***
— Кукуити, ну чего ты там возишься? — Акура недовольно постукивал пальцами по деревянному подлокотнику стула. — Господин здесь письмо. — Ты ходил за почтой, или уже по дороге память отшибли? — хозяин не любил глупостей, когда тянули время. — от человеческой Богини Земли. — Выброси его. Неожиданный ответ со стороны Кирихито заставил притупиться. Даже не кинув взгляд в сторону конверта, господин принял чëткое решение — избавиться от него. — Кирихито-доно, это приглашение. — Неужели? Избавь меня от подробностей, выполняй. — на этот раз, Кукуити подчинился. — Этой девчонке вечно что-то нужно. Я ей не лисëныш на побегушках.***
Кирихито в Рождество предпочëл одиночество. Родители уехали, выполнив его невербальную просьбу. Ему не нравится шум, создаваемый компаниями людей в такие мероприятия. Да и смотреть тошно на их счастливые физиономии в праздничные дни, как сегодня. Акура достал из небольшого шкафчика бутылку виски. За весь этот ненавистный год он пережил многое. Сегодня хотелось забыться, уснуть где нибудь и не мучиться воспоминаниями о былых временах. Но его 'праздник' закончился на двух рюмках крепкого. Да и этому не последовало никаких эффектов. Честно, не так себе представлял Кирихито Рождество, алкоголь в глотку не лезет. Встряхнув головой, он подошëл к окну. Брови медленно свелись к переносице: — Богиня?***
— Нанами-тян, прошу Вас. Мидзуки так старался.. — умолял хитрый змеëныш, заставляя недовольный взгляд Томоэ остановить на себе. — Мидзуки, я не пью. — кратко отвечала Богиня, понимая, что в скором времени не сможет отказать испробовать саке хранителя. — Нанами-тян, я очень хочу услышать ваше мнение о моëм саке! Неужели вам не нравится.. — и все же, Момодзоно сдалась. Змей умел упрашивать, ставя перед фактом, что его старания ей не важны. Девушке это не нравилось, ну, а что делать? Приходится поддаваться по доброте душевной. — нет-нет, Мидзуки. Я.. — Нанами, не слушай гадëныша..— только хотел возразить Томоэ, но его перебили. — Томоэ, я просто попробую. Мидзуки взял токкури и разлил всем саке в сакадзуки. Нанами подхватила чашу, долго решаясь на первый глоточек. — « Давай, Нанами. Не будь трусихой, возьми себя в руки. Я не должна огорчить Мидзуки, он ведь и вправду старался для меня. Если я его огорчу, я этого себе не прощу.. Соберись, ты ведь Богиня Земли. » — девушка вдохнула воздуха побольше и пригубила нахваленное саке змея. Во рту раздался приятный горьковатый вкус, с необычайными нотками. Мидзуки пристально наблюдал за каждой чертой хозяйки, пытаясь увидеть еë реакцию. Нанами не имела совсем опыта в алкоголе, потому и немного притупилась с ответом. Мягко улыбнувшись, Госпожа похвалила Мидзуки, стараясь не переигрывать. — Нанами-тян, раз вам понравилось, попробуйте ещë!***
Кирихито внимательно наблюдал за тоненькой фигуркой во дворе, пытаясь убедиться в точности его догадки. Небрежно накинутое пальто и шарф — доказательство его предположения. Самое странное даже не во времени визита, а в состоянии Богини. Явно не в трезвом. Кирихито уловил момент, когда Нанами поскользнулась и упала на филейную часть. Попытки подняться на ноги демона забавляли. Накинув куртку, Кирихито сообщил слугам о важной гостье этого побитого театра. Акура спустился к Нанами во двор, останавливаясь на пяти шагах от неë: — Какая картина передо мной. Богиня в опьянении валяется около моего дома, даже без назойливой няньки Томоэ. Не хочешь объяснить, что за цирк ты здесь устроила, девушка с шарфом? — Кирихито?.. — неуверенно спросила Богиня, узнавая голос демона. — Дура, — Акура подошëл к Нанами, подхватив лëгкую тушку. Оставлять еë на улице – не самая хорошая идея. Но и обвинений в похищении Хозяйки – ему слушать не хотелось. Была, не была. — Кирихито.. — твердила Момодзоно глупо растянувшись в улыбке, совсем обмякнув в его руках.***
