Ты чувствуешь то же, что и я?

«Скажи мне, ты когда-нибудь испытывал тоже, что и я сейчас? Когда стоишь возле зеркала и не понимаешь, кто находится в его отражении? Ты? Нет. Нет, это не можешь быть ты. Слишком яркий, слишком светлый, слишком… живой. Что не так? Может осколки на твоих нынешних руках? Ссадины и ожоги, так и не сошедшие с бледной кожи? Ее оттенок, немного сероватый, болезненный и отталкивающий, напоминающий мертвеца. Может кости, виднеющиеся из-за тонкой белой футболки, что висит на худых плечах. Может ноги, еле держащие тебя, дрожащие, будто ты бежал несколько километров не останавливаясь, а дрожь не давала покоя, как и в последние несколько лет. Может губы, которые уже покрылись коркой засохшей крови. Которые чувствовали так много прикосновений, так много нежности, а теперь лишь терпкий вкус сигарет, который, кажется, навсегда отпечатался на них. Может веснушки на щеках, плечах, которые ты так любил, но сейчас они кажутся тебе отвратительными. Будто сотни песчинок на белом покрывале возле моря. Их уже почти не видно. А может глаза? Они ли скрывают все тайну наших душ? Зеркала, сотни разбитых в дребезги жизнью, и сотни, пылающих любовью к ней. Мое отражение сверкает, показывает всем видом, что «нет, я еще не разучился радоваться, еще не разучился любить», но настоящий я сдался. Смотреть себе же в глаза не выходит без отвращения. Хочется стереть этот образ навсегда, чтобы никогда не видеть себя. Не чувствовать то же, что я чувствую сейчас. Не кричать, срывая голос, надрывая связки, и зарываться руками в черные волосы, оттягивая их у корней, и ощущать, как слезы текут по щекам, убиваясь от собственной беспомощности. Слабости, бессилия. Не падать на холодную плитку в ванной и не чувствовать ее холода. Не разбивать в порыве гнева зеркала и не рассыпать по ним паутины трещин. Не ощущать осколки, впивающиеся в кожу рук окровавленных. Согласись, ты ведь чувствовал то же? Ты ведь понимаешь, какого это? Сбегать от проблем, бежать от них куда угодно, лишь бы больше не осознавать, что рядом нет никого, кто сможет помочь. Может быть, в другой город, деревню, страну, куда угодно, но бежать, сломя голову, и чувствовать ветер, дующий в лицо и смывающий слезы, не перестающие стекать по щекам. А ведь иногда так хочется вновь оказаться в том маленьком городе вместе с тобой. Играть друг другу на старой гитаре акустической и не стесняться петь во весь голос самые любимые песни. Плевать на холод, на ослабшие ноги, промёрзшие пальцы рук, не перестающих играть, играть и играть, потому что это кажется единственным спасением в тот момент. Помнишь ведь, как я клялся тебе в вечности, в верности. Клялся, что никогда не смогу жить без тебя, но откуда же я знал, что ты, Тэхён, навечно пленишь меня и мои мысли одним своим голосом. Откуда же я знал, что, даже лежа в высокой траве под звездным небом, завораживающим своей необъятностью и таинственностью, все, что мне будет нужно — это смотреть на твой профиль, освещенный ночным сиянием. Твои глаза, смотрящие на звезды и яркая улыбка. То, как ты радуешься, находя новое созвездие, не осознавая, что даже твои рассказы о космосе, которые я так любил, не завораживали меня так сильно, как твой голос. Ты ведь тоже чувствовал это? А чувствуешь ли ты когда-нибудь спокойствие в одиночестве? Любишь ли сидеть один в комнате и смотреть в потолок, бездушно разговаривая сам с собой? Представлять, как кто-то сидит рядом? Я представлял тебя, Тэхён. Представлял, как ты отвечаешь на мои глупые вопросы в пустоту, как держишь меня за руку и как шепчешь что-то на ухо, словно это тайна, которую должен знать лишь я. Раньше я так любил оставаться одному. Мне казалось, что ничто не разложит мои мысли, чувства по полочкам так хорошо, как пустота в комнате. Но когда эта пустота внутри тебя, она поглощает, а не распределяет. Все эмоции, страхи, воспоминания. Убивает и разрушает то, что мы так долго строили вместе. Что строил ты. Разрушает меня. Я так хочу иногда вернуться в детство. Снова быть ребенком, маленьким таким, чтобы все вокруг казалось гигантским, устрашающим. Чтобы снова прятаться за юбку матери и бежать в постель от монстров под кроватью только выключив свет, забираясь под одеяло с головой. Вот так и засыпать, или с книгой в руках, так и не дочитанной до самой корки глубокой ночью. Притворяться, что заснул, когда родители заходят в комнату проверить, сплю ли я, а потом целуют в нос, в лоб и, не выдерживая, улыбаться и обнимать их в ответ. Вновь путешествовать на машине вместе с семьей. Видеть новые места, интересоваться всем на свете, искать приключения на задницу и не бояться ничего на свете (кроме больших дядь и теть во дворах, которые треплют