***
После матча, в котором они заняли третье место, оказавшись между двумя последними отрядами, Каустик поспешил покинуть медотсек и вернуться в свою лабораторию. Раньше он тотчас занялся бы анализом данных, собранных в матче, однако на сей раз его мысли были занятым другим. Они с Октейном не так давно были вместе, так что всё ещё привыкали друг к другу; а Каустик, как и его брат, по иронии именно с помощью Ваттсон ещё и учились доверять кому-то, кроме себя. В лаборатории царила гробовая тишина — казалось бы, что может быть лучше? Идеальные условия для работы. И всё же чего-то не хватало. Одной маленькой детали. Маленькой, шумной, надоедливой… Любимой детали. Когда Октейн подолгу стал пропадать то на Псамате, то где-то в районе Солас Сити, Каустик впервые осознал, что скучает по нему. Они практически не виделись вне матчей, и доктор знал лишь то, что всё это было как-то связано с попыткой его отца захватить власть. Привыкший всё скрывать, Каустик впервые ощутил, как ему отплатили той же монетой, и он не вправе был требовать большего. «Вам нужно как-то поддержать Октавио», — пронеслось в голове. Доктор облокотился о спинку кресла и задумался, глядя куда-то вглубь лаборатории, где стояли клетки с подопытными животными: начиная с крыс и кроликов и заканчивая ищейками и летунами. — Ну конечно! — внезапно вслух выпалил он.***
Поймать Volaticus locustodraco не составило никакого труда — в конце концов, ловушки были его специализацией — однако что с ним делать дальше, Каустик понять не мог. Естественно, он часто ловил самых разных зверей, укрощал самых опасных хищников и мог поставить опыт на любом из них. Добиться своего силой было легко, но лаской… Каустик подошёл к клетке с крылатым зверем и осторожно поставил ему миску с едой. Возможно, он мог бы достичь результатов старинным павловским проверенным способом — выработать у животного условные рефлексы, однако если с кнутом он ещё мог справиться, с пряником же всё обстояло куда сложнее. Внезапно в дверь постучали, и Каустик раздражённо фыркнул, прежде чем открыть. — Здорова, док! — широко улыбнувшись, громко заявил Фьюз. — Сегодня суббота, помнишь? День нардов! Уолтер тотчас фамильярно прошёл внутрь, положил на стол складную доску с нардами и пару бутылок пива. — Как жизнь молодая? У тебя новый зверёк? Или ты ещё не успел подрезать бедолаге крылышки? — просунув руку меж прутьев, Фьюз потрепал летуна по голове, точно, как Октейн тогда в матче. — Это экспериментальная особь, — стушевался Каустик. — Эксперимент заключается в попытке приручить её. — Так вот оно что! — рассмеялся Фицрой. — И как оно? — Пока что результаты неудовлетворительные, — сухо выговорил доктор. — Дай угадаю, это подарок твоему малому? Я слышал, он трещал что-то о ручных летунах, — ехидно улыбнулся Фьюз. — Вовсе необязательно. — Да брось! Старине Фьюзичу можно довериться! — Уолтер похлопал Каустика по плечу. — Знаешь, его подружка-медсестричка вроде как теперь якшается с Мэг, — уже серьёзнее проговорил он. — Ты что-то об этом знаешь? — тут же всполошился Каустик. — Немного… — вздохнул Уолтер. — Я должен был помешать им… Но теперь уже поздно, так что хоть тебе помогу. — Благодарю, — негромко произнёс Каустик. — Я ценю твою помощь. — Эй, мы же друзья, верно? Ты всегда можешь на меня положиться, — тепло улыбнулся Фьюз. — Знаю я тут одного эксперта по диким животным…***
