Не называй меня по имени

Чон Чонгук — ещё тот жаворонок, поэтому ранние подъёмы для него обычное дело. Вот и сегодня он начал просыпаться ещё не свет не заря. Сначала он сладко потянулся, всё ещё лёжа с закрытыми глазами, пребывая в эйфории от прошедшей горячей ночи со своим любимым омегой. По телу всё ещё разливается приятная нега и ощущаются фантомные прикосновения желанных рук и губ, которые ещё несколько часов назад блуждали по всему телу, словно снова и основа изучая, пытаясь запомнить каждый изгиб, оставляя свои следы в виде алых бутонов из засосов и укусов, разбросанных по всей коже, куда Тэхён мог дотянуться. Он отдавал этой ночью альфе не только своё тело, а всего себя. Тэ был таким ласковым и нежным, таким чувственным и чувствительным, таким жаждущим и страстным, таким возбуждённым и возбуждающим, что Чонгук смог ощутить весь спектр эмоций и переживаний, которые за последние семь лет стали для него иллюзорными и недосягаемыми, но здесь, рядом с Кимом все его нервные окончания словно стали в миллион раз чувствительнее, все рецепторы обострились, а все ощущения стали намного ярче и острее. Это всё было как давно забытый сон, который вдруг воплотился в жизнь и стал реальностью. Чонгук любил Тэхёна долго, глубоко, жарко и чувственно, как умеет только он, также метя каждый миллиметр карамельной кожи, чтоб никто из альф и мысли не мог допустить, чтоб даже мимолётно взглянув, видели, что омега занят, что уже заклеймён, целиком и полностью, безоговорочно принадлежа ему, Чон Чонгуку. Он этой ночью был на грани, он безумно хотел поставить свою метку, клыки снова и снова оголялись, принося ощущение дискомфорта, но в конце концов, альфа взял своего внутреннего зверя под контроль, убедив, что пока не время, потому что ужасно боялся спугнуть омегу, оттолкнуть его своими спешными действиями, боялся показаться взбалмошным и несерьёзным, ведь они только-только вновь обрели друг друга, только начали рушить стены, которые каждый из них годами методично выстраивал. А сейчас им не нужно больше спешить, наоборот — нужно двигаться плавно, постепенно, решая сначала прошлые проблемы, избавляясь от тайн и недоговорённостей, отпуская обиды и страхи, учась доверять, опять открываться и впускать в свою душу кого-то, и только потом начинать строить что-то новое, совместное. Чонгук уверен он больше ни на шаг не отпустит этого вредного омегу, чтобы он при этом не говорил, как бы не пинался и не старался отдалиться, альфа сделает всё и даже больше, хоть привяжет его к себе насильно, слушая проклятья и обзывательства в свою сторону, но ни за что и никуда не отпустит, будет рядом, грея вечно холодные руки, лаская раненную душу, окутывая нежной заботой и даря счастье. Все эти мысли табунами проносятся у альфы в голове, вызывая невольно довольную улыбку. Но внезапный громкий всхлип, действует на Чонгука, как отрезвляющая пощёчина, он вмиг широко распахивает глаза, а блаженная улыбка тут же сползает с лица. Он быстро переводит сонный взгляд на рядом лежащего омегу, по щекам которого ручьями льются горячие слёзы, на лице застыла гримаса боли, он снова громко всхлипывает, мечась по постели, на лбу блестит испарина, а с губ непрерывно, словно молитва слетает одно единственное имя: «Чонгук… Чонгук…Чонгук». Всхлипы планомерно перерастают уже в полноценные рыдания, а имя альфы с каждым разом произносится всё громче, рискую перейти на крик. Чон быстро ориентируется в происходящем и легонько проводит по плечу Кима, пытаясь разбудить, но вместе с тем и не напугать, своего мальчика, но омега даже не реагирует на прикосновение и только больше погружается в накатывающую истерику, слёзы уже прилично намочили подушку, чёлка прилипла к потному лбу, а выражение лица с каждой секундой всё больше наполняется болью. Чонгук