Поднимаясь по лестнице, Мори в прямом смысле, волок за собой невменяемую девчонку. — Да что там опять? — чувствуя, что Нанами тормозит в очередной раз, Кирихито обернулся. — Кирихито.. Мне жарко... — изречения Богини не так смущали, как еë попытки расстегнуть пуговицы на белой блузочке. — Идём — сквозь зубы рыкнул Акура, терпеть пьяные выходки он не горел желанием. Открывая дверь, он чуть ли не затолкал девушку внутрь. Помог снять шарф и пальто молочного цвета, повесив их на одну из крючков в прихожей. Нанами в попытках устоять на ногах, облокотилась руками на грудь Кирихито. — Господи, отлипни от меня, жалкое насекомое. Откуда ты вообще свалилась на мою голову.. — с раздражением шипел Кирихито, пытаясь отдалиться, оттягивая еë за плечи. Нанами накуксила губки, заключая черноволосого в крепкие объятия: — Кирихито... Ты отталкиваешь меня, потому что я настолько тебе противна? — этот вопрос не еë. Это лепечет сердце, что так рвëтся к нему, сбиваясь с привычного ритма. И он чувствует, ведь она так близко. Невыносимо видеть в еë глазах обиду и тоску. Сейчас, под действием алкоголя, девушка полностью раскрывает свои потайные двери для Кирихито. Все переживания, все обиды — словно раскрытая книга. Читай, наслаждайся, но не отталкивай. Акура ожидал этого вопроса, но крайне избегал. — Не неси чушь. — хладнокровно произносит он, плюëт в раскрытую душу — Кирихито, почему? — не унимается, упрямая девчонка. Из гостиной послышались томные шаги. Ятори решил поприветствовать хозяина и его гостью. Но явно не ожидал, что гостьей Кирихито-доно будет являться пьяная человеческая Богиня: — Господин? Мы с Кукуити-куном приготовили вам с... — Ятори метнул сомнительный взгляд на Нанами, сглатывая комок, подступивший к горлу. — с госпожой рождественский ужин. Кирихито покосился в сторону угомонившейся Богини, которая прижалась к его груди. — Наша почтенная гостья немного не в том состоянии, чтобы поужинать с нами, Ятори. Думаю, ей нужно проспаться. — последнее он выделил усмешливой интонацией. — можете все убирать. Ятори молча кивнул и удалился к Кукуити-куну, все еще в смятении от увиденного. Нанами неуверенно подняла взгляд, сжимая пальчиками ткань чëрной рубашки. Акуре на секунду показалось, что девушка совсем не пьяна. Но она всë еще пошатывалась, выдавая себя с поличным. — дурëха, — Кирихито подхватил Нанами на руки, ошеломляя девчушку. Войдя в одну из комнат для гостей, он уложил Богиню на мягкую кровать, застеленную шëлковым чёрным постельным бельëм, мягким на ощупь. Сейчас, он был абсолютно спокоен, лицо не выражало былых эмоций. Тоненькие пальчики вновь потянулись к блузке, с попытками снять еë. Пока Мори блуждал в глубоких задумьях, девушка лишила себя верхней одежды. Очнувшись от забвения, Кирихито едва покраснел, как чëртов мальчишка. Нанами раскинулась на кровати с красным личиком, девичья грудь вздымалась от тяжëлого дыхания. Блузка была едва натянута на одно плечо. Возбуждение разлилось непривычным теплом в паху. Разум же стал восклицать о своëм присутствии, заставляя обладателя нервно встрепенуться. Акура не хотел показывать своего смущения. Не сейчас, когда она так смотрит на него и глупо улыбается. — « Чëртова... Грх, плутовка. Что ты со мной творишь, Богиня? Дразнишь и изводишь своим беззащитным видом. Какого хрена я сижу тут с тобой ошиваюсь, пока твой излюбимый Томоэ развлекается со своими дружками? Неблагодарная, завтра ведь снова побежишь ластиться перед Лисом, с миловидным лицом. Как же я ненавижу тебя. Как же ненавижу себя. За то что до жути хочу эти губы. Но держусь. Держусь для тебя, дура. Исчезни из моей жизни, Нанами. Оттолкни, но