братан последняя банка была лишней

— скотобаза. — зашипела гадюка в ярко-желтеньких очках (без сердечек на брелках), вжимаясь в стену под давлением. - знал бы раньше, что ты можешь быть таким, долго бы не церемонился. — слизывая кровь с раскуроченной и припухшей губы. — всегда сначала кулаками машешь? — сквозь ухмылку. — вот вырвать бы тебе язык и заткнуть твой поганый рот. язык не вырвал, но рот заткнул: плотно, влажно и рьяно, стуча зубами о десны, больно прикусывая ловкий рассеченный язык, ковыляющий по языку джокера, сладко перехватывающий инициативу, но буквально на пару минут — разгуляться сучке не давали, продолжая напористо и сильно вжимать ее в стену. форсированный выдох через нос, резцы на нижней губе. — крутой. — у ин все продолжал нарываться на разозленного до чертиков джокера. обычно его эмоции не раскалялись настолько ярко, но градус в крови и градус в штанах дают о себе знать. впрочем, вскипел он ровно в тот момент, когда у ин от скуки решил, что он гуру «нестандартного» веселья и все бывает в первый раз. смугловатый кулак джокера прилетел точно по координатам, пугая-возбуждая у ина до чертиков в остатках серого вещества, еще не смытых в канализационную трубу алкогольного опьянения. честно, охуел он примерно так же, как и выхуел после, но уже в чужие пухлые губы, что нагло лезли к нему, слизывая кровь с разбитого вдребезги эпителия, а большие ладони держали его, у ина, крепко, с силой вжимая за шею в стенку, далеко не филигранно, без нежностей и прочей приторно-сахарозной маяты. то, что нужно, то, что заслужил. у ина забавляли прожаренные нервы дружка, что-то новенькое-интересненькое, будоражащее до самых кончиков пальцев, особенно тогда, когда джокер провел языком от уголка губы, слизывая и размазывая остатки крови, к уху, целуя козелок, что даже показалось брюнету немного... милым?.. он пискнул, сам того не ожидая, но сразу же заткнулся, барабанной перепонкой уловив глухой смешок. слюна по уху, зубами по завитку, поддевая каждый пирсинг, вжимая и сжимая дёргающегося в стороны у ина. — да харош, ебать. — я же еще не начал— — так ты собираешься!? — он почти вырвался, но не совсем. — зассал? — дыша в чужое ухо. — или ты реально предлагал пососаться и потом дальше припеваюче по-братски-дружески распивать пиво, после случайным образом присесть немного мимо дивана? — разочарованно шепча, подстебывая. — сам ты зассал, давай хуярь. — бухой у ин равно тупой у ин. нагло отпихивая за шиворот от себя джокера, дабы посмотреть в эти уставшие привлекательные глаза, он настырно пополз в рот, рукой поглаживая по татуированной щеке, сжал ее в пальцах, с ракетной скоростью встретившись запястьем со смуглой ладонью: джокер не любит, когда его щемят, он любит щемить сам. змейкой язык у ина бегал от пухлых губ вдоль шрама, огибая челюсть, спускаясь на кадык — партнер немного сморщился, ибо мочиться в чужих прокисших от алкоголя слюнях в его планы на сегодня не входило. а у ину хоть бы хны: зубками там что-то делает, посасывает немного выше_чем_нужно, в общем-то нарывается. — я надеюсь, у тебя хорошая растяжка💕. — джокер посмотрел на него как на полоумного — ишь чего захотел. — рофлишь? — а че ты зассал? — да. — пожал плечами тот и, подхватив у ина на руки, наслаждаясь писком, хаотичным обсценным аккомпанементом, унес в комнату. кинув сучку на кровать (а сучка-то и рада), он навис сверху, глядя в эти наглые хитрино-змеиные ядовитые глаза, у которых язык и характер хозяина на вкус был абсолютно таким же ядовитым, но что-то в этом яде влекло другого, тянуло к этому телу и внизу живота, и совсем оно не было похоже на что-то трепетное, сахарно-ватное - это скорее вожделение, эмоциональными качелями кидающимся от безумно-садистких до страстно-алых мыслей в белобрысой башке. впрочем, у ин и правда мог завести — во всех смыслах, или это у джокера только иногда так мозги съезжали как по белой дорожке, постойте, а неплоха идея—- к черту. он провел рукой по пунцовой щеке, такой горячей от полных крови капилляров, выступающих рдеющим пламенем под тонкой кожей, загнул к подбородку и, схватив его, нагнулся, дабы снова вкусить эти манящие губы; переплетаясь горячими языками, притягивая друг друга к себе ближе, они эстафетой поочередно воровали инициативу и сгорали в этой алчной корреляции; губы джокера