Быть слабым

  Сефирот не знал, что значит быть обычным человеком. Он не знал, на что похожа мышечная боль после тренировок. Не знал, что после простейшей тренировки можно так тяжело дышать, задыхаясь от недостатка кислорода, хотя его количество в воздухе не уменьшалось. Не знал до недавних пор, пока его не очистили от клеток Дженовы. По глазам, приобретшим серый цвет и лишившимся отличительных вертикальных зрачков, и по внушающей трепет силе его уже было не узнать. Великий Сефирот с трудом удерживал свой легендарный меч двумя руками, хотя раньше с лёгкостью управлялся одной левой. Приходилось теперь носить с собой обычную катану для защиты. Матамунэ превратился из верного напарника в меч для тренировок. Сефирот не хотел сдаваться, жалеть себя: ему был дарован редкий второй шанс, свободная жизнь не только от воли Дженовы, но и от Шин-Ры. На тренировки уходило много времени. Для них Сефирот выбрал место, где пляж плавно перетекал в лес, чтобы можно было сразу омыть вспотевшее тело, совершенство которого Сефирот всеми силами старался поддержать. С таким усердием он изматывал себя, что наблюдавший за ним с берега Клауд, сидя на нагретом тёплым солнцем валуне, невольно задумался, что Сефирот способен быть героем и без искусственной силы СОЛДАТ. Винсент привёл Клауда к бывшему заклятому врагу, чтобы на его примере можно было набраться решимости: Клауд никак не желал использовать созданное Шин-Рой лекарство. Под ободряющий шум волн Клауд посмотрел на свои руки. Он был слабым пехотинцем, неспособным привлечь внимание командования, с никчёмными навыками не мог продвинуться выше по службе. Не мог никого защитить… Даже с обретённой чужеродной силой не сумел. На что он будет способен, если от неё откажется? Словно уловив его мысли, сознание стало посылать образы. Лики мёртвых. Улыбка Зака сменялась кровавым решетом, нежное лицо Айрис синело под водой. Сгорала в огне мать… Холодное прикосновение резко вырвало из иллюзий разума. От внезапности Клауд резко вытащил меч, атакуя с разворота, но вовремя останавливаясь, едва не снеся голову Сефироту. Неестественный вертикальный зрачок в испуганных глазах постепенно округлялся. Несмотря на тяжёлое прерывистое дыхание и страх, Клауд держал меч ровно, без дрожи. Иллюзорная ухмылка Сефирота, смешавшаяся с образом Дженовы, окончательно рассеялась перед глазами. Клауд осел обратно на камень. — Почему ты до сих пор не принял лекарство? — Я не могу… Одной рукой Клауд приобнял себя от чувства собственной никчёмности. Украдкой, не поднимая головы, глянул он на шрам от когтей на Сефироте — сердце вновь сбило ритм. Обычный монстр. Ничем не примечательный. Нечто, неспособное нанести СОЛДАТАМ царапины. Сефирот понимал причину тревоги. Лишившись силы, он чувствовал себя бесполезным и беспомощным. Однажды сильнейший в мгновение ока стал слабейшим. И Клауд знал, что значило быть слабым. Производство лекарства Шин-Рой было малой проблемой. — Твоя воля сильнее моей, — собравшись с мыслями, Сефирот сел на тот же валун, — но и она не непоколебима. Не обессудь за резкие слова, но тебя легко взять под контроль. Разве так уже не было? — припоминал он особо яркие обрывки воспоминаний, проскользнувших сквозь забвение Дженовы. Чаще всего они были связаны именно с Клаудом. Воспоминания, пропитанные взаимной ненавистью, связавшие их души огненной нитью на века. — Сейчас к ней ближе всего ты. Ты сейчас опаснее любого монстра. Если не хочешь однажды очнуться с кровью друзей на руках, придётся отказаться от её силы и начать с нуля. — Я даже в пехоте продвинуться не мог, с такими навыками мне никого не защитить. — Разве? — усмехнулся