— Вот так… Нежнее… — Фьюз держал руку Каустика в своей, аккуратно направляя. — Уолтер Фицрой прав, — проговорила Бладхаунд, наблюдавшая, как они гладили летуна по голове. — Зверь должен почувствовать твою любовь — иначе его не приручить. Каустик нахмурился, почти жалея, что попросил о помощи, однако прогресс действительно был: Себа́стиан — первым же делом Каустика заставили дать летуну имя — потихоньку начинал доверять ему. — Ты должен полюбить его, тогда он полюбит тебя в ответ, — улыбнулся Фьюз. — Ты должен понять его характер, а? — Буду стараться, — процедил Каустик. — Летуны очень свободолюбивы, — добавила Бладхаунд, — передержишь его в клетке, и он сгинет от тоски. Так что прошу, выпускай его хоть иногда. — Я отметил данную особенность, благодарю. Раньше Каустик и подумать не мог, что приручать диких животных было так сложно. Что уж говорить о диком мальчишке, ради которого он всё это и затеял.***
Спустя пару недель Себастиан начал казаться вполне послушным и в меру ласковым. Однажды Каустик выпустил его размять крылья, но как только Себастиан почувствовал вкус свободы, то тотчас улетел прочь, и доктор уж было подумал, что всё было зря. Почти отчаявшись, Каустик установил новую ловушку, и каково же было его удивление, когда он вновь обнаружил в ней Себастиана. Заметив своего хозяина, летун тут же бросил корм-приманку и радостно заурчал. — Соскучился по мне? — невольно улыбнулся Каустик, гладя зверя по голове. — Я думал, что больше тебя не увижу. В это мгновение Каустику показалось, будто летун игрался с ним — намеренно «потерялся», чтобы к вечеру снова вернуться, во второй раз попасться в ту же ловушку, а после довольно урчать, принимая долгожданную ласку. Неужто Октейн поступал с ним так же? Возвратившись в лабораторию, Каустик намеревался наконец приняться за работу: он расставил маленькие пробирки для реактивов, вытащил всевозможные планшеты с ячейками, пипетки, колбы, бюретки и мензурки. Внезапно на его телефон пришло сообщение — выругавшись, Каустик стянул одну перчатку и вытащил телефон из кармана: «прости, что совсем пропал, мы можем увидеться?» И с каких пор Октейн стал спрашивать разрешение, а не просто заваливаться в его лабораторию, когда ему вздумается? «Ничего страшного. Приходи завтра», — тотчас ответил Каустик. «ты злишься на меня?», — мгновенно напечатал парень. «Нет». «¡jajaja! это выглядит пугающе, мне нравится!» Следующим же утром Каустик начал готовить летуна к передаче: помыл и привёл зверя в презентабельный вид, выставил клетку с ним на задний двор, чтобы создать элемент неожиданности, и даже повязал ему на шею огромный зелёный бант, словно тот был рождественским подарком. С одной стороны, доктор чувствовал себя немного странно и даже неуверенно, ему казалось, что затея с летуном была глупой, опасной и ненадёжной, что стоило лучше натренировать зверя, наказывать его строже или, на худой конец, седировать время от времени. Каустику тяжело было справиться с таким количеством переменных, совершенно ему неподвластных — обычно он предпочитал полностью контролировать ситуацию. Однако в таком случае из уравнения был бы вычеркнут один необязательный, но очень важный элемент — доверие. Доктор тяжело вздохнул, расправляя зелёную ленту на шее зверя. — Не подведи меня, — строго проговорил он. — Я тебе доверяю, Себастиан. Взглянув на часы, Каустик поспешил в лабораторию, зная, что Октейн появится здесь с минуты на минуту — он всегда приходил раньше назначенного времени, если вообще умудрялся назначить время. И, как и ожидалось, как только Каустик закрыл дверь на задний двор и прошёл внутрь, то сразу услышал нетерпеливый стук, доносившийся со стороны главного входа. Разгладив собственную рубашку и проведя пальцами по волосам, словно прихорашиваясь перед свиданием, Каустик отворил дверь. — Эй! Привет! — живо