***
Здесь должна быть фраза про то, что я думаю о смерти, как в сумерках. Так вот, она будет. Я никогда не считала, что погибнуть ради кого-то — это подвиг. «Зачем вообще люди жертвуют собой? Это же глупо и бессмысленно.» Сейчас же я поняла. Они делают ради признания. Нет не того при котором ты для кого-то кумир или идеал. Для признания самого себя, как в детстве. Что-то вроде: «Мама, смотри как я могу!» Только вот, пожертвовав собой, ты не получишь того признания, потому что не сможешь. Тебя уже не будет, когда все осознают, что именно ты сделал.***
Отец снова напился и, придя домой, полез за деньгами в семейный сервант, стоявший в гостиной. Не найдя их и там, разгромил пол квартиры. Уже не впервые. Мать каждый раз его прощала, говорила: «Ты ничего не понимаешь! Мелкая еще, чтобы в наши дела лезть.» А я понимала. Понимала, что долго здесь не протяну. Сбегу, брошу всё и сбегу. Понимала, что в один такой вечер не услышу уже приевшееся: «Молоко ещё на губах не засохло». Понимала, что рано или поздно опять попаду в тот чертов интернат, где спортивный зал — курилка, а чужие вещи лучше не то, чтобы не трогать, а вообще не замечать. Где новенький — мишень. А если тебя знают те, кого боятся и уважают, то ты авторитет. Очнувшись в палате, я почувствовала, как в глазах засверкали вот эти цветные кружочки, словно долго смотрел на гирлянду. Рядом сразу появилась медсестра, по-моему, мы уже знакомы. Не помню. Держу пари — у меня сотрясение, но не сильное. Будучи даже в хлам пьяным, мой папаша всегда понимал, до какого состояния можно избивать, чтобы не сесть. Нет это был не первый раз, когда он поднимал на нас руку. Просто в этот я решила не вовремя выйти попить, когда застала отца, что держал голову матери над газовой плитой и требовал отдать ему эти несчастные копейки. Копейки, которые сам уже давно пропил. Находясь в шоке, я и не заметила, как отец оказался рядом со мной. Очнувшись от того, что меня держат за плечо, а лицо бьет ядреный запах алкоголя. Не смогу точно сказать, чего именно. Но явно чего-то не дорогого, может боярышник или ещё какая-нибудь настойка. Паль он не пил из-за принципа. Боль пронзила ключицу, и вынужденная закрыть глаза я попыталась вырваться. Не получилось. Рука с плеча переместилась на шею. От нехватки воздуха я вцепилась пальцами в руку, душившую меня. Глаза закрывались, я понимала, что теряю сознание. Рука на шее ослабла. Щека загорела, пощечина, видимо, как попытка привести в сознание. Неудачная. Что было дальше, я не запомнила, только тот крик. Выпав из реальности, осталась лишь надежда — «Хоть бы не перегнул».Хоть бы.