понемногу тоже начинает паниковать, его пугает такое состояние омеги, он даже представить боится, что может так терзать бедного парня во сне. Альфа резко подскакивает на кровати, хватая омегу и сгребая его в крепкие объятия. Он максимально плотно прижимает парня к себе, так, чтоб даже воздуху между ними места не было, усаживается поудобнее, и начинает раскачивать Кима на руках, словно маленького ребёнка, успокаивающее гладя по спине и нашёптывая на ушко, что всё будет хорошо, что он его безумно любит и будет рядом, что он теперь не один, что не должен проходить через всё в одиночку, что он очень сильный и безумно любимый одним очень глупым альфой по имени Чон Чонгук. Поначалу у Чонгука не очень хорошо получается успокоить омегу, он пинается, вырываясь и сопротивляясь, но спустя несколько длительных минут, которые альфе показались чуть ли не вечностью, Ким начал понемногу затихать, рыдания снова превратились в едва заметные всхлипывания, слёзы перестали литься бесконтрольными потоками, а тело понемногу начало расслабляться в кольце тёплых, родных рук. — Тэхёна, — нежно поглаживая костяшками пальцев по мокрой щеке, тихо позвал его альфа, — ну же, малыш, просыпайся. Это всего лишь сон. Омега снова громко всхлипнул, еле-еле разлепляя заплаканные глаза, расфокусированным взглядом бегая по лицу альфы, словно не узнавая его, что болезненным уколом отзывается где-то у Чонгука внутри. Ким всё ещё тяжело дышит, пытаясь окончательно прийти в себя от ночного кошмара и одновременно что-то обдумывает, недовольно хмуря брови, а топом громко сглатывает горький ком, застрявший в горле и еле слышно хрипит, глядя альфе прямо в обеспокоенные глаза: — Возвращайся в Америку, Гуки, — запинаясь говорит он, а из глаз снова брызгают кристальные слёзы, а самого парня начинает понемногу трясти, но жар от тела альфы приятно согревает не давая липкому, холодному, мерзкому чувству снова полностью завладеть омегой, его родной аромат кофе, пропитавший каждую клеточку, сейчас по-новому заполняет лёгкие, полностью заменяя собой кислород и оседая на кончике языка горьковато сладким послевкусием. Чонгук для Тэхёна лучше любого успокоительного, но стоит только омеге на секунду прикрыть веки, как перед глазами снова та жуткая картина, где альфа лежит абсолютно беспомощный, без чувств, с изуродованной рукой и без каких либо признаков жизни. Как бы Тэ не старался, он просто не в состоянии теперь прогнать этот образ из своей головы, кажется, он будет вечно его преследовать не только во снах, а даже наяву. Нет, он не может этого допустить. Не может допустить, чтобы этот кошмарный сон стал явью. Он должен защитить альфу, чего бы ему это не стоило, даже, если ценой будет его счастье или даже собственная жизнь. Пусть берут, пусть всё, что есть, пусть забирают, только не его, только не единственного родного человека, который ещё тогда, далёких семь лет назад въелся глубоко под кожу, забрался в самые потаённые уголочки души, прописался дополнительным генетическим кодом, стал неотъемлемой частью его самого. Без Чонгука Тэхёну никак. Он пробовал, а теперь точно знает — лучше мгновение с ним, чем целая вечность без него. Только увидев его мёртвым омега наконец понял насколько ошибался все эти годы, трусливо прячась от своих истинных чувств, пытаясь обмануть самого себя, что сможет забыть, вычеркнуть из жизни, выжечь из тела, вытравить из мыслей, вырвать из сердца и стереть из души, и глупо веря этому самообману. Но стоило альфе только вновь коснутся, как тело сразу же предательски отозвалось, стоило ему лишь сказать: «Мой», как сердце снова наполнилось любовью, а душа заискрилась, пуская волнующие разряды по всему телу, стоило Чонгуку снова поцеловать, как память тут же вспышками начала подкидывать, казалось