The Beast Of Desire

Камиджо: Он чувствовал себя спящим принцем в этой холодной комнате с высокими потолками. Судя по интерьеру, комнаты имитировали замковые залы, впрочем, вполне удачно. В каменных нишах стен стояли толстые свечи, так же они стояли и на полу, заполняя интимным полумраком комнату. Созерцание комнаты уже изрядно утомило его, и, потеряв к ней интерес, мужчина сидел и слушал тихую музыку, льющуюся из невидимых динамиков. Глаза были закрыты, а руки расслабленно лежали на подлокотниках резного викторианского кресла. По лицу плясали тени от пламени свечей, которое нервно подрагивало в такт едва ощутимым сквознякам, причудливо путаясь в янтарных локонах и яркими всполохами отражаясь на расшитом золотом камзоле. Минуты словно складывались в вечность, даря ощущение умиротворенности и постепенно окутывая в вязкую истому сна. Он уже почти дремал, когда холодные пальцы коснулись его подбородка, приподнимая лицо, затем последовало едва ощутимое касание губ. - А, это ты… - Камиджо открыл глаза, изучая сонным взглядом лицо стоявшего перед ним парня. - Почему ты ушел? – Его перебил капризный голос, в котором звучала легкая нотка обиды. – Бросил своих, разве так поступают аристократы? - А разве аристократы никогда не желают удалиться от мирских забот? – Вопросом на вопрос ответил мужчина, с удовольствием наблюдая, как на лице собеседника отразилась целая гамма чувств – легкое смущение, негодование, и легкая потерянность. Вокалисту явно нравилось ставить в тупик этого парня, за которым он наблюдал с самого начала бала. Еще на пиршестве он сидел, смущенно уткнувшись взглядом в тарелку, а затем и вовсе погрустнел, наблюдая за парами, кружащими в танце. Казалось, что ему там не было места – все веселье проходило мимо него, и он это явно осознавал. Но ждал… Чего? Наверняка своих приятелей, которые так и не пришли, решив променять светский раут на шумное неприличие клуба. Юджи уже было и сам жалел, что пришел туда, ведь желания улыбаться и танцевать совершенно не было. Отдав дань приличию, он станцевал с парой дам и принялся сверлить взглядом парня, который со скучающим видом прислонился к стене. Перехватывать его взгляд и улыбаться – вот что забавляло Камиджо. Однако и это скромное развлечение скоро наскучило ему, и он удалился в дальний зал с бутылкой вина, чтобы отвлечься от всего. «Высший свет… Ваше общество красиво, как цветы сакуры, покачивающиеся на ветру, но так же и скучно», - думал он, потягивая «Мутон Ротшильд» урожая 1945 года. Однако мог ли он отказать и не почтить своим присутствием высокопоставленных персон? Поддавшись влиянию света, он уж было подумал, что всю ночь пришлось бы провести среди этих веющих холодом каменных стен. Но бесконечная ночь обещала превратиться в любопытную игру, и мужчина подцепил тонкими пальцами бокал вина, чуть покачав его, позволяя отблескам свечей плясать в алой жидкости. - Хочешь? – Только и сказал он, глядя на то, как парень отходит к резному деревянному столу, и опирается на него. Получив неуверенный кивок в ответ, мужчина встал и с кошачьей грацией подошел к столу. Небольшой глоток, молниеносный взгляд, и он прильнул к губам парня, вливая в его рот дорогое красное вино. Отстранившись, он подмечает, как тот делает судорожный глоток, сверля изумленным взглядом голубых глаз, будто не веря в то, что произошло. «Какое чарующее зрелище,» - мысль выплывает будто из самых глубин сознания, молниеносно создавая сценарий для последующей игры. Поддаваясь внезапному порыву чувств, Камиджо придвигается ближе, свободной рукой обнимая парня за талию, и слизывая с полных бледных губ алую капельку. И снова этот взгляд, переполненный до краев испугом с легким оттенком любопытства. Натсуки: «Что же он…не может быть», - мысли хаотично путаются в затуманенном алкоголем разуме, - «я ведь видел, как ты танцевал с девушками в зале. Видел, и ревновал. Чертовски неприятно видеть тебя, прижимающего этих хихикающих химер к своему разгоряченному танцами и алкоголем телу. Что же ты обещал им, что они так улыбались?» - Эти мысли не давали ему покоя еще тогда, когда в бальном зале взгляд невольно цеплялся за статную фигуру мужчины, который своим изяществом жестов мгновенно выделялся из толпы. Именно тогда мозг парализовала пугающая мысль – отобрать, не позволить его обещаниям сбыться. Он ведь знал, чем часто оканчивались подобные балы – мужчины и женщины, разбредаясь по парам, иногда и больше, уединялись по комнатам арендованного для мероприятия замка и начинался чистый Содом. Тут уж без вариантов, и от этих обещаний, смеха становилось мерзко. «Сегодня ты будешь моим, и плевать, что это неправильно», - уже тогда решил для себя Натсуки. Воспользоваться случаем, что