жестокость может быть доброй.

— Не же, возьми трубку. — Коко мотает круги по комнате, в попытках дозвониться до Харучие. После шестого не поднятого звонка, он бросает эту затею, решая звонить кому-нибудь из Хайтани. Быстро набирая номер Риндо, Хаджиме садиться за стол, возвращая внимание на монитор компьютера и бумаги. — Чего тебе блять надо, ты время видел? — Сонным голосом проговорил младший Хайтани, принимая сидячую позу. — Ага, не до него сейчас. Я нашел кто хотел вас убить. — Голос стальной как метал, а на лице жуткий оскал. — Вы же передали Роппонги в руки двух своих недо-друзей, верно? — Ну, к чему тут это? — Не понимая ничего, Риндо пытался проснуться окончательно, дабы не пропустить важные детали, плохое предчувствие от новостей разливалось словно горячий воск по всему телу. — А к тому, что ваши дружки решили свергнуть вас, дабы получить полное правление над Роппонги, а не частичную силу над ним. Вы же все ещё имеете сильное влияние на район, вас там уважают и боятся, просто теперь гопоту пиздите не вы, а другие. К ним не так много уважение как к вам, из-за чего ваши заместители решили убрать вас с дороги, заняв полностью вашу должность. — Глаза бегали по строчкам на бумаге, меняясь с экраном компьютера. Головная боль и усталость ушли далеко на задний план, ведь Коконой наконец-то нашел хоть что-то. — Да ладно.. Неужели теперь разбираться с ними и искать новых? — Риндо обречённо вздохнул, начиная устало пялится в стену. Это лишние заботы и работа, лишнее потраченное время и нервы. — Да, а ещё я бы советовал тщательнее проверять людей, которых ставите вместо себя. Ведь те двое далеко не последние, кто хочет вашей смерти, за ними целая толпа. — Опираясь на спинку стула, мужчина устало трёт глаза — Их около тридцати или сорока человек. За один раз мы их убрать не сможем, но думаю можно начать с пешек, что работают на ваших замов, а потом подбираться ближе к вашим помощникам. Пусть посмотрят как дохнут их люди, а затем и их устраним. Можно сделать тихо, в переулках и заброшках. А можно развлечься, ловить по несколько человек и отдавать в лапы Санзу, при этом кинуть с одноразовых номеров их фотки вашим заместителям. — Ты жесток, Коко. Мне нравиться — Улыбка расплылась на лице младшего. — Ладно, я утром поеду к Рану, поговорю на этот счёт и наберу тебе. — Хорошо, буду ждать. спокойной ночи — Коко возвращается в омут поисков и информации. Получив мягкое "тебе тоже, постарайся долго не сидеть и хорошо отдохнуть." Хаджиме нырнул в бездну интернета, стараясь найти ещё что-нибудь. Такая хорошая находка не может не радовать, это придает сил и стимула искать дальше. Коконой словно проклятая марионетка в руках колдуна, не спит ночами в поисках кусочка информации. Тонет в море программ и сайтов, которые могут дать хоть малейшую подсказку на следующие действия Иори, и у него выходит. Словно то, что было под запретом для всего народа, сейчас было открыто только для него. Он нашел очень много информации, такой, о которой даже думать не мог. Будто для этого ему намеренно надо было тысячу раз ошибиться, чтобы на тысячу первый найти все, что ему было так нужно. Теперь Бонтен знают где сидит Иори, где держит своих приближенных, когда будут акты нападений и убийства их работников. Больше Бонтен не позволит разливать кровь на их улицах, чужим людям. Они не допустят смертей своих людей, они выиграют эту войну и дальше продолжат работать в обычном режиме. Ведь теперь они знают, что Иори Хамада отсиживаться в Йокогаме, вместе с своими близкими заместителями. Они совершают звонки с улиц Токио, возвращаясь в Йокогаму. Они хорошо скрывают улики, шифруются и скрывают информацию. Но не настолько хорошо, чтобы Бонтен не смог найти их. Бонтен всегда получает то, что хочет, даже если это невозможно. Столько радости, Коко не испытывал наверное лет десять, ему наконец-то удалось подобраться к запретному плоду, сорвать его, осталось разделить его со всей верхушкой и попробовать на вкус их поражение перед Бонтеном. Иори грамотно распоряжался людьми, обязанностями, деньгами и силой, но не настолько хорошо, чтобы обыграть Бонтен. Они профессионалы своего дела, они ни за что не проиграют кому-то по типу Иори. *** Рана сегодня должны выписать, поэтому Юки хочет приготовить ему лимонный пирог, ему вроде как в прошлый раз понравилось. Закупив нужные продукты, девушка принялась за готовку под любимые песни, что разносились по всей квартире. Соседи явно не рады, но девушку это абсолютно не волнует. К обеду Ран будет дома, к тому времени пирог точно будет готов. Девушка сама не знает, почему так радуется выписки мужчины, они по сути не так давно знакомы чтобы перейти на стадию друзей. Но лёгкость которой наполняется тело, когда она узнает эту новость, словно помогает заново дышать. Заставляет перешагнуть все страхи, бороться дальше, стараться и развиваться. Они как-то за разговорами вспомнили, что девушка вообще-то умеет играть на скрипке, поэтому Ран не принимая отказов сказал, что после выписки Юки должна будет ему сыграть. Девушка лишь улыбнулась, охотно соглашаясь на это предложение. Ей нравится играть, а больше нравиться завораживать людей музыкой, передавая эмоции и чувства в звучании инструмента. То как люди описывают свои эмоции, после прослушивания ее любимых композиций которые она играет, лучшие слова которые она слышит. То как люди стараются передать эмоции, чувства и мысли после ее игры, не передать словами. Девушка решила посвятить свободное после готовки время, на вспоминание любимых мелодий, дабы не ошибаться потом. За чередой последних событий, душевный покой дарила именно скрипка. Юки хотелось в это верить. Руки сами двигались в нужном направлении, пальцы сами двигались по грифу, а смычок плавными движениями скользил по струнам скрипки. Соната Генделя №2 в соль миноре, мелодия словно мед разливается по стенам квартиры, окутывая пространство звучанием инструмента, вытесняя проблемы и мысли за пределы двери. Наслаждение и свобода окутывают тело, заставляя дышать по-новому, чувствовать и думать. — «Видишь, пап, я не бросила.» — в голове всплыл образ отца, что со слезами на глазах слушал и восхищался дочерью. — «Я продолжаю играть и заниматься. Все благодаря тебе, пап.» — Отец улыбается, стирая соленые дорожки с щек, которые все с большей силой льются из глаз. По окончанию сонаты облик отца расстроился, вернулись мысли, шум города, дождя накрывшей солнечный день Токио, голоса с улицы и веселые крики подростков. Чувство эйфории покинуло тело, сменяясь грустью и пустотой. Приятно неприятное чувство, после которого хочется закрыться в комнате не покидая ее последнюю вечность.