В фиолетовом свете

Лучиано любит поскандалить, но ещё больше он любит, когда наступает стадия примирения. Берхард человек вспыльчивый, но уступчивый, когда дело касается его Лучиано. Дождаться извинений от итальянца невозможно, поэтому приходится уступать и приходить извиняться первым, но ради него Берхард готов на все. Он любит этого человека. Берхард заходит на порог квартиры, бросает ключи на тумбочку, стоящую в коридоре — движение давно привычное, отточенное и заученное. Свет в комнатах квартиры не горит. Неужели спит? Мысль пробегает в голове немца и отчего-то моментально отлетает. Он не может сейчас спать. Дверь в спальню плотно закрыта, из щели между ней и полом виден совсем тусклый фиолетовый свет. Берхард прислушивается, кажется начиная все понимать. Уже не один раз блондин возвращался домой, а из спальни слышались тихие вздохи, вкупе с негромким хлюпаньем смазки. Он ждал его, определённо точно. Берхард оставляет на вешалке пиджак, расстёгивает манжеты на длинных рукавах рубашки и закатывает их выше, заходит в ванную и моет руки. Лучиано абсолютно точно слышит, что Берхард вернулся, лишь нарочно начиная стонать громче. Звуки, доносящиеся из спальни прямиком попадали в мозг, отливая от него вниз, отзываясь приятной теплотой в паху. Берхард открывает дверь в спальню и окунается в терпкий запах смазки, заходя внутрь комнаты. Лучиано лежит на кровати с широко разведёнными ногами на скользящей простыни. Он поворачивает голову в сторону вошедшего, ухмыляется и скользит в себя ещё одним пальцем. Надрывно вздыхая, Лучиано надавливает пальцами на внутренние стеночки и приподнимает бёдра над кроватью, чтобы достать пальцами глубже. На кровати, рядом с парнем, лежат тюбик смазки и несколько игрушек разного размера. Его глаза горят огнём возбуждения. Берхард подходит ближе, садится на кровать, забираясь на неё и моментально подтягивает Лучиано к себе, укладывая ягодицами на свои колени, он сжимает его бёдра, поднимает руки выше, оглаживая оголенную талию и щипает за соски. Тихий стон срывается с чужих губ. — Я смотрю ты ждал меня. — Голос блондина низкий, эхом отдающийся от стен комнаты. В его ладонь ложится игрушка, в другую — смазка. Лучиано наблюдает внимательно, в предвкушении закусывает губу и не отрицает сказанных слов. — Может мне лучше повернуться, carino? — Делай то, что я тебе говорю. — Берхард одной рукой приподнимает его за бёдра, до этого тщательно смазывая фаллоимитатор. — Ты хотел поиграть со мной? Значит будем играть по моим правилам. — конец игрушки касается разработанного самим Лучиано входа и медленно скользит внутрь. Фиолетовый свет в комнате кажется ярче, чем за ее пределами. Его спектр попадает на загорелую кожу, ложась на неё определенным оттенком. Берхард заставляет Лучиано держать ладонями свои ягодицы, чтобы тот не пытался коснуться возбужденного члена. Игрушка скользит внутри легко, количество используемой смазки позволяет, Берхард двигает ладонью медленно, нарочно задерживая желанный оргазм. Блондин добавляет палец, второй, следит за лицом Лучиано — отлично. Комната давно заполнилась звуками стонов и терпким запахом смазки. Игрушка отброшена в сторону, а Лучиано стоит в коленно-локтевой, уткнувшись носом в изгиб локтя. — Умница, — блондин гладит пальцами по спине, пересчитывая позвонки и, замахнувшись, бьет ладонью по ягодице, удовлетворенно смотрит на краснеющий след. — Тебе следует считать. — Один… — Лучиано дышит спокойно, стараясь сохранять дыхание и не поддаваться Берхарду в его игре, однако он не может сдерживать стоны и вскрики. Ладонь поднимается вверх и ударяет по нежной коже вновь. — Два… На лице блондина играет улыбка, одной рукой он скользит вдоль члена возлюбленного, второй нанося нечастые шлепки по ягодицам. — Че…четырнадцать… — Лучиано стонет, жмурясь, и тихо всхлипывает, получая последний, пятнадцатый удар, он выдыхает. — пятнадцать… — Хорошо, умница. — Берхард говорит ласково, проходясь ладонью по краснеющим пятнам на коже ягодиц, наклоняется и оставляет на них поцелуй. — Но ещё рано заканчивать, солнце. — он скользит ладонью меж ягодиц, проникая двумя пальцами внутрь, разводя их. — правда ведь? — блондин мягко улыбается, вытаскивает пальцы, поднося их к лицу и облизывает. — Ох… Берхард, что ты придумал ещё… — Лучиано шепчет, оборачиваясь назад и внимательно следит за блондином. — Тебе понравится. — он наклоняется, разводит ладонями ягодицы, предоставляя себе доступ и широко лижет языком по разработанному входу, кружит кончиком языка вокруг него, не проникая внутрь. Лучиано всхлипывает и опускает голову, прикусывает губу, тянется к члену. Лучиано всегда любил язык Берхарда, который мог язвить на собраниях, высказывать умные вещи, мог слать нахуй Мишу Московского, но лучше всего у него получалось доставлять удовольствие Лучиано этим языком. О Боги, что он может делать с помощью своего языка… Берхард прижимается лицом ближе, вылизывает тщательно и умело, скользит внутрь. Лучиано под ним стонет громко, цепляется пальцами за подушку, второй рукой водя по члену. Невыносимо жарко и хочется разрядки. Хочется рухнуть на кровать без сил и прижаться к любимому телу. Хочется поцеловать крепко и не отпускать от себя всю ночь. Берхард перехватывает ладонь парня, сам обхватывает его член и доводит до пика за считанные секунды. Одному Богу известно, насколько хорошо Берхард знает Лучиано, он понимает его на таком высоком уровне. В комнате становится тихо, лишь небольшое шуршание простыни, на которой растянулся итальянец. Берхард открывает окно, чтобы пустить внутрь прохладный воздух. Он опускается на кровать рядом, притягивает парня к себе за талию. — Утром принесёшь мне завтрак в постель, замучал меня совсем. — недовольно фырчит Лучиано и забрасывает ногу на блондина, устраиваясь в его объятиях. — Как скажешь, милый. — Берхард мягко целует возлюбленного в лоб и гладит ладонью по боку. *carino - милый