***
Последние несколько недель совместного проживания прошли достаточно спокойно и размеренно. Соседи наконец-то смогли смириться с подобным соседством, а Лера вообще стала захаживать к Самойловым время от времени, чтобы послушать любимую музыку вживую, а братья были, собственно, и не против. Они стали воспринимать девочку как собственную дочку или племяшку. Но, на счастье братьям, ремонт в их квартире всё-таки закончили. Немного позже, чем обещали, но всё же – он был завершён. Пришлось собирать вещи и уезжать. Но давайте разберем последний день Самойловых в коммуналке поподробнее. Начнем с утра. Уж оно было не слишком приятное. Вставать рано мужчины не любили, наверное… никогда. Но иногда приходилось, причем даже в собственные немногочисленные выходные. В этот день Вадиму позвонили. Позвонили в восемь часов утра. Неприятная трель телефона, на котором стоял базовый рингтон, раздражала слух. Пришлось подняться и ответить. Не глядя на номер или имя звонившего, Самойлов поднял трубку. – Алло, – недовольно массируя голову, сказал он в телефон. – Хуем по лбу не дало? – послышалось с другого конца комнаты. – Вадим Рудольфович, доброе утро! – отозвался радостный и бодрый голос по ту сторону, – наша бригада закончила с вашей квартирой, уже сегодня можете заезжать! – Хорошо, спасибо, – с более позитивным настроем ответил Вадик и сбросил вызов. – Кто тебе так рано звонит, какие шлюхи? – спросил сонный, явно злой Глеб. – Ремонтники наши звонят, – разъяснил Вадим, – сейчас в клининг позвоню, и вечером уже можно заезжать обратно. Младший Самойлов вмиг подобрел и разулыбался, но ничего не ответил, сохраняя обиду на то, что брат разбудил его так рано. Не теряя ни минуты, старший Самойлов быстро позвонил в привычную службу клининга. Те сразу же узнали его как постоянного клиента и без каких-либо вопросов согласились на заказ. – Глеб, – обратился он к брату, как только сбросил трубку, – ты конечно можешь ещё поваляться, но я бы на твоём месте хотя бы основную часть вещей собрал. Выезжать будем пораньше, около пяти часов. Убираться закончат к восьми. И надо ещё в супермаркет заехать, а то я боюсь, что у нас в квартире в холодильнике мышь повесилась. – И в табачку надо будет заехать, – добавил Глеб, – сигареты-то у меня ещё есть, вроде, даже на нашей квартире пара блоков оставались, а вот картридж на вейпе… – он печально посмотрел на небольшой прямоугольничек под-системы, – немного сгорел. Надо новый купить. А то боюсь, что он взорвется с огромной вероятностью. Да и жидкость кончается. Я уже какой день без него. – Заедем, купим, – улыбнувшись, ответил Вадим, – и все же, не понимаю я, зачем курить и то, и то одновременно. – Тебе и не надо понимать, Вадьк, – младший Самойлов встал с кровати, потянулся и направился к брату, заключая его в объятия, – наконец-то домой вернёмся.***
Не сказать, что сбор вещей был очень интересным. Всё прошло спокойно, размеренно, без каких либо ссор и проишествий. Обедали, пускай и довольно поздно, Самойловы тоже спокойно. Перед тем, как уехать, Вадим оставил Лере свой и Глеба автограф и маленький листочек с адресом, мобильным телефоном и надписью: «Будет скучно или грустно – звони, приходи. Всегда будем тебя ждать, внебрачная ты наша доча!» – и несколькими улыбающимися смайликами в конце. Интересная часть повествования началась сразу после того, как сумки были загружены, а Глеб – усажен на переднее пассажирское сиденье. – Куда сначала, в табачку или в продуктовый? – задал Вадим вопрос, зная ответ заранее. – Вадь, ты и так знаешь, что я отвечу. Конечно же