Не называй меня по имени

Если раннее утро может быть добрым, то для одного Ким Тэхёна это именно оно. Озорные солнечные лучики пробираются сквозь неплотно задёрнутые шторы и слегка щекочут носик. Сегодня выходной, поэтому можно никуда не спешить и поваляться ещё в тёпленькой и уютной постельке с любимым альфой рядом. Это всё, кажется, Тэхёну какой-то нереальной сказкой, очень сладкой и манящей иллюзией, видением, миражом, который может развеяться в любую секунду, утечь из рук, словно песок сквозь пальцы оставляя после себя лишь пыль воспоминаний и налёт несбывшихся мечт. Это так желанно, ну прямо до щемящей боли в груди, в аккурат в том месте, где когда-то у омеги было сердце. И от всего этого у Тэхёна снова зарождается то самое трепетное чувство, которое до боли знакомо омеги и, которое он уж точно не перепутает ни с чем другим. Оно ещё совсем хрупкое и ранимое, разнеженное от долго сна, ведь оно уже многие годы не покидало парня, просто было в неком забвении, хорошенько спрятавшись, где-то там в глубине боли и отчаяния, ожидая, когда его снова смогут пробудить и дать толчок к жизни. И вот, сейчас она ещё совсем неокрепшие, но с огромной волей к жизни, снова пытается заполнить ту зияющую дыру в груди у Кима. Согреть его изнутри, отогрев от зимней спячки милых бабочек, который начинают своё несмелое шевеление, щекоча где-то в районе живота, и вызывая приятную негу, которая разливается по всему телу. Тэхён лениво потягивается и зевает, не спеша раскрывать сонные глаза. В теле всё ещё чувствуется лёгкая усталость и приятная боль после почти бессонной ночи любви. Столько чувств, столько наслаждения, удовольствия и страсти было сегодня между ним и его альфой, что Тэ, кажется, впервые за долгие годы наконец почувствовал себя живым, смог полноценно вздохнуть, отпустить все обиды и переживания и просто расслабиться, не думая не об убийце, который следует за ним по пятам и чёрт его знает что ещё затевает, не об не покидающем чувстве вины, не о чём и не о ком, кроме одного, до щемящей боли в груди, родного альфы, который не переставая целовал, ласкал и ни на миг не выпускал из тёплых, заботливых рук. На теле всё ещё ощущались фантомные прикосновения, от чего непременно появляются толпы мурашек. Неужели теперь так будет всегда? Неужели несмотря ни на что, их любовь всё ещё жива и она может подарить им шанс на совместное будущее? В воздухе всё ещё витает приятный, кружащий голову, аромат кофе. Ким довольно тянет носом, заполняя лёгкие и впитывая в себя родной запах каждой клеточкой. Он и сам похоже теперь пахнет точно так же и это чертовски приятно - ощущать хоть какой-то запах от себя, тем более, если этот запах - твоего истинного. Как же жаль, что омега потерял свой запах, как бы он хотел сейчас смешать эти два аромата, как раньше, чтоб тоже подарить альфе частичку себя, чтобы все омежки, пускающие слюнки на него, непременно ощущали примесь аромата омеги. На короткое мгновение Тэхёну и, правда, кажется, что он ощущает лёгкий, эфемерный, едва уловимый запах апельсина с нотками корицы в воздухе. И ему безумно хочется прямо сейчас заклеймить этого мирно спящего альфу. Присвоить его целиком и полностью себе. Что бы никто даже взглядом не смог касаться его истинного, цепляясь взглядом за кричащую метку. Было ли это под действием ещё не ослабевшей течки или просто потому, что они уже и так достаточно много времени потеряли, находясь на расстоянии друг от друга, омега не мог и сам определить, но глядя на шикарную спину и изгиб чужой шеи, слюна неизменно скапливалась во рту, в удлинившиеся клыки больно впивались в нижнюю губу, готовые прокусить желанную плоть и поставить свою метку. Но имеет ли он на это право? Не была ли эта ночь для альфы ошибкой? Грустные мысли снова завладевали сознанием омеги, не давая в полной мере насладиться моментом и отдаться ситуации. Тэ недовольно поморщил носик от зарождающихся