бы, навсегда забытые картинки из их счастливого, совместного прошлого, ведь как бы там ни было, как бы они не расстались, но до этого, будучи вместе они были самыми счастливыми людьми на планете. И Тэхён теперь понимает, что наоборот, нужно трепетно хранить все эти моменты, жить ради этих бесценных минут радости, тогда и умирать будет не так страшно и обидно. Но только вот альфе такого лучше не знать. Пусть лучше уедет, как можно дальше отсюда, как можно дальше от опасности. Но у Чонгука, кажется, на этот счёт совсем другие соображения. Он сначала теряется от слов омеги, совершенно не понимая откуда это всё вообще взялось. С чего это он должен возвращаться в Америку, оставляя своего любимого на другом континенте, но спустя немного времени, кажется, понимание ситуации понемногу начало приходить к Гуку, принося с собой лёгкое возмущение и даже раздражение. — Хей, детка, — негромко, пытаясь контролировать себя, чтобы не усугублять своё и без того шаткое положение, начал альфа, — это всего лишь сон, слышишь? Чтобы ты там не увидел — это не правда, игра твоего воображения. Вот и всё. — Он тяжело вздохнул, прикрывая глаза, и чувствуя, как Тэхён плотнее к нему жмётся. — Просто мы все сильно устали в последнее время. Нам всем пришлось несладко и я тебя отлично пони… — Я видел твою смерть, — прервав монолог Чонгука, выделяя каждое слово и жмуря глаза, которые снова начинало жечь от подступивших слёз, сказал Тэхён, не найдя в себе смелости, чтобы взглянуть в любимые омуты напротив. — И не готов увидеть это снова. — Но я же здесь, — мягко парировал Чонгук, прижимая к себе омегу и нежно целуя его в висок, — я живой, невредимый и безумно влюблён в тебя, — приподнимая уголки губ в лёгкой полуулыбке, заглянул в глаза Тэхёна Чон и тут же оцепенел. Никаких ненавистных шоколадного цвета линз — перед ним снова такие обожаемые холодные ледники серого цвета, вот только теперь в них россыпь жёлтых искр, которые в этот самый момент завораживают одного альфу. И он смотрит, неотрывно, восхищённо и кажется, снова тонет, забывая даже вздохнуть напоследок. — Тэ…- мямлит он едва слышно, — твои глаза… Омега же смущённо отводит взгляд, вперившись им в стену напротив и грустно вздыхает. — Я знаю, они — ужасны, — с горечью в голосе шепчет он, словно делясь тайной. — Ты шутишь? — Вскидывается Чонгук, нежно беря омегу за подбородок и возвращая себе взгляд, — твои глаза — это самое прекрасное, что я когда либо видел, — на выдохе говорит Чон, не в состоянии больше бороться с собой и накрывая манящие губы, сладким поцелуем с солоноватым привкусом слёз омеги. И это настолько интимно, настолько близко и по-родному, что сердце начинает щемить, от переполняющих чувств. Каждый их поцелуй — новая жизнь, новая вселенная, в которой они оба растворяются и которая наполняет их самих чем-то новым. Это каждый раз по-разному, но не менее приятно. Они друг для друга. И больше никто и никогда не сможет это изменить, ведь Пастух продолжит искать свою Ткачиху даже после смерти, ведомый сердцем и призрачной надеждой на совместное счастье даже если оно будет длиться всего один короткий день в году. От этого не спрятаться, не скрыться — любовь тебя настигнет, несмотря на все твои отговорки и лживые убеждения. Это, как данность, прописная истинна, нерушимый закон Вселенной, которая любит поиграть на нервах влюблённых, но в конечном итоге, всё равно их сталкивает друг с другом, толкая в тёплые объятия и не оставляя иного выбора, как сдаться. Поднять белый флаг и шагнуть на встречу самому страшному врагу — самому себе. Принять в себе эти чувства и разделить их с другим человеком, вручая ему в руки своё сердце, свою душу и по сути — всю свою жизнь. Чонгук неохотно отрывается от желанных губ омеги, услышав настойчивую вибрацию телефона. Учитывая