Знакомься, это... Твой старший брат

POV| Олег       После уроков я вышел на улицу и подобрал розовый заснеженный букет, цветы даже стали чуть свежее от холода и пышнее. Я отряхнул их от снега, подхватил и обернулся с целью уйти в школьное тепло. Не зачем такой красоте лежать на снегу… Дима явно старался, я обернулся и увидел его, сидящего на перилах пандуса. Качок был массивным и широким; чёрные волосы его высовывались из-под серой шапки, глаза уставились в верхушки деревьев, около пандуса стоял его мотоцикл. Бодибилдер выглядел разбито, и я лишний раз задумался о том, сколько же желчи в Оле, если она умудрилась стать девушкой Димы и заставить его пожалеть об этом. Я медленно подошёл к Диме. Спортсмен опустил на меня взгляд, потом на букет: — Она на самом деле выбросила букет? — он удивлённо смотрел на меня. — А говорила, что любит цветы… — Может, она имела в виду цветок в горшке? — я попытался разрядить обстановку. Дима слабо усмехнулся, глядя на букет. Ему не верилось, а я собственными глазами видел полёт букета из открытого окна. — Сказала, что я банальный… — Дима выдохнул и посмотрел на белую хрустящую простынь снега под ногами. Вид у парня явно был убитый. — Но вы же теперь встречаетесь, — я улыбнулся, Дима посмотрел на меня как на идиота. — Да, она мне нравится, причём давно… Кому такая не понравится, — он тяжело выдохнул и опустил голову. — Те парни, которых она пригласила на день рождения, так и раздевали её взглядом… А она ушла со своей бывшей… И трахнула её так, что весь ресторан слушал их стоны… — Она би по ориентации? — я с любопытством смотрел на Диму. Тот кивнул, цокнув языком от недовольства. — Ну и что… Вы же теперь вместе, — я старался его успокоить. — Вы не знаете Олю в отношениях и дружбе: все девушки смотрят ей в рот как загипнотизированные, а парни мечтают оттрахать. Но это Оля всех трахает, — Дима смотрел на меня, а я только и мог, что слушал его.       Дима знал Олю больше, чем я. Я чувствовал контраст эмоций к моей сестре: ненависть и восторг. Она сводила его с ума, оставляя беспокойным; навязывалась к нему, доводя до бешенства; вызывала ревность, а иногда возникала рядом с ним пушистой и ласковой. Я знал, какой Оля бывает, и понял, как Диме хочется быть с ней. А быть с ней, значит, оставаться в неведении её мыслей, знать, что ты пригрел гадюку, которая за тепло отплатит тебе ядовитым укусом и ушелестит, смеясь над тобой. Влюблённым идиотом. Я почувствовал себя тем же в этот момент, ощутил разбитость. Дима рвался на эти колья всей грудью, ему хотелось ощущать яд Оли в своём теле, знать, что она жалит его больше, чем других. Он называл это любовью. Качок думал, что она его любит, любит больше других. Он ошибался в этом, но я хотел помочь ему исправить положение. — Знаешь, я хочу предложить тебе приехать к нам сегодня вечером, только не матерись больше, иначе IQ выше, чем у Сталлоне не будет, а там до орангутанга недолго. — Собраться у Вас? — Дима поднял на меня взгляд, кажется, даже не обратив внимание на оскорбление. Я улыбнулся, может, он не такой идиот, как мне показалось? — Да, у нас с Олей дома, — я кивнул и переложил букет на другую руку. Та, которой я держал, уже замерзла и сильно покраснела. — Она не любит, когда говорят «мы» без всякого смысла, — предупредил меня Дима, я удивлённо смотрел на него около секунды, а потом понимающе кивнул: — Хорошо, больше не буду. Предлагаю собраться у нас часов так в семь, как ты на это смотришь? — Можно, в принципе, — Дима кивнул, слабо улыбаясь. — Отлично, созвонимся, а сейчас поезжай домой, что ли… Яички отморозить недолго, — добавил я. Студить парня мне не хотелось, и так его жалко.       Дима улыбнулся ещё шире, кивнул, поднялся с перил, выпрямляя мощное тело. Кожа вот-вот должна была треснуть от обилия мышц, как и куртка на его теле. Дима был не самого высокого роста, но мышцы его делали тело огромным.       Я ушёл в класс, поставил цветы обратно в вазу и увидел исчезающий мотоцикл Димы на проезжей части. Надеюсь, что смогу наладить связь между ним и Олей. Но какого чёрта моя сестра любит меня, а соглашается встречаться с Димой? Это для конспирации что ли?!       В шесть тридцать я встречаю Олю, которая скачком с кресла оказывается около лестницы, её глаза радостно поблёскивают, вот-вот я пожалею о ужине с Димой: — Ты куда-то пошла? — я вопросительно смотрю на неё, а Оля рассматривает мои татуировки на руках. Неужели она никогда не видела их раньше? — Как всегда, клею мальчиков, ты же знаешь, — она посмотрела мне в глаза и ускользнула наверх.       