первое, – скептически уставившись на брата, ответил Глеб. Как и упоминалось ранее, в районе, где находилась злосчастная коммуналка, к счастью или сожалению, табачек было больше, чем продуктовых. Так что, не потратив слишком много времени на то, чтобы найти магазин с яркой, неоновой вывеской, где явно продавали всё и всем без разбора, Глеб вышел из машины, ненадолго оставляя брата наедине с тихо играющей зарубежной музыкой. С тихим скрипом открыв дверь, младший, сделав несколько шагов в сторону прилавка, за которым стояла молодая, симпатичная девушка, начал говорить. – Здравствуйте! – начал он. – Можно, пожалуйста, картридж на санти и жидкость, хм, – замолчал на пару секунд, потому что задумался о вкусе, производителе и крепости, – хаски ледяная вишня на двадцать миллиграммов, Стронг. – Да, конечно можно, – девушка, именной бейджик на груди которой гласил о том, что её зовут Марина, дежурно, но мило улыбнулась и развернулась спиной, чтобы достать нужные товары. Следом она поставила две небольших коробочки на слегка мутное стекло витрины и огласила цену, – с вас девятьсот рублей. – По карте, – ответил Глеб, прикладывая пластик к терминалу и мысленно удивляясь небольшой для Москвы цене, – спасибо большое! Забрав покупки, Самойлов развернулся на одних пятках и направился к выходу. Марина попрощалась в ответ, но младший уже не слышал этого, так как снова послышался тихий скрип двери, и он был уже полностью в своих мыслях. Направляясь к машине, он улыбнулся. Затем открыл дверь и сел к Вадику, на переднее сиденье. – Счастлив? – задал риторический вопрос Вадим. – Конечно, – ответил Глеб, вытаскивая из кармана под и раздербанивая коробочку с новым картриджем, – очень счастлив, – быстро вставил новый наконечник и принялся за коробочку с жидкостью, – пропитаю минут двадцать и вообще красота будет. Вишневую жижу взял, – сказал он, смотря на брата. – По тебе видно, что ты счастлив. А вишня – это просто прекрасно, – улыбаясь в ответ и перенимая позитивные эмоции у брата, сказал Самойлов. – Поехали в продуктовый? – Ага, – уже не смотря на старшего, тихо согласился младший. Он был слишком занят тем, чтобы более-менее аккуратно залить жидкость в испаритель и ничего не пролить, не заляпать одежду или обивку машины. Путь до супермаркета тоже был спокоен и скучен. Будний день и ещё даже не совсем вечер, что удивительного? В самом продуктовом, в принципе, как обычно, не очень-то порадовали цены и небольшая очередь из бабушек, бросающих в след комментарии из серии: «Ну, женихи!». Ничего необычного. Тишь да гладь. Закупились продуктами, всякими вкусностями под киноночи и забыли. А вот путь домой был уже более насыщенным. Навигатор как будто специально подсказывал самые загруженные дороги. Психанув, Вадим проехал ещё немного и свернул, словив непонимающий взгляд Глеба на себе. Он лишь отмахнулся, ничего не говоря, и проехал дальше в ближайший темный, по странным обстоятельствам средь бела дня, закоулок. Всё ещё не выкупающий происходящего младший Самойлов пилил взглядом старшего брата, немым образом требуя объяснений. Тихо пробубнив что-то непонятное и явно нецензурное про идиотов на дороге и осточертевший навигатор, Вадик провернул ключ в замке зажигания, глуша двигатель, развернулся к Глебу и резко притянул его к себе. Музыка затихла. Уложив ладонь на затылок брату, пройдясь по гладким коротким волосам, старший Самойлов тихо протянул: «Не задавай лишних вопросов, будь другом единственный раз в жизни». Разделявший, в целом, эмоции старшего брата Глеб по его же просьбе промолчал и сам, первым потянулся