выпалил Октавио и тут же стушевался, будто ожидая негативной реакции. Доктор схватил его за руку и потянул за собой внутрь, быстро закрывая дверь на замок. — Ты злишься? — снова спросил парень, внимательно вглядываясь в его лицо. — Я… — Нокс отвёл взгляд и вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. — Я скучал по тебе. Тотчас Октавио рассмеялся и кинулся ему на шею, крепко обнимая и притягивая к себе. — Я тоже, mi amor, я тоже скучал! — торопливо проговорил он. — Что с тобой стряслось? — внезапно Нокс оторвал парня от себя, взяв его лицо в свои ладони, чтобы встретиться с ним взглядом. — Всё так запутанно… — пробормотал Октавио. — Я хотел… Я всего лишь хотел помочь Че, но потом я решил помочь отцу, потому что думал, что ничего плохого не случится… А после оказалось, что мой отец давно мёртв и… И… Александр вновь обнял парня, видя, как тот запинался и едва сдерживал слёзы, рассказывая это. — Тише… — спокойным тоном проговорил доктор. — Я думал, что делаю всё правильно, — всхлипнул Сильва, впиваясь пальцами в его плечо. — Chica была права, я такой идиот… — Ты не идиот, слышишь? — Нокс прижал его ближе, чувствуя, как бешено колотилось его сердце. — Ты со всем справишься… Мы справимся. — Ты правда так думаешь? — отстранился Октавио. — Правда, — Александр вытащил из своего кармана носовой платок и осторожно вытер слёзы с покрасневших щёк парня. — Я всегда буду рядом. Внезапно Октавио притянул его к себе, порывисто впиваясь в его губы своими и оставляя солоноватый привкус слёз. — Я верю тебе, — искренне улыбнулся Сильва. — Алекс. Доктор немного поморщился от звука собственного имени, всё ещё так непривычно резавшего слух, но всё же сумел улыбнуться в ответ. — Пошли со мной, — проговорил он, взяв руку Октавио в свою. — Куда ты меня ведёшь? — донеслось сзади. — В цистерну с кислотой я больше не полезу. — Наигранно фыркнул парень. Александр улыбнулся, ощущая, как его ладонь сжали крепче. Он слышал цокот металлических ножек, что семенили за ним, не отставая. Выходит, Октавио всё же доверял ему? Как только доктор открыл огромную дверь, и они едва успели выйти на крыльцо, летун тотчас заметил его и заверещал. — Не может быть… — пробормотал Октавио. — Это… это то, о чём я думаю? — Его зовут Себастиан, и теперь это твой ручной летун, — тут же пояснил Нокс. Октавио моментально бросился к клетке со зверем, чтобы познакомиться ближе. — Даже бант ему завязал, какой ты у нас романтик, — рассмеялся Сильва, оборачиваясь к Александру. — Неужели можно полетать на нём? — В этом вся суть, — ответил Нокс. — Он знает несколько простых команд и откликается на собственное имя. Я заранее приучил его к шлейке, так что с управлением проблем возникнуть не должно, однако… — Себастья́н, — на испанский манер повторил Октавио. — Красивое имя. Вслед за этим парень открыл клетку и, придерживая летуна за шлейку, выпустил его наружу и взобрался верхом. Александр подошёл ближе, чтобы погладить и приободрить зверя, и Октавио, воспользовавшись моментом, взял его за руку. — Спасибо, — негромко произнёс он, прежде чем крикнуть, — Полетели! И тотчас взмыть в воздух. Нокс впервые наблюдал подобную картину и отчаянно боролся с желанием достать датапад, чтобы зафиксировать увиденное если не в виде журнала, то хотя бы в виде нескольких заметок. Однако происходящее не было его научным экспериментом. Более того, это не было даже его личным интересом, замаскированным под научный эксперимент. И всё же… Александр задрал голову вверх и улыбнулся — он давно не чувствовал себя таким счастливым. И таким живым. Октавио и Себастиан кружили