Совиные стражи

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

       Уён испуганно сжался, войдя на площадь. Два помоста, огонь, толпа народа, ночь и хмурый Хранитель. И ещё что-то. Пугающее, неизбежное и неотвратимое. Сонхва держал пламя на ладони, и отблески играли на его лице, делая его черты резкими и неузнаваемыми. Уён инстинктивно ухватился сначала за руку стоящего рядом Чана, а потом почувствовал, как Сан сжал вторую, молчаливо поддерживая.        Впервые его допустили на обряд прощания, и Уён не совсем уверен, пришёл ли срок или же за него вступился Сонхва, каким-то образом доказав Хонджуну, что Уён не маленький. Хонджун за всё время не взглянул на него, ни когда проходил мимо, обходя круг, ни когда наносил знаки на лбы навечно уснувших стражей.        Сан лишь сильнее стиснул руку Уёна в своей, когда он едва не потянулся вслед за крылом Хранителя, а Чан свободной рукой потрепал его по волосам и прикрыл его спину крылом, защищая от поднявшегося ветра. На мгновение пришлось даже глаза от действа отвести, чтоб убедиться, что не померещилось, и Сан сомкнул крыло с чановым. Между ними творилось что-то такое, отчего сердце Уёна стучало так быстро, что дыхание сбивалось, отвлекая от всего на свете. Но Уён не знал названия этому. Пока ещё нет.        Когда Хранитель заговорил, Уён вряд ли понимал хоть слово, войдя в какой-то транс от тембра и ритма, что нёс с собой голос Хонджуна. Он говорил и говорил, а Уён лишь крепче стискивал ладони стражей, видя в пламени живых и гордых птиц, что любили лес и хранили его от бед, беззвучными тенями стелясь во тьме. Он видел, как хитрость чужаков погубила сов, и они так и остались наполовину обращёнными, в смерти оставаясь людьми-птицами. Сплавом несочетаемого и в то же время идеально смешанного в стражах леса.        Смерть для Уёна была ещё не совсем понятным, несмотря ни на что. Она вроде была, но её не было. И лишь в горячечных снах-кошмарах порой приходило что-то тёмное и страшное, после чего нет ничего, кроме тьмы и пустоты. Обычно Уён вскидывался, и в зависимости от того, чей дом приютил его на этот раз, он получал чай с вареньем или порцию ласки, или же молчаливый пронзительный взгляд и короткое «спи, сегодня злые сны больше не придут».        Хонджун говорил нараспев, слова превращались в образы, танцевали яркими красками перед глазами, рассказывали о жизни и о том, что даже потеряв своё тело и перестав существовать в этом облике, стражи будут жить снова. В дыхании ветра и свете луны.        Уён всхлипнул, вжавшись лицом в бедро Сана, когда пламя сорвалось с ладоней Сонхва и полыхнуло ярким светом, коснувшись стражей. Полученное отдавалось, дарило новый виток жизни, что придёт спустя короткое время, привычный и размеренный ритм жизни и смерти отсчитывал своё, поглощая тех, кто подкармливал Уёна брусникой с самого края леса, где деревья утопали в объятиях болот. Может, потому он и разревелся, стискивая в кулаках ткань брюк.        — Они улетели, но вернутся спустя время.        — Но сейчас их нет.        — Сейчас нет, — поддержал разговор Чан. — Но они остались в тебе. Ты же их помнишь? — Уён кивнул, ощущая, как тёплые ладони осторожно коснулись плеч и головы. — И пока ты их помнишь, они всегда с тобой.        — Их нельзя увидеть и потрогать.        — Но и луну ты потрогать не можешь, — спокойно возразил Сан.        — А я их узнаю?        — Кто знает, — вздохнул Чан и протянул всхлипывающему Уёну на ладони горстку земляники. С одуряюще ярким запахом и наверняка сладкую, напоённую солнцем. Уён немного успокоился и отлип от ноги Сана, немного сконфуженно глядя на мокрое пятно на чужом бедре из-за его слёз, взял ягодку, положил на язык, щурясь от яркого вкуса, но тут же снова всхлипнул.        — А если я забуду? Их больше никогда-никогда не будет?        — Тебе же уже сказали, что они придут в мир снова, — влез в разговор кто-то из стоящих позади. Но Сан с Чаном одновременно шикнули на него, присев на корточки рядом с Уёном.        — Когда с неба уходит луна, она разве навсегда исчезает?        — Не знаю, — растирая слёзы по лицу, вздохнул Уён.         — Она возвращается. Не всегда сразу. Бывают дни, когда ей нужно отдохнуть, но возвращается. И всегда проходит путь от серпа до кругляша, так и всё живое. Рождается, живёт и умирает, чтобы снова родиться.        — Правда?        — Точно. Ешь ягодки и не думай о грустном.        — В следующий раз меня не позовут?        — Отчего же?        — Я веду себя как маленький.        — Ты задаёшь вопросы и пытаешься разобраться, а это значит, что твой пытливый ум ищет ответы. И я бы не был столь строг к себе. Посмотри на Хранителя — он не выглядит недовольным, глядя на тебя. Не о чем беспокоиться. А слёзы не делают тебя слабым, лисёнок.        — Честно?        — Абсолютно. Можешь спросить у Хранителя, когда придёшь к нему.        Бросив взгляд на Хонджуна, Уён окончательно стушевался и ткнулся лицом в чужие крылья, которые пахли совершенно иначе, чем крылья Хранителя, но всё равно было приятно ощущать себя в этом коконе из тепла.