к Вадиму, накрывая его губы, выдыхая в них остатки втянутого в лёгкие вишнёвого пара. Темнота переулка позволяла глазам и телу немного расслабиться. Младший Самойлов, оторвавшись от короткого, но нежного поцелуя, одним махом, чудом не вывихнув обе ноги разом, пересел на колени Вадику. Нащупав рукой рычаг, регулирующий подъем кресла, оттянул его назад и разложил водительское сиденье на максимум, почти в горизонтальное состояние. Расстегнув несколько пуговиц черной шёлковой, совсем лёгкой рубашки он наклонился к старшему, прохрустев всеми двенадцатью позвонками, и занял его губы ещё на несколько коротких минут, то и дело отрываясь, чтобы набрать в весь объем прокуренных за много лет лёгких ещё немного необходимого кислорода. Тяжёлые гриндера упёрлись в нижнюю часть кресла, удерживая равновесие Глеба в неудобной позе. Его руки уже вовсю гуляли по телу Вадима под кофтой, то и дело задерживаясь то на одном, то на другом участке, обжигая смуглую кожу горячими и желанными прикосновениями. – В машине неудобно, пока что обойдешься малым. А домой приедем... продолжим, – сказал Глеб, смотря старшему прямо в глаза, нагло разрушая все возможные границы, хотя... они уже и так давно были стёрты и нарушены. Оставив на изгибе нижней челюсти с только-только проявившейся щетиной игривый поцелуй, младший Самойлов немного сполз вниз, намекая брату, что ему стоит наоборот подтянуться вверх. Тот, без слов понимая мелкого, уцепился руками в обивку сиденья и приподнял ноги, чтобы Глебу было удобнее. Он, в свою очередь, уселся поудобнее между ног брата и прошёлся горячим дыханием по ткани синих джинс. Ловко вывернув пуговицу из отверстия, Самойлов-младший стянул штаны и самыми подушечками прошёлся по нижнему белью. Но все-таки решил не растягивать всей этой процессии, так что стянул трусы, прошёлся пару раз по всей длине органа и слизнул выступившую капельку предъэякулята с головки. Одной рукой помогая себе вставить член в рот и не задеть руками, второй потянулся к лежащему на соседнем переднем кресле поду, погоняв орган брата за щекой пару секунд, он взял электронную сигарету, вслепую включая, выпустил член из влажного плена ротовой полости, сделал короткую затяжку, вновь ощутив невероятный вкус ягодного дыма из нового, идеально пропитанного картриджа, и вернулся к своему занятию. Глеб прошёлся языком по стволу, выводя узоры по каждой выступающей тонкой венке, носом выдыхая густой пар. Вадим, привыкший к более изощрённым ласкам, сейчас даже от подобного был на взводе. Ногти его бесконтрольно царапали матовую чёрную кожу салона. Пиком стало то, что младший взял член во всю длину, поднял прикрытые вуалью темных ресниц нефритовые глаза и посмотрел, по ощущениям, в самую душу. Долго ждать не пришлось. Вадик нетерпеливо ухватил брата за ёжик коротких тёмно-рыжих от смывшейся, но не до конца, хны волос и прижал его носом к паху. Освободившись из хватки длинных пальцев старшего Самойлова, Глеб медленно, растягивая прозрачные ниточки слюны, вытащил орган изо рта, параллельно доводя и самого себя до оргазма. – Быстро ты, – сказал он, затягиваясь белесым паром, – ладно, отдохни, нас ещё ох какая ночка ждёт, – намекнул на интересное продолжение дома, – я сам поведу машину. Но слезать с брата младший не торопился. Он спокойно сидел наполовину у него на коленях, наполовину на полу машины и курил. Только спустя пару минут, окончательно переведя дух, он соизволил натянуть на себя джинсы, и слезть, и вылезти, позволяя Вадику так же на скорую руку одеться и пересесть на пассажирское место. Оба сели, Глеб завёл машину и посмотрел на брата. Тот приоткрыл окно, достал из заднего кармана пачку вишнёвого «Каптейн Блэка» и зажигалку. Мягкий жёлтый свет огня осветил его лицо. Красивые черты в тёплом свете казались особенно родными. Вадим жадно затянулся, задерживая дым в лёгких на несколько секунд. Докурив сигарету и выкинув окурок в открытое окно, он обернулся к брату. Глеб приблизился и нежно поцеловал старшего в губы, чувствуя вкус крепкой вишни. Машина идеально прогрелась.***