волосы при любой возможности). Ощущать себя великим и большим, когда маленькие котята и собаки, только открывшие глаза, бегут за тобой и слушают, будто понимая каждое слово. Следить за жучками, пробирающимися из одной норки в земле в другую, расспрашивать отца и мать обо всем на свете. Бежать за радугой и искать ее конец, чтобы откопать заветные сокровища, лежать в траве и смотреть, как облака плывут по небу, куда-то убегая быстро-быстро. Приносить маленького щенка домой, а потом прожить с ним еще десять лет. Ходить в школу по камням, ехать на автобусах в наушниках и слушать самые любимые песни, играть с друзьями во дворе. Смеяться, плакать, падать и вставать, играть, бежать и прыгать, но жить и чувствовать себя живым. Чувствовать, что нужен кому-то. Не думать о будущем, о работе, образовании, предательстве, заработке, а просто смеяться в глаза страху и бежать на встречу приключениям с компанией мальчишек за спиной. А потом знакомиться с новыми и новыми людьми в свои пятнадцать, встречать одну, потом другую, а в итоге увидеть тебя в свете софитов и будто позабыть обо всем на свете, слышать только стук сердца, отдаленный гул, проезжающие мимо машины… и твой голос. Поймать твой взгляд и вновь тонуть все глубже и глубже, пока ты мне не улыбнешься. Бежать вслед за тобой впервые, дотронуться руки твоей впервые, заговорить, улыбнуться в ответ, видеться каждое воскресенье, переписываться каждую минуту, смеяться, плакать, напиваться, засыпать вместе, ссорится, а потом молить о прощении и впервые целовать тебя под дождем в слезах и ссадинах от падения и с одышкой после быстрого бега, но плевать на все, потому что твои губы дотронулись моих. Мечтать об этом несколько месяцев, а на следующий день, отрезвев, не понимать, был ли это сон или все же реальность?.. Я правда не понимал, Тэхён. Происходило ли все это на самом деле. Мне казалось, что я просто напился и напридумывал себе черт знает что. Я не помнил, как ты тащил меня пьяного до дома, смеялся, когда я обнимал тебя на пороге и не мог отпустить, как мы плакали навзрыд, признаваясь в чувствах, как были счастливы, узнав о взаимности и вспомнив это, я услышал звонок в дверь и, когда увидел тебя и услышав тихое «Привет, Чонгук-и», я сквозь слезы улыбался, душа в объятьях и до сих пор молился, чтобы это был не сон. Я так хочу вернуть все это. Вернуться в прошлое и пережить заново каждую секунду с тобой. Изменить все. Вернуть обратно все сказанные слова. Запихнуть куда подальше свою чертову гордость и побежать к тебе с просьбами не уезжать. Я так хочу все изменить, но, увы, уже ничего не исправить и я понимаю, что бессмысленно мечтать об этом. Глупо ли это? Убиваться из-за любви к кому-то? Раньше я думал, что это и в правду глупо. Думал, что так бывает лишь в дорамах и книгах. Но будто сам оказался персонажем из сопливой драмы. Ты ведь понимаешь меня, верно? А знаешь, я ведь так ненавижу это чувство тоски по кому-то. Ненавижу, когда все тело рвется по одному тебе, даже несмотря на осознание, что я сам виноват в том, что ты не рядом. И это то, что я ненавижу еще больше, чем тоску. Себя. Интересно, а ты тоже тоскуешь? Скучаешь ли по мне, как я? Бывает ли у тебя такое, что сердце разрывается при воспоминаниях обо мне? Бывает ли так одиноко и тоскливо, что разговаривать с самим собой уже не кажется таким бредом? Ты плачешь? Как часто? Скучаешь по мне? А сильно ли? Ты ведь не пьешь? Надеюсь, бросил. А я скучаю. Очень сильно. Я не буду просить тебя простить. Не буду просить вернуться. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Не буду врать — я уже ненавижу всех твоих возможных парней. Ненавижу каждого из них. Но хочу, чтобы ты знал, что с кем бы ты ни был; где бы ты ни был, я всегда буду любить тебя. И моя любовь к тебе безгранична. Скажи, ты испытываешь то же, что и я?.. Я вновь клянусь, что не забуду тебя. Я вновь клянусь тебе, что никогда не перестану думать о твоих прикосновениях, о твоем голосе, о тебе. И я клянусь, что что бы ни случилось, я всегда рядом. Я не знаю, сколько еще смогу продержаться, но я просто буду жить с воспоминаниями о тебе. Я все еще люблю тебя, Тэхён.» Руки Тэхёна трясутся, когда последняя строка в письме прочитана. В глазах медленно собираются слезы, а в горле застревает ком, не дающий вырваться наружу крикам. Тэ прикрывает глаза и скатывается вниз по стене. — Да, Гуки, ты прав, — шепчет он в пустоту, закрывая глаза ладонями, и улыбаясь сквозь слезы. — Я действительно чувствую все то же, что и ты. Наверное, ему еще никогда так сильно не хотелось обнять человека. Прокричать Чонгуку через все километры, которые разлучали их, что он не один. Что Тэхён, даже спустя шесть адских месяцев разлуки, все