Сефирот. — Интересно, кто тогда отправил меня в Лайфстрим, будучи простым пехотинцем? — Мне повезло, — смутился Клауд, отворачиваясь. — Одного везения мало, чтобы использовать мой же меч против меня. Клауд смотрел себе под ноги, чувствуя себя забитым мальчишкой, каким был когда-то — совсем не изменился. Разговор о силе воли скорее вызывал нездоровый смех и щемил сердце: сражающийся со своей слабостью Сефирот выглядел куда более волевым человеком. Он потерял всё, у него не было никого, на кого можно было опереться, кто бы резким ударом с ноги привёл в чувства. Друг… У них был один общий. С самой сильной волей, виданной Клаудом. — Зак… — начал Клауд, не зная, как продолжить. — Он бы не сомневался. Сефирот на мгновение предался воспоминаниям, затем слабо рассмеялся. — Зак уникален, — покачал он головой. Анджил всегда так по-доброму и забавно о Заке отзывался, что даже при первом совместном с Заком задании Сефирот чувствовал себя комфортно, словно давно знал молодого СОЛДАТа. — Знаешь, меч, который достался тебе от него, он получил от своего наставника, моего хорошего друга. — Клауд повернулся к нему, заинтересованный упоминанием друга Сефирота. — Анджил никогда не использовал его. Носил, как символ. Многим привычкам и фразам Зак набрался у него. Обними свои мечты… — с усилием Сефирот поднял перед собой Масамунэ, как обычно делал со своим мечом Анджил. — …И во что бы то ни стало храни свою гордость СОЛДАТа, — продолжил Клауд, в удивлении шире раскрывая глаза. — Анджил тоже был частью эксперимента, — опустил голову уже Сефирот. — До самого конца он защищал Зака. Но в итоге взвалил на него ношу своего убийства, обратившись в монстра. Клауд оцепенел, представив, что чувствовал Зак. Всё тело похолодело, а к горлу подкатил ком. Зак был для Клауда и другом, и наставником. Убить его… Ему уже пришлось пережить его смерть, но самолично оборвать его жизнь — Клауд этого не вынес бы. — Я, Анджил и Генезис были продуктом одного эксперимента. Никто не избежал своей участи. Я получил шанс на спасение только потому, что моя связь с Дженовой была сильнее, и она не давала мне умереть, сколько бы раз меня ни убивали. Тебе незачем идти по нашим стопам: ты можешь разорвать эту связь прямо сейчас. Её сила — не великая жертва. Зато тебе не придётся становиться монстром, вынуждая своих друзей расправиться с тобой, пока ты будешь омывать руки их кровью. Ты сильнее, чем ты думаешь. Зак верил в это. Ты… — …доказательство того, что он существовал, — вспомнил Клауд. — Его последние слова. Клауд достал ампулу с лекарством, осторожно сжал её. Ему всё ещё сложно было решиться принять его, но он убедился в необходимости это сделать. Иного выхода не было. Избавиться от позаимствованной неволей силы, вновь стать слабым. Ради того, чтобы память о Заке оставалась жива. Ради того, чтобы друзьям не пришлось страдать. Ради того, чтобы проклятая судьба не повторялась. Только так он мог положить конец Дженове. — Мне страшно, — признался Клауд. — Было бы странно, если бы ты не боялся, — подбодрил его Сефирот. — Тебе лучше отправиться к друзьям, чтобы с ними пережить болезненные дни реабилитации. — Клауд отвернулся, исключая этот вариант. Ему проще было в одиночку справиться, чем позволить близким людям видеть его таким, переживать за него. — Или я могу проследить за твоим состоянием, чтобы к друзьям ты вернулся уже здоровым. Клауд повернулся к нему, принимая предложение. Встав, он взял свой меч, поднося к лицу, предавая ему свои мечты, клянясь в решимости и прощаясь с верным товарищем: сражаться им он уже не сможет. Уверенно посмотрев на Сефирота, произнёс: — Я готов. Сефирот одобрительно улыбнулся.