Пробки лишь усиливались, но удивительным образом, как только Глеб сел за руль, навигатор вдруг вспомнил, что должен, вообще-то, вести по наименее загруженным дорогам, и повел братьев уже нормально. Добравшись наконец до дома, оба выдохнули. Вадим вытащил ключи и повесил их за колечко связки на палец, пару раз прокрутил, затем вышел из машины, захватил из багажника пакет с продуктами, и мужчины направились домой. В подъезде их встретила бессменная консьержка тетя Валя. Она мягко улыбнулась, ласково приветствуя Самойловых. Они в ответ тоже улыбнулись и потопали к лифту. Железная конструкция за минуту донесла их до нужного девятого этажа. Родная дверь встретила братьев холодом и безразличием. Открыв её, Вадим впервые за несколько дней смог ощутить чувство расслабления. Как только Глеб зашёл вслед за ним и щёлкнул замком, а пакет с продуктами неаккуратно опустился на пол, тихо звякнув бутылкой недорогого вина, младший затянул Вадика в долгий поцелуй. – Мы, вообще-то, не закончили, – констатировал он факт, кое-как стягивая с себя надоевшие гриндера и в миг становясь ниже сантиметров на пять. Вадим, переняв настрой младшего, стал зачинщиком второго поцелуя. Краткий разрыв, тихие шаги, лёгкий и привычный щелчок выключателя. Старший взял всю инициативу на себя и толкнул Глеба на любимую, широкую, удобную, а самое главное, ортопедическую двухместную кровать, после ночи на которой спина не болит ни капли, которую специально попросил в клининг сервисе не заправлять, лишь поменять постельное белье на новое, чистое, свежее, прохладное и слегка похрустывающее. Младший Самойлов растянулся на кровати, расстёгивая рубашку дрожащими пальцами уже до конца и расплываясь в довольной ухмылке. – Все продумал, Чёрт-Вадим! – проговорил он, притягивая старшего брата за шею к себе поближе, – когда ж ты стал таким умным и проницательным? – Я всегда таким был, мелкий, – как ни в чем не бывало, ответил Вадик, стягивая с себя кофту. – Давай без света, Вадь, – предложил Глеб и потянулся руками к массивному ремню. – Чего так? Смущаешься снова что ли, как почти тридцать лет назад? Я вот хочу тебя видеть, – перехватывая из рук брата пояс, спросил старший Самойлов и обмотал этот пояс несколько раз вокруг запястий младшего, заведённых за спину. – Ты не меняешься, Вадь. Ладно, хер с тобой, будь по твоему, – шумно выдохнул младший Самойлов, растворяясь в умелых руках брата и замолкая. Чтобы не рушить устоявшуюся романтическую атмосферу, Вадим сдержался от шутки про: «Хер? Да, уж он точно со мной!» – и тоже замолк, утыкаясь губами в губы брата, сминяя их своими, слегка прикусывая и особо не нежничая, как он это и делал обычно, в перерывах шепча в губы самый пошлый бред и строчки из собственных и чужих песен. Поцелуи спустились на шею и плечи. Но продлилось это не долго. – Бля... – протянул Вадим, отрываясь от расслабляющего занятия и встал с кровати, направляясь в ванную комнату. – И вот ты меня так оставишь? – недовольно спросил Глеб. – Оставлю, не сахарный, не растаешь, – послышалось из другой комнаты вместе с отборным матом, – если завтра сидеть на