может быть проще? Однако теперь, в этом холодном зале, в опасной близости от тела желанного объекта становилось не по себе, от этих нахальных, собственнических действий уверенного в себе мужчины. «Я хочу, чтобы ты был моим, но ты этого не узнаешь…» Камиджо: Ощущая, как стройное тело напряглось в его объятиях, мужчина чувствовал охотничий азарт. «Победить, победить любой ценой,» - и он лишь крепче прижал к себе парня, не без удовольствия глядя на отблески паники в холодных глазах. Снова глоток, и затем поцелуй. Преодолев препятствие из чуть влажных от вина губ, он сильнее прижимал партнера к себе, позволяя почувствовать мерный стук сердца. «Это лишь игра, ты мне не нужен», - язык властно прорывается в рот парня, загоняя в ловушку его язычок, и сплетаясь с ним в страстном танце, заставляя поддаваться ритму. Руки парня ложатся Камиджо на грудь, выражая слабый протест, однако шелк рубашки сделал свое дело – пальцы лишь скользнули на горячую кожу, невольно лаская ее. Не без удовольствия уловив тихий, судорожный вздох, Юджи открывает в глаза, дабы еще раз насладиться отчаянием в глазах своей невольной жертвы. - Ты пришел ко мне сам, не так ли? – Обжигая партнера горячим дыханием, прошептал мужчина, и провел кончиком языка по мочке, обхватывая ее губами и недолго лаская. – Ты ведь знал, что я пьян. – Губы скользят ниже, то нежно целуя шею, то сильно сжимая нежную кожу зубами. «Боже, ты снова пытаешься меня оттолкнуть…разве ты не понимаешь, как заводят отчаянные трепыхания жертвы?» - Эта мысль вспыхнула в капитулирующем от возбуждения разуме, будто возможна была телепатия. Но нет, он снова ничего не понял, сильнее упираясь в грудь. Слабо сдерживая себя, Камиджо отстраняется, с силой дернув в стороны воротник рубашки. Пуговицы разлетаются в стороны, со стуком падая на пол. Снова приблизившись к лицу жертвы, он прижимается бедрами к бедрам парня, демонстрируя свое возбуждение. - Нет… - Мольба во взгляде и этот безграничный испуг заставляют мужчину грубо впиться в губы партнера, лаская и покусывая их, заставляя прекратить сопротивление. Едва касаясь языка парня, который изо всех сил пытался уклониться от поцелуя, Юджи чувствовал прерывистое дыхание на своих губах, к тому же, в его бедро что-то начало упираться. Довольно ухмыльнувшись сквозь поцелуй, он принялся ласкать грудь, живот парня, нежно, но настойчиво поглаживая и нарочно задевая соски. Натсуки: «Что же ты делаешь со мной?» - Сердце отчаянно билось в груди, взбудораженное страстными ласками, а разум отчаянно желал прекратить эту пытку, и чем скорее, тем лучше. Но его партнер, казалось бы, не замечал того, как руки упираются в грудь в попытке оттолкнуть, а язык настойчиво избегает встреч с его языком. «Хватит, прошу тебя. Я не хочу заходить так далеко. Больше не хочу», - отчаянно трепыхаясь в его объятиях, Натсу слабел от потрясающе чувственных ласк и собственного сопротивления. Вместе с желанием возник страх, который медленно сковывал все тело. Алкоголь стремительно испарялся, заставляя едва ли не дрожать от ужаса и неотвратимости последующего действа. Клетка, в которую он загнал себя сам. Собрав все свои силы, он оттолкнул от себя мужчину, и отвесил ему сильную пощечину, разгневанно крича: - Ты слышишь, я не хочу! В этот же момент сильные руки схватили его и швырнули на холодную гладь стола. Камиджо: Услышав столь отрезвляющий отказ, в Камиджо вспыхнула ярость, и он с ненавистью уставился на парня, лежащего на столе. «Как ты посмел мне отказать?» - Буквально вырвав ремень из его брюк, он проворно связал им руки парня, и прижал их над его головой. Ярость, казалось бы, придала ему сил, и он ловко расправился с брюками, оголяя безупречное тело. Он расстегнул ширинку и грубо вошел в неподатливую плоть, на что жертва отозвалась всхлипом, и, не церемонясь, начал резкие толчки, вбиваясь в тугое мышечное кольцо. Всхлипы и крики, усиленные эхом пустой комнаты сводили с ума, заставляя забывать обо всем, кроме этого тела, распростертого на столе и все еще пытающегося вырваться. Отчаянное сопротивление, крики вперемешку со всхлипами, тело, сильно сжимающее его возбужденную до предела плоть, дарили бездну заранее неизведанного удовольствия, которое с каждым новым толчком волнами прокатывало по телу, заставляя хрипло стонать. Натсуки: Острая боль пронзила все тело, буквально пригвоздив его к столу, который теперь превратился в стол для пыток, его распятие. Крича и всхлипывая от резкой боли, которую причинял мужчина, грубо трахая его, он все еще слабо трепыхался, уже потеряв надежду на чудесное избавление от мучителя. Слезы обиды ручьем лились из его глаз, обильно смачивая волосы и капая на стол, пока партнер с остервенением терзал