высоко в небе, то плавно порхая, то пикируя вниз почти камнем, разнося заливистый смех парня по округе. Нокс следил за их полётом с замиранием сердца — не то от беспокойства, не то от восхищения. Это было невероятно. Когда Каустик только познакомился с Октейном, он принял его за глупого и избалованного мальчишку, которому всё доставалось без особых усилий, по праву рождения. Однако лишь узнав его ближе, Александр понял, что всё, чего когда-либо добился Октавио, он добился не благодаря, но вопреки. Прошло, кажется, около получаса, прежде чем Октавио наконец наигрался со своим новым питомцем и спустился на землю. Себастиан вернулся в клетку довольный, но немного уставший, в отличие от Октавио, в котором только-только разыгрались азарт и адреналиновый раж. — Я так долго мечтал об этом, — пробормотал Сильва, когда закончил возиться с летуном и подошёл к Александру. — Спасибо тебе огромное! Это… Это, наверное, лучший подарок за всю мою жизнь. — Я рад, что тебе понравилось, — сдержанно улыбнулся доктор, пытаясь выглядеть невозмутимо. — Он всё ещё немного дикий, но, знаешь, так даже лучше! — Октавио резко ринулся ближе, вешаясь Ноксу на шею и притягивая для поцелуя. Александр склонился чуть ниже, позволяя парню покрывать поцелуями всё, до чего он мог дотянуться. Он ощущал, как тот буквально вжимался в него, нетерпеливо покачивая бёдрами. — А-ах… Ты же знал, как я обожаю чувство полёта… Как это будоражит, — почти выстонал Сильва. — Прошу… Не медля больше ни секунды, Нокс легко подхватил парня на руки, словно тот ничего не весил, и тотчас направился в лабораторию. Они поднялись на второй этаж, где располагалась своеобразная комната отдыха — Александр уселся на диван и наконец ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Октавио быстро оседлал доктора, расположившись у него на коленях. Сперва он двигался нарочито медленно, прижимаясь всё ближе и рвано вздыхая между поцелуями, но вскоре стал постепенно отодвигаться и сползать вниз, пока не очутился на полу, с неестественным металлическим звуком ударившись ногами о плитку. Сильва задрал голову, чтобы встретиться с Ноксом взглядом и хищно улыбнуться, прежде чем расположиться между его ног и начать торопливо расстёгивать его ремень и ширинку. Александр положил ладонь на его затылок, но не оказывал никакого давления, а лишь мягко перебирал крашеные волосы парня. Вскоре он ощутил, как Октавио сперва осторожно коснулся губами головки его члена, а затем высунул язык, украшенный небольшим круглым пирсингом, и широко лизнул ствол по всей длине. — Чёрт… — процедил Нокс, чуть сжимая волосы на затылке Октавио. Естественно, Сильва знал, что его пирсинг добавлял необычных ощущений, и вовсю этим пользовался, жадно вылизывая член со всех сторон и уделяя особое внимание головке, каждый раз задевая уретру своим украшением. Он прогибался в пояснице, ёрзая по полу в попытке хоть как-то задеть свой собственный член, выпиравший даже сквозь плотную джинсовую ткань его коротких шорт. — Por favor… — пробормотал Октавио, оторвавшись от своей работы. Его губы немного припухли и покраснели, и Нокс не мог не улыбнуться, глядя на него. — Я сейчас кончу… — Октавио, не отвлекайся, — нарочито серьёзно выговорил Нокс и притянул парня за волосы, вновь насаживая его на свой ствол. Одновременно с этим он выставил правую ногу чуть вперёд, касаясь носком ботинка паха Октавио, и снисходительно посмотрел на него, безмолвно намекая. В следующую же секунду Сильва взобрался на его ногу и принялся энергично толкаться в неё бёдрами, словно пёс в охоте. Он заглатывал член всё глубже, пока Александр