их работу, то если кто-то звонит в такую рань — добра не жди и хороших новостей тоже. Поэтому альфа недовольно хмуриться, и что-то невнятное бурчит себе под нос, снова заглядывая в любимые озёра напротив. Потом оставляет ещё один лёгкий поцелуй на розовых губах и серьёзно говорит: — И больше не смей говорить мне такие глупости, ладно? — Вопросительно изгибает бровь Чон, не уточняя о чём именно спрашивает, да это и не нужно, Ким его и так отлично понял, — иначе мне придётся тебя наказать, — уже более мягко добавляет альфа. Телефон продолжает раздражающе гудеть, нервируя и без того заведённого омегу. — Возьми уже, — головой кивая в сторону тумбочки, говорит Тэ, — вдруг что-то важное. Но сам в этот момент тянется к лицу альфы и кончиками пальцев касается мягкой щеки, а в глазах в это время плещется море нежности и немое обещание не прогонять, позволить остаться рядом. Чонгуку больше слова не нужны, он коротко кивает, словно соглашаясь с молчаливыми словами омеги, коротко целует его в кончик носа и сразу тянется к мобильному, на дисплее которого высветилось неожиданное имя — Мин Юнги. Чонгук поворачивает телефон экраном к Киму и нервно сглатывает. Странно, что Юнги решил позвонить именно ему, не Тэхёну, не своему альфе, даже не Сокджину с которым знаком намного дольше и намного ближе, чем с Гуком. Тэхён несколько секунд буравит взглядом аппарат, потом просто выхватывает его из рук альфы, принимая звонок и сразу же включая громкую связь. — Юнгия? — Глухо зачем-то спрашивает Ким, как будто это может быть кто угодно, а не его близкий друг. — Тэ! — Скорее констатирует факт омега, — и почему я не удивлён? — Следом задаёт риторический вопрос. — Какого чёрта, Мин Юнги? — Срывается Тэхён, — Ты вообще время видел? Что происходит? — Эй, тише, Тэхёна! Я не хотел мешать воссоединению влюблённых, но я тут кое что нашёл и думаю вам обоим стоит приехать в офис. Сейчас, — добавляет Мин, словно оглядываясь по сторонам. У Кима внутри всё почему-то холодеет от слов друга. Липкий, неприятный страх начинает оплетать тело, пробираясь под кожу и отравляя мысли нежеланными предположениями. Омега громко сглатывает, пытаясь не выдавать своего испуга, чтобы ещё больше не нервировать остальных. Ему почему-то стало очень неспокойно, и увиденный ранее сон, кажется, был предупреждением, предвестником чего-то очень нехорошего, но неизбежного, чего-то, что уже слишком близко, настолько, что его зловонное дыхание ощущается на затылке, пуская табуны неприятных мурашек по телу, от которых начинает покалывать кончики пальцев, а сердце отбивает неровный ритм. Времени мало. Времени катастрофически мало. Омега это отчётливо чувствует, почти физически. — Юнгия, пожалуйста, будь осторожен, — говорит Тэхён, уже не в силах скрывать в голосе волнение, — мы скоро будем. Прощаться никому из них не хочется. Ведь очень хочется верить, что через короткое время, они смогут увидеться, поговорить, обсудить всё и решить, что делать дальше. Тэхён обязательно для начала, отругает старшего за надмерную беспечность, а потом крепко-крепко обнимет, вдыхая такой знакомый тёплый мускусный аромат и успокоиться. Юнги — часть небольшой семьи омеги. Он — вторая половинка Чимина, он — хороший друг, старший, который готов всегда прийти на помощь и словом и делом. Именно Юнги в своё время помогал Тэхёну сначала принять свою беременность, а потом — справляться с последствиями её потери. Именно тогда, в тот сложный период жизни Кима, когда он был потерянным, словно брошенный хозяином на улице котёнок, омега многому его научил, поддерживал и помогал, как никто другой, ведь омегу лучше всего может понять лишь другой омега. Так они и подружились, незаметно для самих себя становясь маленькой семьёй. Они словно маленькие детальки одного отлаженного