спустились ниже, посасывая шею, а сам он чувствовал, как татуированные пальцы у ина тянули на себя его блеклые вьющиеся пряди, поглаживали ногтями кожу головы, порой впивались так же сильно, как он губами и зубами где-то около ключично-сосцевидной, отгуливая до ямки над грудиной и прыгая вверх, целуя кадык. теребя мурашки, иногда носом утыкаясь в них, сипло дыша и покусывая вновь — такой вот пьяный алгоритм выдерживался до тех пор, пока не пришлось отпрянуть от брюнета и посмотреть сизыми глазами на его лицо, которое он пытался спрятать, удивительно-неловко отворачиваясь. они впопыхах сняли футболки, оголяя сухие подтянутые тела, наслаждаясь друг другом в моменте и после момента, усмехнулись, чмокнулись, переместились в сидячее, противоположно обхватывая шею и талию, асфиксируя еще, еще и еще, вдыхая и выдыхая через нос в эти короткие паузы между слюнообменом. но вот глаза, если честно, так бесстыдно и предательски падали на абрис этой шеи, сглатывающей и сгибающейся под экстатическим давлением, и вот им очень хотелось видеть ее более изувеченной, более лиловой, более «своей», если, конечно, можно так сказать. это немного убивало последние клетки здравомыслия в джокеровской башке, да и он был не против поддаться этому безумно-завораживающему влечению. животные инстинкты, не присущие обычно людям, незаметно внедрились вирусом и били по извилинам. впрочем, голос у ина в стонуще-кричащем на данный момент звучал лучше банкомата, выдающего тебе нихуево такую жирненькую пачку налички, а коротенькие ноготочки наутро точно будут ковырять болячки у корней волос — белых и черных. он повалил его снова; лаская сосок, играясь пальцами с другим, он выбивал для себя новые ноты, почти оргазмируя. джокер не верил в байки, что мужские соски могут иметь повышенную чувствительность, до тех пор, пока не оказался здесь. впрочем, он и не думал, что парни могут так же обильно течь, как они оба сейчас. его либидо никогда не было в списках сатириазиса, он не наблюдался у сексолога, трахал раз в сезон рандомную бабу с рандомно сочной задницей в рандомном лав отеле на рандомном цвете постельного белья и даже не задумывался никогда о своих вкусах или предпочтениях, фетишах и загонах. а что ему хочется? что именно, кого именно? да, все ясно, как день, но он мог бы допустить мысль, что дело в привязке — не хватало к ней подлить еще и ее сестричку с фамилией «сексуальная». но, целуя этот стройный обессуш— чувственный каркас мышц, языком выписывая каждый кубик, линию пресса, кусая так странно ребра, словно зубами пытаясь обхватить каждое из них под всхлипы у ина, он все же допускал мысль о том, что эта приправа ему совсем не претит. отпрянуть было сложно, но возможно, посмотреть так похотливо глазами в глаза, подтянуть за бедра к себе, скатив наволочку подушки под черными коротенькими прядками, упереться пахом в чужой, поглаживая ткань джоггеров и так внезапненько вспомнить: — братан, а смазка-то есть? — я трахал девственницу неделю назад, — в смысле ты кого то трахал, — где-то валяется в ванной, надеюсь, иначе будем на сухую... хотя мы вроде мок—- — не будем. — прыснул джокер, перебивая. — я найду. — не найдешь — все равно закончим. — капризно выпалил у ин. джокер закатил глаза, но не среагировал, ибо это далеко не зенит уиновских выебонов, но все еще выебонов, хотя, с другой стороны, было бы интересно посмотреть, как он орет, и узнать, сколько дней ему придется срать кровью - впрочем, лучше пусть верещит от удовольствия, чем так. нетерпеливость этого мальчика уже описторхозом в печенках, нервным тиком на глазах, стоматитом во рту, и свезло, что тотально с ума пока не сводила... по крайней мере джокера, который, тяжко передвигая ноги, шарил в ванной; пока он шмонал шкафчик под раковиной, брюнет в это время не знал куда себя деть. хоть краем извилины и понимая, что ему пиздец, он все равно облокотился на спинку кровати, поджал к себе ноги, нырнул рукой под резинку штанов, трогая влажный бугорок через боксеры, жарко выдыхая углекислый газ, поглаживая себя тайком от партнера, что все еще чертовски долго (нет) торчал в ванной. татушки на пальцах вместе с ними оттянули кельвина кляйна, мол, дружок, давай-ка ты немного подвинешься, чтобы другому дружку было комфортно, и обхватили влажный и по сучьи-течный член. у ин