White Ford GT40

Кожу приятно согревали совсем неосязаемые лучи, заставляя довольно прищуриться и поëжиться от странного чувства уюта; окружающих звуков совсем не было, ног и вовсе не ощущалось, и пространство вокруг двигалось плавно-плавно, покачиваясь из стороны в сторону. — Песок, – догадывается Албон, когда понимает, что шагать не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Взгляд карих глаз сталкивается с огромным монументом посреди пустыни. Бронзовая статуя была посвящена хищной морской рыбе – её острые зубы были сломаны в некоторых местах, сверкая отражающимся солнечным светом, а верхние плавники казались острыми настолько, что даже без тактильного контакта можно было порезаться. Этот кусок безобразной бронзы был просто огромен; пускай у Алекса ладони были отнюдь не маленькие, но на фоне огромного подступа к Великой Рыбоподобной они казались ничем. Он оглядывается. Вокруг лишь два домика, один из них являлся обладателем дырявой соломенной крыши. Дверей не было, стëкла в оконных рамах побиты, и осколки небрежно разбросаны буквально по всей пустыне – в каком-то смысле. Становится трудно дышать: Албон точно знал, что в одном из этих бывших жилищ находилось что-то ужасное. Чувство сродни тому, когда переднее антикрыло болида пляшет вальс с отбойником, а понтоны играют роль болельщиков в то время, пока по венам с большой скоростью проносится, кажется, максимальная доза адреналина. Это страшно. Это жутко. И шагать становится сложнее и сложнее, и лëгкие не хотят принимать воздух, теперь уже не чувствуются и руки, а Великая Рыбоподобная ехидно посмеивается, мелькая своим отражением в осколках. Глядя в одно из них, Александр замирает, заметив, как шевелятся её губы на манер странно-угловатой ухмылки; обычные рыбьи глаза беглым резким взглядом режут аорты на шее, заставляя прерывисто вдохнуть воздух – но не получается. Не выходит. Земля убегает из-под ног, дома переворачиваются вверх дном, а горячий ветер обжигал и от того пересохшие губы. — Ты чего дëргаешься, как рыба на суше? – знакомый голос прорывается сквозь песочный ураган и безмолвное послание Великой Рыбоподобной. Алекс щурится, не осмелясь открыть глаза, и старается прогнать пелену бело-фиолетовых бликов под веками без такого сложного действия, как окончательное пробуждение. — Не надо про рыб. – резким движением Албон выпрямляется, поймав себя на том факте, что в комнате теперь он не один. Пальцами дотронувшись до своего горла в попытках привести голосовые связки в порядок, он наконец обращает внимание на того, кто выполнил приказ бронзового монумента. — Расселл? — Можно и не по фамилии. – Джордж бесцеремонно усаживается в кресло напротив, вопросительно подняв бровь в немом вопросе. Алекс лишь фыркнул, потирая шею. Он явно был недоволен тем, что его традицию только что потревожили. — Медитирую. – ответ на немой вопрос получен. — Перед каждым заездом. Это помогает отвлечься от всей этой суматохи с инженерами, механиками, с неисправной коробкой передач и плохим сцеплением на дороге. — Действительно помогает? Александр чуть ведëт плечом назад, повернув лицо в профиль. Ресницы чуть подрагивают, грудная клетка плавно опускается и поднимается. — Судя по твоему виду, ты лжëшь сам себе. – усмехается британец, потянувшись за каким-то журналом на столике. Это вам не “Melody Maker” конца 80-х, но тоже сойдёт. — Вообще-то, – Албон наклоняется, уперевшись локтями в собственные колени, принимая эдакую позу мыслителя. Только со странными мыслями вовсе. — Твоё воображение ведёт тебя по такому пути, который способен отразить твоё внутреннее состояние. Тревожно – не выйдет ничего хорошего, радостно – ожидай солнца. В этом и прелесть медитаций. Они помогают разобраться в себе; стоит закрыть глаза – и мозг автоматически выдаëт тебе те картинки, над которыми стоило бы поразмышлять. Джордж молчит вновь в немом вопросе. В своëм стиле. — Ну вот смотри. – пилот Уильямс разводит руками в стороны. — Закрой глаза. Что ты видишь? — Хм... Албон тут же перебивает Расселла, хорошо зная его натуру: — И без всяких этих вот “я вижу темноту и бла-бла-бла”. Пилот Мерседес улыбается уголками губ, но всё-таки затихает на некоторое время, пытаясь серьёзно подойти к чужой традиции. Вода касается ног до щиколотки, обхватывая их холодным кольцом. Ладони ловят поток