механизма — извлеки одну и всё непременно сломается без какой-либо возможности функционировать. Чонгук гонит автомобиль по ещё пустынным утренним дорогам города, не обращая никакого внимания на ограничения скорости и другие совершенно бесполезные сейчас правила дорожного движения. У него в голове сейчас только взгляд бездонных серых глаз, в которых застыла вселенская растерянность и испуг. Альфа старается думать позитивно, всё же их отдел — не то место, где спокойно будут расхаживать всякие полоумные придурки и безнаказанно причинять вред одному из сотрудников. Нет, нет, нет. Там куча камер, охрана, да и сам Юнги не тот мягкий и покладистый омега, с Чимином возможно, но только не в момент нападения. Этот парень точно сможет за себя постоять. Пусть только дождётся, пусть только будет в порядке, большего Чонгуку сейчас и не нужно. Он бросает короткий взгляд на притихшего рядом Тэхёна, который нервно теребит пальцы и уже искусал до крови нижнюю губу, немигающим взглядом смотрит на дорогу, рвано вздыхая. Чон жутко хочет сейчас к нему прикоснуться, согреть, уверить, что всё будет хорошо, но пока они не приедут, пока не увидят этого бледного немного замкнутого Мина, всё это не имеет ни малейшего значения. Они добираются довольно быстро. И первое, что кидается им в глаза, это тёмные окна их кабинета. Юнги явно нет на месте. И это ужасно пугает Тэхёна. Новая волна беспокойства накатывает с ещё большей силой. Он переводит ошарашенный взгляд на Чона, который так же недовольно хмурится и достаёт из кармана телефон, чтобы набрать номер Юнги. В трубке раздаются длинные гудки. Ким беспокойным взглядом бегает по кругу, сканируя пространство на предмет хоть малейшего напоминания на недавнее присутствие поблизости Мина. Вдруг, его взгляд цепляется за небольшой тусклый огонёк в соседней подворотне. Он рефлекторно срывается туда, в ушах слышаться только оглушительные удары собственного сердца и какой-то белый шум, не дающий не одной мысли забраться в голову. Альфа быстро нагоняет омегу, не переставая трезвонить Мину. Они в считанные секунды преодолевают расстояние и одновременно замирают. Рука Чона с зажатым в ней телефоном медленно опускается, а мобильный с характерным звуком бьётся об асфальт, но едва ли это сейчас кого-то из них волнует. Перед ними, в луже собственной крови, лежит Мин Юнги. Ким прижимает ладошку ко рту, давя мучительный крик, который рвётся наружу. Чонгук на короткий миг оказывается в каком-то вакууме. Вдруг все звуки вокруг замолкают, краски стремительно покидают мир вокруг и всё становиться серо-чёрным и только огромное пятно крови алеет яркой вспышкой перед глазами Чона. Но скулёж рядом стоящего Кима, по щекам которого снова струятся солёные слёзы, а он сам начинает сползать по стене к которой прислонялся, лучше ушата ледяной воды действуют на альфу, моментально приводя его в чувства. Он в несколько небольших шагов преодолевает расстояние между ним и лежащим омегой, наклоняется, протягивая трясущуюся руку и нащупывая еле уловимый, но всё ещё бьющийся пульс. Затем он ловко подбирает лежащий на тротуаре телефон и быстро вызывает скорую, подлетая с зарёванному омеге, который невидящим взором втупился перед собой, неразборчиво что-то бормоча. Чонгук одним рывком ставит его на ноги, легонько встряхнув, чтобы хоть немного ободрить и вывести из состояния граничащего с нервным срывом. - Тэхёна, посмотри на меня, - громко говорит альфа, приподнимая омегу за подбородок и заглядывая в глаза, в которых начинает зарождаться осознание, - он жив, слышишь, жив! С ним всё будет хорошо, сейчас приедет скорая и ему помогут. Тэ, пожалуйста, - сам не знает чего точно просит от омеги Чон, сгребая его в крепкие объятия и облегчённо выдыхая, когда рядом слышится вой сирен скорой помощи.