новых противоречий и принюхавшись начал отчётливо ощущать посторонний запах, смешавшийся с ароматом любимого. Он был слишком знакомым, с металлическим привкусом и вызывал в омеги волну неприятных ощущений. Тэхён нервно сглотнул скопившуюся слюну и потянулся рукой к повёрнутому спиной альфе, который почему-то совершенно не подавал абсолютно никаких признаков жизни. - Гггуки, - тихонько позвал альфу Тэ, легонько касаясь его неестественно холодного плеча. Ответа не последовало, как и собственно, реакции на прикосновение. У омеги в этот момент замерло сердце, а внутри всё просто похолодело, от чего он даже поёжился, стены начинали давить, а в горле как то в один момент пересохло. Его начинало натурально потряхивать от дурных предчувствий, ведь сон у Чона всегда был очень чуткий, а это значит, что что-то точно не так. Ким перебарывая себя, собрав в кулак всю свою храбрость, снова тянется к Гуку, хватая его за плечо, рывком переворачивая на спину, и это сковывает самый что ни на есть натуральный ужас, ведь на шее альфы виднеется синяя отметина от верёвки, а на предплечье из множества порезов можно рассмотреть чёртову розу. Ким открывает рот, чтобы что есть силы закричать, но ничего не выходит, звук как будто просто отключили. По щекам омеги в два ручья текут горячие слёзы, а в голове на повторе одна и та же мысль: "Это ты во всём виноват. Ты снова всё испортил Ким Тэхён. Тебе ещё не надоело терять близких людей?". Сердце в груди бешено колотиться, словно птичка, запертая в клетке, которая вот-вот вырвется на волю. Нет, нет, нет. Этого не может быть! Только не он. Только не его лучик света. Только не его призрачная надежда на счастье. Только не так. Только не сейчас. Ким крепко сжимает руки в кулаки и замечает, что в одной из рук что-то зажато. Он медленно переводит взгляд и не может поверить своим же глазам, вернее он просто не хочет в это верить, ведь в его руке зажата та самая верёвка, след от которой красуется на шее альфы. И вот теперь Ким кричит, он просто воет во всё горло, как раненый зверь, ведь так не должно быть. Так быть просто не может. Только не он. Только не сейчас. И тем более, только не так! Это утро встретило Сокджина головной болью, Сахарой во рту, но и вместе с тем, чувством абсолютного удовлетворения. Тело приятно тянуло после вчерашнего марафона, который ему устроил Чон Хосок. Этот омега оказался очень даже темпераментным в постели, что безумно заводило альфу. Он умел доставить удовольствие, граничащее с эйфорией и с огромным удовольствием делился всей своей лаской и теплом с Джином. Но сейчас приятные воспоминания слегка омрачало похмелье. Ведь они с омегой вчера встретились в баре, о многом говорили, делились личными переживаниями за близких для обоих людей, но в то же время не переставая касались друг друга, не только физически, но и ментально. Они оба в этот момент чувствовали, что наконец то встретили родственную душу. Их безумно тянуло друг к другу, а стоило только хоть одному из них немного приблизиться, как всё вокруг начинало полыхать. Искры летели из глаз, сердце начинало сбиваться с ритма, а дыхание становилось рваным. Этому нельзя было противостоять, да и едва ли кто-то из них этого хотел. Они хотели лишь друг друга, а алкоголь только подначивал, подливал масла в огонь, разжигая пламя страсти, тушить которое уже не было ни сил, ни желания. И сейчас у Джина не было ни чувства вины, ни сожаления, ни стыда, только одно сплошное блаженство. Всё это ощущается до глупого правильным. Именно этот омега. Именно так, как это и было: страстно, горячо, чувственно, пылко, близко и безумно искренне. Именно сейчас, когда вокруг творится сплошной дурдом. Альфа настолько привык отдавать, что от такого милого и податливого омеги ему просто сносило башню. Рядом с ним было чертовски тепло, словно этот парень стал для Кима его персональным солнышком, которое светило только ему, озаряя