не подпускай, дурная девчонка... Не давай надежд на то, что не сможешь никогда подарить. Свою любовь. » – умоляя, твердило мрачное сердце, куда двери открыть смогла лишь одна. — Кирихито... Ты ведь помнишь нашу первую встречу? В парке? — язык сплетался, но она так и не дождалась ответа. — ты тогда был очень ранен... Я помню. Я помню тепло твоих губ на моих губах. Тогда, мне казалось, что тебе не противно касаться, целовать меня. Сегодня Рождество, я хочу.. Подарить тебе себя. — Кирихито будто кипятком ошпарили. Вспотевшие ладони нежно легли на щëки самого ненавистного врага, притягивая к себе ближе. Едва, подушечками пальцев Богиня гладила его. Его холодная рука чуть коснулась девичьей, создавая легкие поглаживания. Девушка тонула в багровом океане его очей: — Нанами... — голос звучал ласково, но тоскливо. — ..нет. — а она притягивает ближе, Кирихито не поддаëтся: — прекрати. Нанами схватила Акуру за воротник и притянула к себе, нежно примкнув к чужим губам. Так неумело целует и ласкает их. Второй рукой зарывается в волосах цвета ночи, притягивая ближе. Еë язычок проникает в рот и без стыда изучает каждую частичку. Неуклюже, от чего Акура едва сдерживает улыбку. Более настойчиво демон углубляет поцелуй, прижимает еë глупую головку к себе, жадно прикусывая нижнюю губу. Он сдался, почему он должен отказываться от того, чего желает до сумашествия? Еë пальчики медленно скользят по ткани, расстëгивая пуговицу на рубашке Кирихито, затем следущую. Медленно поглаживает его наполовину оголëнную грудь. Акура навис над Нанами, перекинув ногу через своë бедро. Демон отстранился от неë, желая взглянуть в глаза. Он тонул в кариях очах, завороженный вновь впиваясь в припухшие от поцелуев губки. Нанами — нужный напиток чувств, который с лëгкостью сменил ему алкоголь. Сейчас он забыл абсолютно всë, даже собственное имя. Полнил лишь той, что с особой лаской целовала его. Мягкое, робкое подходящее ей имя — Нанами. Кирихито изучал тоненькие бретельки, медленно стягивая их с плеч девушки. Спускаясь ниже, он оставлял дорожку поцелуев, от щеки до выпирающих ключиц. Парень нащупал застёжку, постепенно поддев еë и лишая девчонку последнего элемента верхней одежды. Мужские руки сминали аккуратную грудь, едва касаясь розоватых горошенок. Нанами рвано выдохнула, когда Кирихито вырисовывал языком понятные только ему узоры на мягких полушариях. Богиня не знала: ад это или рай. Что-то между, как гореть в агонии и наслаждаться этим. Лунный свет падал на смятые под двумя телами простыни. Звëзды яркими огоньками рассыпались по безоблачному небу. Он добирается до самого сокровенного, раздвигая пальцами нежные женственные складочки. — Кирихито.. — сладко простанывает его имя, прогибаясь в спине. Ему не хочется отпускать еë из плена своих рук, что сейчас массируют еë клитор. Она дурманит своей невинностью, затмевает всë в его голове, представая в первом плане, что даëт ему настоящую эйфорию. Только она. Еë руки гуляют по его плечам, широкой груди, торсу, с расстановкой спускаясь к его брюкам. Постепенно расстëгивают, избавившись от ремня ранее. Нанами глубоко вдыхает запах мужского одеколона, тая на глазах ненавистного врага. Но разве теперь он им являлся? Они отдались желаниям и чувствам, отрешившись от своих призваний. Сейчас они могут ощущать друг друга, могут смотреть в глаза, утопая с большей силой. Этой ночью они могут любить. Биение сердец превращается в уже изученный ритм действий. Девушка чувствует странные приятные ощущения, срывается на крик в последние секунды. Акура невесомо целует еë в щëку, поднимаясь к ушку, обжигая дыханием и легонько прикусывая мочку. Момодзоно пробивает дрожью от впервые пережитого оргазма. Он вновь спускается к нежным