еще рядом, все еще в сердце. Сказать, что не он один скучает. Доказать, что он тоже все еще любит. Глупые ссоры, глупые крики, все было так бездумно и импульсивно, что даже спустя столько месяцев, Тэхён все еще не понимает, зачем они сделали это? Почему приняли решение бросить друг друга на произвол судьбы, хоть и клялись в вечности? Тэ ненавидел себя за это. За бессмысленные порывы эмоций, за ревность и только теперь, оглядываясь назад, видел все свои ошибки, которые причиняли боль обоим. Ненавидел себя за то, что сбежал, как трус, когда был так нужен своему человеку. Улетел на другой конец Кореи, в Тэгу, родной город, чтобы забыть обо всем. В попытках сбежать от проблем, как и говорил Чонгук. Почему он не остался? Почему они решили сбегать, закрывая глаза на боль и обиды друг на друга? Закрывать глаза на любовь друг к другу? Наверное потому Тэхён и сбежал. Чтобы не причинить еще больше боли. И Чонгук ведь так же. Боясь сделать больно своими порывами, убили души разлукой, но как теперь быть? Примет ли Чонгук его обратно? Даст ли еще один шанс? Ведь Тэхён готов на все. Готов на то, что Чон его отвергнет, что разозлится, что уже будет слишком поздно возвращаться, но он не сдастся. И, пожалуй, сейчас, когда его надежда вновь ожила, он готов сражаться до конца. В спонтанном порыве свалить обратно в Сеул, как считают родственники, и в побеге от прошлого, надеясь все исправить, когда открываешь окно машины, и оттуда дует холодный ветер прямо в вытянутую руку, ты чувствуешь себя по-настоящему свободным. Будто ничто в мире тебя не держит, ты сам по себе, но в случае Тэхёна все наоборот. Его сердце уже слишком давно держит человек, который точно также пленен им. Когда чувствуешь, как в лицо дует холодный летний ветер и кудрявые черные волосы разлетаются в разные стороны, понимаешь, что вся жизнь состоит из коротких моментов, как этот. От самых ранних детских, ярко запомнившихся даже спустя много лет, воспоминаний до теплых родных рук в твоих вечно холодных руках. В какой-то момент Тэхён растерялся, словно испугался чего-то. А что он ему скажет? После стольких месяцев разлуки просто приедет? Вот так, даже не предупредив? А вдруг Чонгук и вправду будет зол? Что тогда? Что сказать при встрече и сможет ли Тэхён вообще что-то вымолвить, вновь увидев его бездонные черные глаза? И Тэхёну уже кажется, что он и правда не сможет ничего сказать, когда стоит у его дверей, таких знакомых. Когда порывается позвонить в звоночек, но останавливается, едва не коснувшись его. Сердце предательски трещит, Тэ нервно теребит края своей рубашки и не может и шевельнуться. Душу тянет к этому месту, она чувствует, что за этой дверью есть что-то родное, желаемое. Там тот, по кому скучает сердце, тело и губы. Тот, кого Тэхён так долго ждал и так долго искал. Он не может потерять его. Иначе навечно потеряет себя вместе с ним. Слышится звонок в дверь. Пол тихо скрепит под ногами, а руки тянутся к ручке, словно чувствуя его. А, подняв взгляд из-под челки, увидев его, сердце останавливается. — Привет, Гуки, — тихо шепчет Тэхён, пока по глазам текут слезы не думая останавливаться. И наверное, Чонгук бы никогда не поверил, что Тэ перед ним настоящий, ведь вся боль, которую пришлось испытать, вполне могла сделать из тебя сумасшедшего. Но когда Тэхён все-таки не удержался, и все с теми же слезами кинулся обнимать стоящего в ступоре Гука, у которого от осознания, что это не сон, глаза также наполнялись слезами. И тело будто поняло, что рядом свое, родное, а руки крепко сжали плечи Кима, который уже вовсе не выдержав, стал реветь, утыкаясь носом в плече своего Чонгука. — Я скучал, — шептал он. — Я так скучал по тебе, Гуки. Прости меня, прошу. Чон медленно поднял руку с чужой спины и стал аккуратно, словно боясь, гладить Тэхёна по нежным волосам. Он смотрел вперед, осознавая, что Тэ рядом. Он тут, совсем близко. Что снова может почувствовать запах его кожи, как и раньше, уткнуться в макушку и чуть ли не задремать вот так, стоя, плевав на все и на всех. Главное, что он рядом, он пришел. Не важно то, что было и то, что будет дальше. Главное, что сейчас он может спрятать его от всего мира в своих объятиях и, как и раньше, просто слушать его голос и ощущать, как сердце, впервые за столько месяцев, вновь бьется от любви, а не от боли. — Я тоже скучал. И вот так, упав на колени в коридоре комнаты, можно просидеть сколько угодно времени, ведь теперь, будто сквозь, наконец, рассеявшийся туман, они видят друг друга. Чувствуют тепло тел, губ, рук. Верят в будущее, которое было скрыто в пелене боли и неизвестности, как и прошлое. Верят, что все возможно. Все еще любят друг друга и будут продолжать до самого конца.