своими лучами самые тёмные уголки души, отдавало ему всё своё тепло, грело и ласкало давно замёрзшие улочки в сердце, по которым никто давно не ходил, а он - заглянул в каждый уголок, в каждый закоулок, растопив все льдинки и зажигая каждый, когда-то потухший фонарик. Кажется, теперь за долгие годы в душе альфы настоящий покой, тепло и искрящееся счастье. Улыбка сама собой расплывается на губах Джина, а осознание того, что это всё реально, что тепло идущее от сопящего рядом омеги вполне настоящее, а трепет внутри от переполняющих чувств вполне оправдан, заставляет альфу сильно зажмурить глаза и прикусить нижнюю губу, чтобы не запищать, как школьница, от дикого восторга. Хосок недовольно заворочался под боком альфы, переворачиваясь к нему лицом и зарываясь носом под ключицу, вдыхая такой сладкий запах шоколада и урча от удовольствия, прижимаясь как можно ближе, так и не открыв глаза. Ни это ли настоящее счастье? Если раннее утро бывает добрым, то для одного Ким Сокджина, оно выглядит именно так. Чимин беспокойно ворочается в своей пустующей кровати. Юнги уже несколько дней и ночей проводит на чёртовой работе, пытаясь отыскать постоянно ускользающие следы преступника. Он настолько вникнул в это дело, что погряз в этом всём с головой. Ведь у омеги есть свои поводы для беспокойства. Ведь, если этот придурок серьёзно угрожает Тэхёну, то кто знает, может следующий удар он решит нанести именно по его близким, одним из который и является его любимый Чимин, а этого Юнги уж точно не допустит. Он готов прописаться в этом офисе, не спать и не есть, лишь бы найти хоть какую-то малюсенькую подсказочку, хоть тоненькую ниточку, за которую в итоге можно будет дёрнуть. И это не только из-за Чимина, Мин за эти годы проникся к Киму самыми тёплыми чувствами, он восхищался его силе характера, которая позволила омеги подняться на ноги после стольких ударов судьбы, он уважал его, как специалиста, ведь талант читать людей, как открытые книги просто завораживал. Он поражался, как пройдя через такую эмоциональную мясорубку в этом на самом деле хрупком омеге остаётся столько нерастраченной любви, ласки и заботы, которыми он окутывает всех своих немногочисленных близких, хотя сам отчаянно нуждается в этой теплоте, заботе и любви даже больше, чем все они вместе взятые. Именно поэтому Юнги так усердно трудиться, ведь он хорошо запомнил застывший взгляд Кима на месте последнего преступления и отчётливо увидел в его глазах всю ту боль и отчаяние, которые грозятся затопить омегу с головой. А Мин, как никто другой помнит перепуганного трясущегося альфу, вся одежда которого была перепачкана кровью Тэхёна, он прекрасно помнит ту накатывающую панику, которая отражалась в глазах Чимина с появлением каждого нового пореза на руке Кима и что самое страшное - он прекрасно помнит, как с каждым новым порезом тух огонёк жизни в глазах юного, безумно привлекательного омеги Ким Тэхёна, который каждый божий день умирал внутри себя. И всё это ужасно терзает сейчас омегу, который в этот раз хочет быть рядом, хочет быть полезным, хочет защитить человека, который без приуменьшения стал частью его семьи. Который несмотря на все свои переживания, несмотря на всю боль, всегда ему улыбался, всегда готов был прийти на помощь, когда Чимин косячил и они ужасно ругались в плоть до расставания, Ким, не смотря на то, что именно Чимин был его лучшим другом, всегда поддерживал Мина и находил способ примирить их так, чтобы каждый из них был доволен. Даже сама мысль о таком светлом человеке, как Ким Тэхёна, приносила Юнги уйму позитива и вызывала непроизвольную улыбку. Поэтому он просто не мог сдаться. Не мог, как остальные, поехать домой и приятно провести время со своим альфой. Не мог расслабиться и выбросить это из головы. Ему казалось, что они что-то упускают. Не замечают какую-то очень важную деталь, которая способна если и не пролить свет на всю эту