выдыхая, транслируя в пьяной башке что-то крайне сексуальное, желанное, дернул вверх и немного громче, чем нужно простонал. размазывая предэякулят по ладоням, влажно хлюпая в паху и выгибая шею с закрытыми глазами, крутя-вертя язык внутри рта, давя им по железам и буквально выжимая из них лишнюю слюну. сжимая пальцы ног и сами ноги в коленных суставах, двигая ими, меняя градус угла между ними, у ин пялил прямо в стену, проваленный с концами в свои похотливые ментальные комиксы, местами проваливающимися в расфокусировке мыслей. он почти, было, довел себя до пика, но реактивно дернулся, завидев джокера с полупустым тюбиком смазки в дверях, криво косившегося на сие зрелище. — пхах, да ты как дешевая шлюшка. — смазка на кровать, джокер следом за ней. — продолжай-продолжай, я посмотрю. румянец алел на щеках, а глотка смаковала слюну — можно сказать, у ин реально немного испугался (пьяные мозги) этого зверски-напряженного взгляда, въедающегося в дерму и прожигающего насквозь. джокер грубо схватил бесстыдника за шею, притянув к себе, рьяно поцеловал, шепнул «да я и не оскорблен» и, далеко от нежного взяв того за талию, перевернул на живот, подпирая рукой ближе к себе, спуская чужие штаны. потершись пахом между ягодиц, отлизав позвоночнику, который защиты ради покрылся мурашками, распространяя их по всей спине и заставив у ина дернуться, заскулить, сильнее вжимаясь лицом и сжатыми в кулаках ладонями в подушку. смуглая рука так нагло дразнила нижнего, моционом шагая близ лобка туда-сюда, иногда обнадеживающе спускаясь ниже, но все же не касаясь члена, обламывая на полпути. брюнет был готов выть от отчаяния, но все, на что его тело было способно сейчас - это рдеющие ушки и дёргающаяся задница, схватывая трение трикотажа и анального кольца. джокер усмехался, сам иногда выстанывал что-то, но петтинг сегодня - слишком мелочно для них. — я хочу видеть твою наглую рожу, видеть как твоя блядская ухмылка стерлась в порошок и как ты почти кончаешь от того, что я просто трусь об тебя. — влажно шепча на ухо, нагнувшись вперед. — на спину. бухой плюс влажный у ин равно послушный у ин. ноги в тупой угол, одна из которых под давлением вжалась к телу, скользкий взгляд по длинным пальцам, перепачканным смазкой, которые, ножницами поигравшись, растягивая вязкую жидкость, прислонились льдом к мышечному колечку. введя один палец и заставив дружка охнуть, джокер проталкивал его до нижней фаланги и, утыкаясь костяшкой, дал несчастному немного привыкнуть, ибо тот, как ему показалось, запыхтел не очень комфортным для него, у ина, образом. — вытаскиваю? — хуй свой из штанов вытаскивай. — да что ж ты такой нетерпеливый. — злостно согнув палец и надавив чуть вперед. — нгх-а. вот вам и курсы уролога-проктолога ценой литр пива за занятие, у ину нихуево так вставило без хуя, хотя джокеру в это время очень бы хотелось вставить именно хуево своего хуя. не в том смысле хуево, естественно. второй палец, орошившись струйкой смазки (которая так нагло промахнулась немного и протекла на простынь), чпокнувши вошел следом, ножницами растягивая analis canalis и вытягивая из у ина протяжный обсценный стон, вслед за которым прикусилась губа, но не клыками, не до той степени, чтобы притупленный болевой порог трещал сиреной. оттянутая к торсу ляжка брюнета сжималась пальцами до покраснений, а пальцы внутри разжимались ножницеобразно, периодически выходя наполовину и входя обратно, заворачивая в триггерную зону, выбивая немного более громкий стон, но так аккуратно, соблюдая промежутки и не перегружая себя и не себя, добавляя в компашку третий, старательно и по возможности безболезненно растянуть мышцы. — короче если чета порвется, то оба молимся, что это презик. — хмыкнул джокер. — хотя хотелось бы и без него—- — третий лишний ни к чему. — как скажешь. — пожал плечами белобрысый, обнажаясь полностью и, устраивавшись поудобнее, оттягивая ноги шире, облизнулся. он вошел наполовину, не сказать что аккуратно, но и не грубо, наверное, даже разочаровав слегка партнера, но ему не особо импонировало наутро выслушивать чужой скулеж о том, какой он криворук-кривочлен. — нормально? — мнгхм. — что-то нечленораздельное, но ежу понятно, что ответ положительный. он толкнулся, шлепаясь телом о тело, держа ноги, полусгибаясь, смежая трапецию с чужой рукой, крепкой