наконец не ощутил, как ударился головкой о заднюю стенку его гортани. Октавио сдавленно стонал, тем самым создавая вибрации, и отчаянно вдалбливался в его ногу, не смея прикоснуться к себе. — Вот так… — проговорил Нокс, двигая головой Октавио, словно тот был куклой. — Хороший мальчик. После этих слов Сильва выстонал особенно громко, с влажным звуком высунув член из своего рта, и напрягся всем телом, прежде чем обессиленно положить голову на ляжку доктора, пока его бёдра всё ещё рефлекторно толкались в его ногу. На его джинсовых шортах медленно расползалось мокрое пятно. Александр гладил его по голове, пока Октавио пытался отдышаться и перевести дух. Спустя пару минут он поднял на него взгляд и сдержанно кивнул — доктор улыбнулся в ответ. Вслед за этим он поднял парня с пола и уложил на диван, осторожно снимая с него перепачканные шорты и бельё, а затем и короткую майку. Доктор медленно водил своими широкими ладонями по его юному и подтянутому телу, словно исследуя каждую мышцу: то едва касаясь его кожи, испещрённой шрамами, то ощутимо надавливая, будто пальпируя, и постепенно спускаясь всё ниже. Октавио послушно раздвинул ноги, видимо, надеясь поскорее перейти к действию. Однако Александр никуда не торопился и пока что достаточно хорошо владел обстановкой. Он вытащил из тумбочки тюбик со смазкой и заметил, как парень вздрогнул от предвкушения — вот он, настоящий условный рефлекс. — Прошу… — тут же произнёс Сильва. — Я уже готов. — Ты будешь готов, когда я так решу, — нарочито отстранённо ответил доктор. Выдавив достаточное количество смазки на руку, Нокс равномерно распределил её и наконец приблизился к его анусу, не спеша вводя первый палец. Октавио старался дышать ровно и спокойно, уже зная, что мольбы ускориться бесполезны. Нокс растягивал его методично и аккуратно, намеренно не задевая простату, чтобы лишний раз не дразнить. Наконец, он добавил безымянный палец, а вслед за ним и мизинец, тут же ощутив, как непроизвольно сократились мышцы Октавио — эти пальцы были механическими. — О, да-а… — несдержанно выстонал Сильва. — Они такие холодные… До встречи с Октейном Каустик ненавидел свои протезы. Они были постоянным напоминанием о том, на какие жертвы ему пришлось пойти ради собственных амбиций. Глядя на свои металлические пальцы, он вновь и вновь чувствовал парализующую боль, как и в тот день, когда он собственноручно отрезал настоящие, чтобы сфальсифицировать свою смерть. Но Октавио научил его любить своё тело — даже если оно было несовершенно. Александр внимательно наблюдал за тем, как парень становился всё податливее и стонал всё громче, изгибался и насаживался на его пальцы, что мастерски массировали его простату. — Алекс, пожалуйста… — почти всхлипнул Октавио. — Я сейчас снова кончу… Доктор победоносно улыбнулся и вытащил пальцы, ощутив жар, разливавшийся по всему телу. Он спешно начал расстёгивать свою рубашку и стягивать штаны, чувствуя, как нетерпеливо подрагивал его член. Ему безумно нравилось изводить парня, превращая его в послушную зверушку, готовую на всё. — На четвереньки, — коротко скомандовал он и вновь выдавил немного лубриканта, в этот раз размазывая его по собственному члену. Как только Нокс осторожно вошёл в хорошо разработанное отверстие парня, он тотчас ощутил, как пульсирующие гладкие стенки плотно обхватили его член, и медленно начал двигаться. — Ч-чёрт, — прошипел он, потихоньку наращивая темп. — Такой узкий… Поразительно, как тебе удалось… — Всё для тебя, папочка, — усмехнулся Сильва, перебив его. Александр чувствовал, как возбуждение всё больше и больше охватывало