлыкнуло - он предпочёл бы не знать, что привидения умеют мурлыкать, или хотя бы не быть свидетелем, - о том, что Поттер справился намного быстрее другого парня, высокого и красивого, но он, Гарри, все равно несомненно лучше, и Седрик, старавшийся не вслушиваться в чужие разговоры, вдруг подумал, не про него ли говорят эти двое, взглянул на раздраженно-смущенного Поттера и кристально ясно осознал. Все-таки про него. - Ладно, ладно, спасибо за помощь, лети уже, лети, пожалуйста, - затараторил Поттер, жалобно глядя на привидение, и оно таки убралось из ванной, напоследок ещё раз высунувшись из крана и взяв с него обещание навестить её, можно даже с этим парнем, в компании же веселее, а то она умирает со скуки в полуразрушенном туалете. Секунд за семь он взял себя в руки и обернулся, снова широко улыбаясь, и сказал: - Привет, Седрик! А потом добавил, немного подумав: - Что ты тут делаешь? И Седрик, намеревавшийся спросить у него то же самое, ненадолго потерял дар речи и просто протянул поднос с чайником поближе к воде. - Ой, это я тебе помешал, да? - Поттер нырнул и вынырнул. - Извини! Понимаешь, я решил последовать твоему совету, и оно наконец разгадалось, - в знак доказательства он вынул из воды золотое яйцо, которое за прошедший месяц успел возненавидеть не только Седрик, но и весь Хаффлпафф, и теперь заорало яйцо. Поттер быстро его захлопнул и почти без заминки продолжил: - Так что... Спасибо, Седрик! Ты не мог бы подать мне полотенце, а ещё отвернуться, пожалуйста, и я тут же уйду. Пока Поттер одевался, он трансфигурировал из другого полотенца ещё одну чашку и привычно и наполовину неосознанно порадовался, что она получилась фарфоровой и гладкой, без единого следа неподходящей чашкам махровости, а потом предложил ему присоединиться. Поттер моргнул, посмотрел на чайник, затем на Седрика, затем снова на чайник, и Седрик понял, что чайник непрозрачный, и поспешил уточнить, что это чай. - Что, настоящий чай? Правда? - Чай, - подтвердил Седрик, - Мелисса, мята, лаванда и душица. А ещё немного смородины. И я подозреваю несколько капель валериановой настойки, но доказать ничего не могу. Хорошо успокаивает, знаешь ли. Поттер засмеялся, кажется, впервые за последние дни и сказал, что не пил чай с самых летних каникул, только тот был чёрный и в пакетиках, а сколько он не пил травяной чай, настоящий, как он выразился, даже и вспомнить сложно. Седрик пожал плечами и наполнил сначала его чашку, а потом свою. Чай Поттеру понравился, он даже пошутил о том, чтобы похитить шляпу и заставить ее передумать насчёт Хаффлпаффа и бедного гриффиндорца, а то устал он уже от неизменной отчаянной храбрости, а потом они говорили, очень долго, и Поттер снова смеялся, и Седрик не сходя с места учился рассказывать истории, чтобы те превращались в захватывающие приключения, и оказалось, что перед глазами восхищенного радостного Поттера это довольно легко, и тоже улыбался, доливая чай и сетуя на нехватку сладостей, а потом Поттер перехватил и без того запутанную нить разговора и рассказал ему про близнецов и их планы, и про магглов, и автомобили, и кино, и вообще тот, кажется, выглядел сильно счастливее, чем тогда, когда Седрик только вошёл. Чайник закончился неожиданно быстро, и Поттер робко спросил, можно ли ему ещё как-нибудь прийти, он и сладости принесёт, уж очень замечательный был чай. А Седрик широко улыбнулся и сказал, что можно, конечно, он даже будет очень рад. "В компании же веселее", и Поттер засмеялся и немного покраснел, будто бы смущенный, а может, тоже вспомнил то привидение. Потом Поттер надел свою мантию-невидимку и исчез, направляясь в свою сторону коридора, а Седрик пошёл в обратную, и хотя ему не было видно Поттера, сейчас все ещё была ночь и один коридор на двоих. Седрик подумал, что мечты о ночном факультете сбываются, хотя и не так, как представлялось, что Поттеру нужно чаще смеяться, и ещё - что надо будет попросить у профессора чайник побольше и ещё одну чашку. В большой ванной комнате на бортике ванны стояла забытая белая чашка с чайными следами на донышке, и любой случайный прохожий мог наблюдать её необыкновенное превращение в такое же белое махровое полотенце.