хваткой впившейся в эти натренированные до стали мышцы. толчки мешались с голосом у ина, который чрезмерно много матерился с частотой одна «блять» через пять, «охуеть» через треть. гимнастируя пальцами ног, дергая голенью, прикрывая-открывая глаза, бегая ими туда-сюда, вверх-вниз, да куда угодно, лишь бы не пялить на этот торс и, тем более, на это лицо, глаза которого влажной от пота челкой скрывали свой свинец. толчки становились чаще, а у ин обессиленно упал на постель, не в силах больше держаться за крепкое плечо. в экстазе даже не заметив сперва, как его перевернули на живот, он уткнулся ничком в кровать, руками на локтях сжимая замок вокруг смуглого запястья, которое нагло и по хозяйски вжало брюнета лицом в ткань. приподнимая зад свободной рукой, джокер трахал жестче и чаще, нагибаясь подышать обрывисто прямо в ухо, теребя иногда его так зубами, забавлялся моментом, внезапно сильно толкнувшись внутрь, выбив для услады очередное «блять» из этого поганого рта и эту поганую блядь из колеи, скуляющую, вспотевшую, по-кошачьи выгибающуюся под джокером и бедрами навстречу поддающуюся ему. выбивая из колеи именно эту блядь, которая, кайфуя с полуоткрытым ртом, не успевая сглатывать слюни, дрожала как в панической атаке, размазанным взглядом глядя перед собой. джокер не замедлялся, а делал наоборот, создавая, так сказать, тиктокерский биточек, не самый частый, но хотя бы жесткий и глубокий, вытрахивающий ноты от «до» до «си», окрашенных матершиной и аханьем-оханьем-уханьем, откинул голову и посмотрел в потолок, автоматизмом двигая бедрами и бегая глазами по белому потолку. но порой рвалось в душе подразнить, снижая темп, он ловил краем уха недовольный стон у ина — как-никак его дружок, видимо, любил пожестче. но так забавно было, минуя такую глубокую паузу, резко после черного сделать белое, из согласного «м» гласную «а» на повышенных тонах. джокеру оставалось немного, и он рьяно ссал кончить первее у ина — как-никак секс вам не пизделовки в клетке с орангутангами, и номер один тут слегка по смыслу отличается (по крайней мере для джокера). рука, бегающая по животу, слетела вниз, обхватывая член у ина и, катаясь вниз-вверх, хлюпая жидкостями, мешая пот с предэякулятом, надрачивала ему в такт анальной долбежке; впрочем, брюнет тотально слетел с катушек: задыхаясь в слюнях и соплях, поту и жаре, полуасфиксии и дементирующим мозге, он все уже и туже сжимал простынь, упорнее и чаще двигал задницей, пытаясь переплюнуть всех кошек на свете серпом своей упругой и стройной поясницы, рвано дыша собачьим кайфом, пьяно взрывая и возбуждая лишний раз барабанные перепонки джокера, которые улиткой отдавали в мозг, мол, блять, послушай эту блядь, мы сохнем в то время пока ты мокнешь. — я почти все. — срывая сиплый голос, вкушая вновь эту несчастную мочку уха и целуя соленый от пота висок. — че... - еле шевеля языком. — на перегонки? — почти закатывая шары, душевно принимая проигрыш и физически принимая более быстрый темп. увлажненные стенки сокращались кольцом вокруг пульсирующего члена, который финальными толчками, особенно глубокими и жёсткими, сэякулировал, спермой пачкая себя и пространство вокруг. у ин не будет против. или будет. или нет, если опустить взгляд на опущенного. он вышел и вяло шлёпнулся рядом, рукой обхватывая дрожащее тело, переворачивая его к себе лицом, румяным и влажным. расхристанные коротенькие прядки сетью сплетались и прилипали между собой. джокер аккуратно убрал их назад. — нахуя ты обкончал меня? — хотелось немного тебе поднасрать. — у ин закатил глаза. — теперь выкручивайся, заебыш. — мне нравится такая практика. — выждав минуту, вдыхая запах зажженной сигареты (йеп, брюнет иногда делал тяжку раз в сезон), невзначай выпалил джокер. — классно задницей трясешь. — да иди ты. — да лан че ты, самому же вставило. — да и сам нарвался. — а я и не жалуюсь. — все еще ворча. — мне надо отмыться и отмыть простынь. — ворча дальше, осязая кожей свою же кончу. — так я останусь сегодня? — разрывая нить диалога. последняя тяжка и взгляд, а-ля, «ты серьезно спрашиваешь?», следом за которым уже не взгляд «не задавай тупых вопросов, а я в душ». — слыш, а я че теперь типа харли квин? — остановившись в дверях, надеясь на то, что его тупую шутку выкупят. укрытый одеялом предпочел не отвечать.