его, затуманивая разум. Он положил ладони на поясницу Октавио, оглаживая его влажную кожу, раздвигая и сминая его ягодицы, пока в конце концов не навалился сверху, заставив Октавио лечь на свои руки и прогнуться в пояснице, чтобы удерживать задницу навесу, опираясь лишь на свои металлические ноги. — Глубже… Вот так… Sí… — в такт движениям бормотал Сильва. Нокс подхватил его рукой под живот, не переставая двигаться, и внезапно ощутил, как головка его члена слегка проступала прямо сквозь упругую брюшную стенку парня. — Дай мне свою руку, — тут же проговорил доктор, изумлённый этим открытием. — Чувствуешь? Александр держал руку Октавио в своей, аккуратно направляя. Парень мягко водил ладонью по своему животу, ощущая чужой член не только изнутри, но теперь и снаружи. — Ты так глубоко… — простонал Сильва, расставляя ноги ещё шире и прогибаясь ещё сильнее. Он подмахивал бёдрами и не переставал щупать собственный живот. — Прошу, кончи в меня… Por favor, papi! Александр мгновенно перевернул парня на спину, двигаясь почти резко, размашисто. Он ощущал небывалый прилив сил, некий запал, круживший его голову. Сильва жмурился и кусал губы, запрокинув голову назад; он непроизвольно обхватил его талию и бёдра ногами так крепко, что буквально впечатал свои металлические протезы в его кожу — вскоре на ней расцветут следы, в точности повторяющие контур его ног. — Más rápido, por favor, — выговорил Октавио и поднял голову, чтобы встретиться с доктором взглядом. — Я хочу почувствовать тебя всего здесь. — Прошептал парень следом и указал на свой живот. Заметив этот пошлый и в то же время чересчур интимный жест, Нокс тотчас толкнулся так глубоко, как только смог, и, тяжело дыша, излился внутрь Октавио, одновременно с этим ощущая, как сокращались мышцы парня, пока тот кончал, даже не притронувшись к собственному члену. — Gracias, papi, — еле слышно произнёс Сильва. — Всегда пожалуйста, — с тёплой улыбкой ответил Александр.***
Нокс лежал на диване, завёрнутый в простыни, словно в кокон, и был погружён в размышления. Выходит, он всё же умел добиваться своего не только силой? Возможно, он не до конца понимал, что именно нашёл в нём Октавио, однако он знал наверняка, что привлекало его самого. Страсть к жизни. Неумолимая энергия, стремление перепробовать всё, испытать каждое чувство — хорошее или плохое, и непреодолимое желание жить, жить, жить. Ему так этого не хватало… Октавио хлопнул дверью ванной и в следующее же мгновение вошёл в комнату, по дороге вытираясь его пушистым полотенцем. Он улыбнулся, поймав на себе взгляд доктора, и сел на край дивана, откручивая свои протезы. — Знаешь, мой отец всегда говорил, что мои выходки однажды убьют меня, — вдруг начал Сильва. — Хех, может, и так. Но если я буду сидеть смирно, то умру от скуки ещё раньше. Октавио аккуратно вытер протезы и поставил их рядом с диваном, а затем развернулся к Ноксу. — Иди сюда, — мягко произнёс Александр, буквально сгребая парня в охапку и укладывая рядом с собой. Тот совсем не сопротивлялся. Ласково перебирая волосы на его макушке, внезапно доктор осознал, что не всех зверей можно приручить. Некоторым, чтобы выжить, просто необходима была свобода. — Он говорил, что я, как глупый Икар, который летит слишком близко к солнцу. Особенно когда я потерял свои ноги… Но, эй, зачем мне ноги, если рядом с тобой я и правда могу летать? — рассмеялся Октавио, подняв на него взгляд. Александр прижал его ближе и невесомо поцеловал в лоб, точно зная, что каким бы диким не был Октавио, он всегда возвратиться к нему. Потому что это Октавио позволил ему приручить себя.