жопе ровно хочешь. Вадик вернулся и встал в дверном проеме, крутя в руках маленькую коробочку контрацептивов и баночку с лубрикантом. Ожидая неизвестно чего. Но спустя пару секунд строго произнес: «Ты знаешь, что делать». Глеб, слегка закатив глаза и нервно сглотнув от предвкушения, начал совсем тихо говорить. – Вадь, пожалуйста, – нежно протянул он. – Давай, скажи, чего именно ты хочешь, – подталкивал брата к действиям старший Самойлов, – и давай-ка погромче. – Вадь, пожалуйста, трахни меня, я очень этого хочу, – младший повторил свою предыдущую фразу с небольшими изменениями и уже более уверенно, благо, звукоизоляция позволяла. – Вот так-то лучше, – Вадим двинулся к кровати и навис над братом, упирая руки по обе стороны от лица младшего Самойлова. Играясь и раззадоривая Глеба ещё больше, Вадик целовал его совсем рядом с губами, но не касался их, как бы тот ни извивался и ни пытался затянуть брата в нечто более нежное и мягкое, и водил руками по всему телу, огибая каждый, словно выточенный острым резаком по мягкой древесине, изгиб. Немного прикусывал, самыми кончиками ровных зубов, мочку уха, на которой когда-то красовались небольшие сережки, а сейчас остались лишь маленькие пятнышки шрамов. Но неделя без секса давала о себе знать. Была бы возможность, Вадик бы проигрался подольше, немного побольше помучал, чтобы в итоге вдавить младшего брата животом в кровать, сжать связанные запястья до появления синяков, пару раз наотмашь, но не до нестерпимой боли, скорее до приятного покалывания на коже, ударить по заднице, и, наконец, резко войти, не позволяя мелкому сделать лишнего вдоха, а затем плавно, тягуче начать фрикции, подушечками пальцев пробежаться по выступающим на худом теле костям позвоночника и нежно поцеловать в загривок. Но возможности не было. Вадим был на взводе и ему было явно не до игр со сменяемыми друг друга грубостью, для кого-то, может быть, даже садизмом, и невообразимой нежностью и чувственностью. Старший, заботясь всё-таки о здоровье мелкого, быстро перевернув того, наскоро растянул, чтобы хотя бы немного облегчить неприятные ощущения. А затем, по своему обыкновенному плану, медленно, словно по маслу (хотя, в целом, так и было, вошёл он с большим количеством смазки), нетерпеливо откидывая голову назад в жесте грядущего экстаза. Начал плавно двигаться, как только почувствовал лёгкие толчки и краем сознания засек, что стоны усилились и сменили свой характер. Глеб, в свою очередь, чувствовал не меньший спектр эмоций. Он так сильно соскучился по ощущению собственной наполненности, целостности с братом, возможно, даже сильнее, чем сам Вадим, но умело прятал это под маской ненасытности и бушующей страсти. Как и обычно, младший Самойлов не особо скромничал и не боялся, что соседи что-то услышат. Они же, в кои-то веки, дома! С хорошей теплоизоляцией, удобной кроватью, любимым интерьером, а самое главное, отличной шумоизоляцией, которая, наверное, могла заглушить даже пару тройку одновременных убийств. Надолго их обоих не хватило. Пару минут фрикций с разной амплитудой и скоростью – и вот, Самойловы уже на пределе. Первым сдался, хоть и нехотя, Глеб. Следом за ним кончил Вадим, ещё пару секунд продолжавший движение в теплом и узком пространстве. Уставшие, но довольные и счастливые, они разлеглись во все пространство ортопедической кровати и, пару минут уж точно, валялись и пялились в белый потолок, улыбаясь, как последние идиоты. Идиллию прервал тихий звук входящего сообщения, но никто решил не реагировать. Так и уснули, вернувшись, наконец, в свой родимый дом.