его тело. «Это ад. Скажите мне, что я сплю», - разум капитулировал от ужасной боли, раздирающей тело. «Как же я ненавижу тебя», - думал Натсуки, не видя ничего вокруг из-за слез, которые градом катились из глаз. Хотелось умереть, тут же, на этом столе, будь он проклят. Смерть, наверное, не была бы столь мучительной, как эти звериные толчки, которые разрывали его тело снова и снова. И он только тихо шептал сквозь собственные всхлипы: - Хватит, умоляю, хватит… Но в этот момент раздался хриплый стон мучителя, затем один, еще и еще. Эти стоны заставили слезы высохнуть, и взглянуть мужчине в лицо. Прикрыв глаза, он кусал губы, тихо постанывая, и безжалостно вколачиваясь в уже неподвижное тело. Смотря на это лицо, Натсуки немного расслабился, понимая всю неизбежность и реальность происходящего. Его насилуют прямо на холодном столе, а через лабиринт коридоров танцуют и веселятся расфуфыренные дамы и их кавалеры. Хуже и быть не может. Внезапно, мужчина приоткрыл глаза, глядя мутным от страсти взглядом и обвил пальцами его возбужденный член, лаская в одном ритме с толчками. К постепенно слабевшей боли начало примешиваться и удовольствие, смешанное со слабостью. Через пару минут, сам того не замечая, Натсуки уже стонал, сам подаваясь навстречу бедрам мужчины. Почувствовав, как ослабела железная хватка на его скованных запястьях, парень как мог прикрыл мокрое от слез лицо, на котором начал разливаться румянец смущения от этого пристального, холодного взгляда. Но бархатный, чуть подрагивающий от возбуждения голос остановил его, невольно заставляя подчиняться: - Позволь мне видеть твое лицо… Слова перемежались со стонами, и это сводило с ума, но все тот же исследующий взгляд заставлял краснеть еще сильнее. Закрыв глаза, парень начал активнее двигать бедрами, слабо осознавая, что делает, и обхватил ногами талию мужчины, позволяя погружаться все глубже в свое тело. Боль отступала на задний план, и теперь с каждым грубым проникновением тело горело будто в огне, возбужденный и без того член начал наливаться тяжестью. Выгибаясь и постанывая, Натсуки двигался все быстрее, несдержанно наращивая темп и кусая губы от неизведанного удовольствия. Становилось все жарче, внутри все пылало от грубых, животных толчков, и эти тонкие пальцы на его члене дарили неземное блаженство. Будто бы и не было боли – осталось только дурманящее удовольствие, выплескивавшееся в стоны, которые многократно усиливались пустотой комнаты. Все отступило на задний план – и сейчас были лишь эти грубые, несдержанные точки, и желание слиться воедино с телом партнера. Хотелось прижимать его к себе, шептать всякие развратные слова и целовать. Рвано, одержимо, в такт бешеному сексу. Выгибаясь и мечась по столу, он громко застонал, чувствуя, как нарастает напряжение внизу живота, и тут же кончил, судорожно сжав пальцы. Камиджо: Любуясь своей жертвой, Камиджо внезапно почувствовал, как тело парня начинает отвечать на его движения, подаваясь навстречу бешеным толчкам, податливо впуская его еще глубже. Их стоны, сплетаясь в одну мелодию, разлетались по залу, эхом ударяясь о стены. Удовольствие нахлынуло с новой силой, сжигая мужчину в огне страсти, и заставляя с трудом сдерживаться. - Боже, ты прекрасен… - Хрипло шептал Юджи, и слова перемежались со стонами, больше похожими на рык. Кончая, парень сжал его член еще сильнее. Пульсирующее кольцо мышц заставило его несдержанно стонать еще громче, и, сделав пару судорожных рывков, он достал свой член и кончил парню на живот с хриплым стоном. Приподняв партнера, Юджи принялся целовать его, то страстно, то нежно, и теперь парень отвечал на его поцелуи, всем телом прижимаясь к нему. Волны удовольствия все еще прокатывали по телам обоих, и они стояли дрожа, и крепко прижимаясь друг к другу. Хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось, но вдруг парень поднял на него свои голубые глаза: - Я не хотел, чтобы все было так… - Из его глаз хлынули слезы, крупными каплями скатываясь по щекам и капая с подбородка. - И я не хотел. Прости меня… Я просто не мог тебя отпустить… - Мужчина освободил запястья парня, и тут же почувствовал крепкие объятия, которые давали понять, что он уже прощен. Неожиданно дверь скрипнула, и раздался пьяный женский голос: - А я тебя ищу. Вот ты где. Мужчины, будто сговорившись, повернулись в двери. В дверном проеме, покачиваясь, стояла та девушка, которой Камиджо во время танца нашептывал разнообразные пошлости. Увидев двух обнаженных мужчин, она с воплем вылетела из комнаты, хлопнув дверью, на что Камиджо только рассмеялся: - Теперь мы просто обязаны быть парой – через пару минут о нас узнает весь зал. - Урод, - всхлипнул Натсуки, уткнувшись в его плечо.