Я даже не успел рассмотреть её вблизи, впрочем, как и всегда. Интересно, когда она вернётся? Я сам еле справлялся с приступом ревности и делал вид, что ничего не происходит, хотя в школе поцеловал её. Не успел сказать Оле, что сегодня приедет Дима на ужин.       Я накрыл стол, надеясь, что оба скоро придут. 19:05 на часах, Димы нет. Оли не дождёшься, если бы я сказал ей об ужине, она не приходила бы ещё дольше. Я проверил телефон — пропущенных нет. Возможно, в пробке. Я позвонил ему, но услышал только долгие гудки. Видимо, едет и не хочет отвлекаться. 19:10 — звонка всё также нет, я беспокойно хожу по гостиной, тереблю телефон в руках, набираю Диму опять. Долгие гудки. Если задерживается, мог бы позвонить. 19:30. Никто так и не приехал, я сел на кресло, позвонил Диме, для фона включил телевизор, может, успокоюсь. Никто трубку так и не взял.       «Экстренные новости. Двадцать минут назад молодой человек на мотоцикле Bonnevile Triumph столкнулся с обладателем белой Mazda около парка Дружбы. Мотоциклист вылетел на встречную полосу, чтобы совершить обгон и врезался в автомобиль, шедший по встречной. Видеорегистратор пострадавшего автомобилиста зафиксировал ДТП, и сейчас сотрудники МВД находятся на месте происшествия, мотоциклиста забрали в скорую помощь, говорят, что у него лёгкое сотрясение мозга и вывих ноги. Молодого человека увезли в больницу номер 12. Об этом случае поговорим через пару часов, когда начнётся судебное разбирательство».       Я в тот момент молча завис перед телевизором, встал с дивана, быстро оделся и поехал в больницу.       Женщина, сидящая на вахте, смотрела на меня как на идиота: — Мы не пускаем посторонних людей к больным, — отвечала она уже в пятый раз. — Вы не понимаете, я брат его девушки, — пояснил я. — Мы не пускаем посторонних людей к больным, — вторила женщина с лицом мопса. Я тихо и незаметно выдохнул: — Позже поговорим о прибавке с главврачом. — Мы пропускаем посторонних людей к больным, — она нажала на кнопку пропуска, я быстро нырнул через турникет. Как много в мире людей, которым хочется иметь больше денег. В отделении травматологии я спросил, куда положили Диму, мне ответили, что в двести двенадцатую палату, куда я и отправился.       Дима лежал с ногой в гипсе, около него сидел врач, качок осматривался по сторонам: — Возможна временная амнезия… Повезло парнишке, крепкий попался, — врач ощупал его мускулы. Дима посмотрел на меня, когда я сел рядом: — Как ты тут? Как ты себя чувствуешь? — спросил я. — Я видел её с другим в парке… — тяжело проговорил Дима, его лицо сделалось похожим на дзюдоиста, готового к обороне: нижняя челюсть вышла вперёд, губы оказались сильно сжаты. — Ну видел и видел, это не повод злиться, — пояснил я. — Она моя, — прошипел качок.       Кажется, эту фразу он давно хотел сказать кому-нибудь, но сдерживался. И жертвой этой фразы стал я. Я не мог назвать Олю своей, не мог сказать, что она принадлежит кому-либо. Дима явно хотел, чтобы его слова были правдой. Он считал, что Оля доводит его одного до ручки, а значит, его одного любит. Я стал жертвой этого вечера: знал правду, но не мог сказать этого именно сейчас. Дима был в ярости, что Оля — не его собственность. Она бы с удовольствием сказала ему всё это в лицо. Но её рядом не было, кажется, она ничего не знала по поводу аварии. — Как мотоцикл? Цел? — поинтересовался я. — Поцарапал чуть-чуть, а у Mazda аж бампер отпал… Слышал, это была та девушка, которая избивает всех, кто попадётся ей за рулём, а потом скрывается с места ДТП. Может, она специально это сделала? .. — Дима пытался засмеяться, вместо этого у него получалась убогая гримаса. — Когда выпишут? — поинтересовался я, Дима пожал плечами, отчего шея его вся зашевелилась мышцами. Тело качка напомнило мне мешок со змеями, они шевелились при малейшем движении. — Ладно, завтра я заеду и привезу тебе вкусностей, идёт? Ещё приеду и позвоню тебе на ночь, спрошу, как ты, — я приготовился подниматься со стула, как Дима схватил моё запястье и с серьёзным лицом посмотрел на меня: — Ни слова мой семье, ни слова Оле, — его взгляд сделался жёстким. Я коротко кивнул и понял, что даже я был для него нежеланным гостем. Я повстречал человека, который испытывал омерзение от жалости к себе. Он прикрывал свои слабости, давал жизни отпор, он был тем, кому не хотелось быть слабаком. Я серьёзно задумался над этим и вышел из палаты, пообещав скорее себе, чем Диме, что никому не скажу о произошедшем.