Без названия

В разведотряде ненавидели число тринадцать. Плохая примета. Тяжелый путь, печальная участь, неудачи в делах и все такое. Командор Эрвин Смит в подобную чепуху не верил. И потому пост тринадцатого главнокомандующего принял с присущим ему спокойствием. Пятый или сотый, от этого ничего не меняется. Главное то, скольких ты спас и чего добился. Не верил он и во всякие предчувствия и интуицию. Все можно объяснить, а тело работает на отработанных временем рефлексах. Потому и странное состояние едва ощутимого беспокойства его никак не насторожило. Так бывало всегда. И, думалось, такое случалось у каждого бойца их отряда, для кого эта вылазка уже стала очередной. Предвкушение и собранность – такой оттенок давало ощущение чего-то неизвестного, от которого несколько неуютно, находясь уже в седле. На горизонте собирались тучи. Проводить экспедицию под ливнем не самая лучшая перспектива. Но все уже давно подготовлено, оттягивать уже некуда и нет смысла, поэтому Эрвин поднимает руку и громко отдает приказ о начале операции. *** В окружении десятка титанов. Небольшой отряд, человек восемь, лежит поверженным на земле. Частично. Кровавые потоки вперемешку с грязной водой. Пряди спутанных светлых волос, втоптанные громадной ногой в землю. Мужская нога, лежащая отдельно, но рядом с безголовым телом, она держится лишь на ремнях, обхватывающих лодыжку. Разодранная буро-зеленая накидка под боком дергающейся в агонии лошади. Остаться единственным в живых, понимая, что это ненадолго. Когда полегло столько людей, одному уже точно не выбраться. Надеяться на помощь можно, но нет смысла. Появление девиантных титанов разом отрезало их колонну от остальных групп. Несколько минут скачки, уходя в сторону, уводя за собой, осознавая, что придется несладко, учитывая особенности местности… А потом уже началось. Одного поймали и разорвали напополам, вместе с лошадью, с которой пытался спрыгнуть несчастный. Двоих расплющило моментально, когда те рванули нанести удар по ногам пятиметрового, их просто втоптали в землю. С еще одним он сам повоевал минут пять. И в момент попытки вытащить из лап титана, тянущего в разные стороны товарища, у него сломалось устройство для маневрирования. *** Сколько уже лил дождь, ему неизвестно. Но проходит и он, серость туч сменяется безмятежно-синим. Сил осталось ровно на то, чтобы перевернуться на спину. Лучше умереть, смотря в настоящее небо. Видеть перед глазами лишь его отражение в мутной поверхности лужи, в холоде которой приходится теперь лежать... слишком тяжело. Теплый ветер обдувает лицо. Спокойно. Хриплый вздох, хлюпает в легких. Солнце начинает уже припекать, яркое и горячее. Но все равно так холодно. Кажется, если подмога и будет, она все равно не успеет. Глаза закрываются, солнца слишком много. Слепит до слез. …как же это жутко, оказывается, умирать последним. *** Привычно терять товарищей. День за днем. Вместо них приходят другие, такие же молодые, такие же отчаянные, с горящим решимостью сердцем, с желанием жить в глазах. Когда случается подобное, обычно идет дождь. Темное небо, и льет как из ведра, что не видно ничего совершенно. Но сегодня все было иначе. Как-то по-особому извращенно. Пронзительная синь неба. Теплый ветер тянул за собой облака, те плыли медленно и неспешно, с ленцой подчиняясь упрямому течению воздуха. Никто не ждал подобного дня. Никто не думал, что придется сегодня быть здесь. Стоять и молчать, сдерживая слезы. - Он словно спит, - прошептала глухо Ханджи, прижимая руку к губам. Она едва сдержала всхлипы, рвущиеся наружу. Мужчина хмуро покосился на женщину, снова перевел тяжелый взгляд на лежащего на земле человека, прижимающего руку к груди, поверх разорванной рубашки, словно отдавая честь. - Сукин ты сын, Ривай, - хрипло выдохнул командор. Лучше бы проклятье настигло его. А не человека, который значил для него так много. И который не дождался их помощи.