плечам девушки, легонько прикусывая бархатную кожицу, оставляя розоватую отметину. Нанами дрожащими руками освободила орган Кирихито, едва касаясь его. Акура аккуратно убрал еë руку, сплетая со своей. Снова щекотит дыханием, поднимаясь к одновременно ненавистным и желанным губкам Богини. Еë глаза горят азартом от дальнейших действий демона. Он дерзко ухмыляется и алчно впивается поцелуем, снова чувствуя лëгкий привкус саке. Приторная сладость остаëтся на его языке, когда он проводит им по нижней губе, подразнивая, тут же кусая еë. Продолжительный стон, кажется он начинает входить во вкус. В глазах мутнеет, от вновь нахлынувшего желания. Одной рукой сжимает руку Нанами, второй же притягивает ближе, поглаживая внутреннюю сторону бедра. Богиня едва жмурится, пропитанная страхом. Поцелуй более требовательный и нежный, Кирихито старается успокоить панику Нанами. И девушка доверилась. Карие глаза пристально следят за его движениями. Тянется к тумбе, рукой рыская в одном из ящичков, после достаëт тюбик похожий на крем. Выдавливает немного на руку, проводя по горячей плоти вверх-вниз. Он едва подступает к девственному лоно Богини, сжав еë руку посильней. Набрав побольше воздуха в лëгкие, Акура возобновил их тëплые поцелуи. Нанами чувствует, как Кирихито вводит головку. Остановился, даëт привыкнуть, отвлекая прилюдиями. Тело под ним невольно расслабилось. Он отстраняется, шепотом произнося около еë губ: — Обещаю, я доставлю тебе максимум удовольствия, потерпи.. — его рука нежно коснулась еë пунцовой щеки, трепетно поглаживает еë. Демон отпускает еë, расплетая их пальцы, чтобы поправить упавший локон с еë лица. Нанами растаяла от робких прикосновений Кирихито, утопала в багровых глазах напротив. Она совсем не узнавала монстра, коим являлся на самом деле Акура-Оу. Совсем не такой, нежный, ласковый, заботливый. Девушка даже не представляла, что лишь она видела его таким, лишь ей он дарил себя. На этот раз, Богиня первая прильнула к его устам. Это был чувственный долгий поцелуй. Нанами подарила его лишь ему, пусть не так умело как он, пусть не так жадно и требовательно. Их губы сливались в ярком танце. Мори медленно входил глубже, вслушиваясь в тихое мычание. Она терпела, верила ему, этого хватало, чтобы снести ему крышу. Теперь, всë изменилось. Абсолютно. Даже ненависть Кирихито, ведь от неë до любви всего шаг. Этой ночью он пересëк это расстояние, подступив слишком близко. Каждый новый толчок давался ему с трудом, учитывая то, что он старается сделать еë первый раз незабываемым. Постепенно темп действий нарастал, режущая боль со временем утихала, сменяясь непонятными чувствами. Нанами могла точно сказать, это не удовольствие, это что-то смешанное, неизведанное ранее. Неописуемое, что заставляло прогибаться в спине, ощущать дрожь и пульсацию тела, таять от нужной близости и полноты внутри. Одной рукой Кирихито продолжал стимулировать клитор. В глазах всë плыло, на лбу выступила испарина. Поднял взгляд, почувствовав еë пальчики, что так ласково убирали его чëлку. В этот момент, демон окончательно сошëл с ума от порыва страсти и ярких ощущений между ними.***
Время глубоко уже за полночь. Морозец вырисовывал на окнах чудные узоры. Ажурные снежинки закружились в необычном вальсе, поддаваясь давлению ветра. Два обнажëнных тела крепко прижимались друг к другу, слушая собственное тяжëлое дыхание. Кирихито зарылся носом в мягкие волосы, пахнущие кофем. Нанами почти сразу погрузилась в Царство Снов Морфея расположившись в кольце его объятий. Тяжелые веки слипались, сон вытягивал его из реальности. Поддавшись томной иллюзии, он избавился от нагнетания собственных мыслей, известных только самому демону.***
Не пиши «𝐭𝐡𝐞 𝐞𝐧𝐝»,
Я придумаю «𝐡𝐚𝐩𝐩𝐲 𝐞𝐧𝐝 ».