ветра, облака наверху движутся неестественно быстро, пропадая где-то за горизонтом и возвращаясь назад с другого края. — Здесь пусто. Албон поджимает губы, наблюдая за сосредоточенным лицом напротив. Не верит он, не верит, что там пусто. — А если честно? Шаг вперёд – становится глубже, песок всё мягче и мягче. Кажется, его пропускают вперёд. Изумрудные ватные водоросли щекочут бëдра, обвивают грудную клетку, пока Джордж полностью с головой не уходит в воду. — Здесь есть кислород... – удивлëнно выдыхает Расселл, пока Алекс пытается понять, что за картинка у того в голове. — Ты когда-нибудь представлял, как живёшь в подводном мире? – британец открывает глаза. Албон разочарованно кривит губы, расстроившись тем фактом, что великолепный момент растворился в воздухе. В том самом кислороде из чужих фантазий. — Нет. Джордж щурится, внимательно сверля взглядом пилота Уильямс. — Детские фантазии. – отмахивается Расселл, снова переворачивая страницу журнала. Глянцевая поверхность неприятно касалась кончиков пальцев, поэтому на заголовках и бездумном тексте приходилось задерживаться чуть дольше, чтобы вновь не касаться этого материала хоть какое-то время. — Знаешь, это забавно. Мне тоже представлялся кто-то из подводного мира. – признаëтся всё-таки Александр. — Это было неприятно. Не знаю, куда бы меня занесло, если бы ты не пришëл. В голове всё как-то, ну... – юноша делает неопределённые жесты вокруг своей головы, изображая некое подобие путаницы. — Всегда рад помочь. – выглядывает из-за журнала Джордж, скрывая улыбку под кипой разноцветных бумаг. — Ты не пробовал медитировать с кем-то одновременно? Мне кажется, это было бы интересно – создать нечто общее. — Это не так работает. Но на деле Алекс призадумался. Действительно, эта идея не посещала его мысли. Может, стоит попробовать? Человек – высшее существо на этой планете, существо с богатым духовным миром, не поддающимся ни под какие научные законы и объяснения. Один человек может сотворить великие дела, но если есть второй, с кем можно объединиться духовно – сотворить нечто большее, чем имеющийся мир под ногами. Особенно, если этот “второй” носит имя Джордж Расселл. — Калифорния. Пустыня. – британец словно читал все эти мысли в лохматой красной макушке, задавая идею их общей картине. — Горячий ветер, пробирающийся через открытое окно Форда GT40. – Албон неосознанно поддаётся вперёд, подбираясь к Джорджу ближе. Голос становится тише. Веки снова опускаются у обоих, и, можно сказать, что это было сделано практически одновременно, словно они переключились на другую реальность. Вмешательство извне способно разрушить строящуюся атмосферу вокруг. — Пятая передача, сцепление, – Расселл вжимает левую ногу в пол, вдохнув, — мчимся по прямой на скорости двести девяносто километров в час. Рëв восьмицилиндрового двигателя раздаётся эхом среди пустого раскалëнного пространства. — Сзади – огромное облако пыли и песка, мы точно оставляем видимый след позади. — Разве мы не по асфальту? – недоумевает Расселл, пока не получает неодобрительное касание чужого колена к его. — Понял. — Вибрация чувствуется под рëбрами, из магнитолы доносятся лишь шумные невнятные частоты. Впереди поворот; правая рука перебирается на ручник, – рука и правда перебирается, только не на ручной тормоз, а на левое колено Джорджа, чуть сжимая его. — Движение вверх, руль влево – заносится задняя ось... — Её необходимо удержать, иначе велика вероятность вылета с траектории. – Албон чувствует, как до его запястья дотрагивается рука, нежно проводя по нему кончиками пальцев. У него мурашки по спине, только непонятно – это ли от прикосновения или от осознания, что они сейчас входят в шпильку на легендарном GT40? — Руль вправо, резко, резко, газ в пол, – теперь пол атакует правая нога, — советую взять в лëгкие побольше кислорода. Оба втягивают носом воздух. — Тормоз. – автомобиль со скрежетом останавливается на обочине, система охлаждения приятно гудит под капотом. — Зачем? — Помимо приятного вождения Форда есть одно незаконченное дело. – Албон мигом выуживает свою руку из чужой хватки и перемещает её на плечо напротив, подтолкнув к себе. — Хороший заезд, правда? – уже шепчет Джордж в чужие губы, ровно так же, как шептала пустыня в дорогое покрытие гоночного автомобиля. — Только ты рано остановился, Алекс.