ситуация, то хотя бы подтолкнуть их в правильном направлении. Юнги любил ночь. Её тишина и покой завораживали парня и давали возможность взглянуть на все события под совершенно другим углом. Ночью всё видится, ощущается и воспринимается иначе - намного острее, свежее и в другом свете. Ещё только ранее утро, а учитывая то, что уснуть альфе удалось лишь несколько часов назад, ранний подъём был с родни инквизицонных пыток, но настойчиво вибрирующий телефон безжалостно вырывал его из тёплых и манящих объятий Морфея. Пак успел трижды проклясть Мин Юнги, который ночи напролёт проводил на работе и из-за чего собственно альфа и не мог уснуть полночи, пока неизвестного им убийцу, который судя по всему приложил свою руку к уничтожению его детища - клуба Mochi, ну и конечно же того смертника, который сейчас беспардонно его разбудил. Он сонно зевает, не разлепляя глаз, тянется за аппаратом, даже не удосужившись взглянуть на имя звонящего, и готовиться наградить его отборным матом, но как только слышит родной голос на том конце провода, то заметно расслабляется, но это только на первые несколько секунд. - Мини, прости, что разбудил тебя, любимый, - неразборчиво тараторит в трубку Мин, - но я, кажется, нашёл. Я чёрт возьми, нашёл эту грёбаную подсказку. Я успел позвонить парням, они скоро будут в отделе, но я просто не мог больше ждать, что бы не позвонить тебе.... Я так соскучился....Мне так жаль... - Голос Юнги был таким взволнованным и под конец сорвался, что очень озадачило хоть и сонного, но всегда отлично чувствовавшего своего омегу, Пака. - Юнгия, - обеспокоенно позвал его альфа, - что-то случилось? Мне не нравиться твой тон и то, что ты сейчас говоришь. У тебя точно всё в порядке? - Спросил Чимин, пытаясь подавить накатывающую панику, ведь он прекрасно слышит даже не видя его, что нихера у его омеги не нормально, голос наполнен беспокойством и звучит так, словно он пытается попрощаться с альфой и извиниться, а не поделится радостной находкой, которая сдвинет расследование с мёртвой точки. У Чимина в этот самый момент начинает бежать по спине холодный пот, его начинает пробирать неприятный озноб, сердце сбивается на бешеный ритм и в этот самый момент альфа слышит то, что боялся услышать больше всего: - Прости меня Чимини, кажется, я всё испортил, - дрожащим голосом хрипит омега, - мне очень жаль, но я, правда, безумно тебя любил, помни об этом ладно? - Еле слышно, уже на грани слышимости альфы говорит Юнги. - Я.... - Где ты? - Перебивает его Чимини, - где ты, Мин Юнги, чёрт тебя дери? - Переходит на крик альфа, больше не в состоянии сдерживать панику и злость. Нет, он не готов прощаться. Он не позволит омеге так просто от него уйти, хоть и причиной тому может стать его смерть. Да он даже у этой ёбаной Старухи с косой выдерет своего любимого Юни, не позволит без боя забрать его. Он будет сражаться, биться до последнего вздоха, но вернёт его себе, ведь Мин Юнги - это вся его жизнь, это его душа и причина просыпаться по утрам, это его маленькое беспокойное счастье, которое заставляет биться сердце альфы. Без него Пак Чимину просто нельзя, он просто не сможет жить, ведь как можно жить без воздуха, как можно жить без сердца, как можно жить без души? Правильно - никак. - Не злись, Мини, - шёпотом отзывается Юнги, - просто запомни, - он начинает запинаться, не нужно быть таким же гением, как он сам, чтобы понять, что ему безумно сложно даётся каждое слово, - я тебя безумно любил... - а дальше только звук коротких гудков, оглушающая тишина и сердце одного Пак Чимина, которое сначала отбивало нереально быстрый ритм, а потом и вовсе перестало биться. Если Пак Чимина когда-нибудь попросят описать самое ужасно утро в его жизни, то именно это утро опишет альфа. Утро, когда его до безумия, до дрожи в теле, до головокружения, до дикой страсти любимый омега дрожащим и испуганным голосом пытался с ним попрощаться.