Поверну всë так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Всë ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
— Пара нормальных.
***
Говорят, зимою солнечные лучи — не греют. Но свет, исходящий от неë, грел больше любого солнца. Еë тëплый взгляд очей, еë мягкая улыбка, еë шоколадные волосы... Он и поверить не мог, как смог получить это? Кровавый Король — ужасный монстр, кровожадный маньяк, убийца получил сердце хрупкой человеческой Богини. Нанами пробудилась с неприятной головной болью, как будто про ней пробежался целый табун лошадей. Дискомфорт не перебил ощущение чужих ладоней на девичьей талии. Как ни странно, Момодзоно абсолютно ничего не помнила, помимо Рождественского вечера в Храме. Медленно опустив взгляд, девушка невольно дрогнула, увидев мужские руки, что легонько приобнимали еë со спины. Помимо этого, щечки Богини покрылись лëгким румянцем, от осознания еë обнаженности. Натянув одеяло по плечи, Нанами отвела взгляд. Бархатистый свинцовый голос раздался небольшим эхом в помещении в тëмных оттенках: — проснулась, Девушка с шарфом? — это... Кирихито. Услышав знакомое прозвище, шатенка обернулась. Багровые огоньки наблюдали за каждым действием Богини. Нанами осматривала парня: взъерошенные волосы, полуприкрытые веки, как и всегда бледная гладкая кожа. Личико девушки ещë гуще налилось краской. Улыбнулся. Как заворожëнная, Нанами осталась в прежнем положении. Мутные воспоминания стали постепенно возращаться пульсацией в висках. — Кирихито.. — Молчи. — робко перебил еë, так и не отрываясь от неë. — Я... — Вот же упрямая.. — упрекнул еë сам Король, притягивая к себе и заглушая возмущения очередным опьяняющим поцелуем, постепенно нависнув над ней. В голове поочередно начали всплывать картинки прошлой ночи: его мокрые и жадные поцелуи, красноречивые касания.. Он отстранился, когда воздуха предательски стало не хватать. Перед глазами снова она. Смущëнная и растерянная. — Ки.. Кирихито, мне нужно в.. Храм.. — даже сейчас думает о своëм лисëныше. — Нет, ты останешься здесь. — Кирихито! — Что, Кирихито? — Я ... —... Тоже ненавижу тебя. — но сейчас, его слова имели обратный смысл, что Богиня поняла сразу. Ничто не выдаëт так, как глаза.***
Жизнь — как сценарий, который человек пишет сам. Шагая по этим строкам, они встретили свою душевную усладу – друг друга. Судьба дала им шанс написать собственный общий сценарий. Нет, их история это не очередной подростковый роман. Это слияние невозможного, того, чего не должно было рождаться. Жизнь расмотрела в них свойственный идеал. Дуэт зла и добра, любви и ненависти, мерзкого и прекрасного. С разными взглядами и цветами одной игры. Они противоположности, тянущиеся друг к другу.