Не сегодня

      Кухня в доме Сакаи никогда не была уютной, как в рекламе. Посторонний бы уверенно посчитал, что серое, безрадостное помещение с облупившейся краской на полупустых ящиках и скрипящими дверцами безобразно и давно нуждается в ремонте. Каваи, впрочем, жаловаться даже не думал — за окном погода ужас какая противная. Ему радоваться надо, что он нашёл себе хоть какое-то убежище на время дождя.       — Не давай ему ничего со стола, — Сакаи легонько подвинул в сторону руки Кейи, к которым приник Цезарь. Судя по всему, тот намеревался стащить что-то из почти пустой тарелки. В ответ на его недоумевающий взгляд Киота обратился к нему. — Нет-нет, дружище, даже не думай.       Каваи придвинул Цезаря ближе к себе, бережно поглаживая его шёрстку, но тот всё ещё смотрел на хозяина. И хозяин смотрел на него. Игра в гляделки продлилась недолго, и Цезарь в ней, судя по всему, победил и оправдал свою царскую кличку.       — Хорошо, сейчас, — Сакаи спешно отвернулся к холодильнику, быстро перебрал все разрешённые для крыс продукты в голове, потянулся за огурцом, отрезал небольшой кусочек и передал Каваи. — А вот это можно.       Кейя, которого нечасто удостаивали чести чем-либо угостить чужих любимцев, оживился и протянул Цезарю лакомство. Тот, не особо даже задумываясь, взял с его рук еду, как будто так оно и надо. Каваи от умиления разразился негромким смехом:       — Я ему нравлюсь!       — Ну, как видишь, — ответил ему Сакаи, собрал со стола тарелки и отвернулся к раковине.       Кейя не мог видеть той улыбки, что тронула губы Киоты. Тот же мысленно вновь и вновь смотрел на то лицо, которое он запечатлел секунды назад, на каждую лёгкую морщинку, на каждую веснушку на носу, на каждую дрогнувшую ресничку. Конечно, он мог бы в любой момент обернуться и увидеть его, а не мимолётные отпечатки в памяти; разве не такой Каваи человек, что даже рад, когда на него смотрят? Но Сакаи понимал: смотрит он слишком глупо.       — Сакаи-чан, мне... это... неловко даже, короче, — Кейя, отведя взгляд к окну, почесал затылок с лёгким смущением. — Я ж припёрся без приглашения и предупреждения, ты мне еду тут готовишь... а теперь посуду за нас двоих моешь... Может, я хоть помочь могу чем? Ну правда же!       — Да не парься ты, — Киота профессионально сохранял доброжелательное спокойствие. — Обед я и так собирался готовить. А посуду мыть даже люблю — ну, расслабляет как-то.       Покрытые ожогами руки ласкала холодная журчащая вода. Ну что за бред? Разве Сакаи хоть когда-то это любил? Но ради Каваи не страшно совсем чуточку приврать и сказать где-то между строк то, что вслух сказать не получается.       Так глупо.       Хотелось бы вместо посуды видеть улыбку, вместо журчания воды слышать голос и вместо неё же касаться рук. Неужели так и работает любовь? Странно, очень странно. Но чертовски приятно.       Каваи всё это время не умолкал. Его выслушивал то уютно устроившийся в ладони Цезарь, то Сакаи, неспешно моющий посуду. Скоро придётся обернуться и вновь натягивать на лицо маску спокойствия. Сколько ещё может длиться эта неловкость?       — Я люблю тебя, — очередная мимолётная мысль неосторожно обращается в неловкий шёпот. Киота, даже не заметив свою оговорку, наслаждается каждым звуком этих слов.       — Что-то случилось? — Каваи, всё ещё держа Цезаря в руках, поднял взгляд на Сакаи.       — Да нет.       — Но ты же вроде что-то сказал.       — Разве? — скромно улыбнулся Киота и наконец посмотрел на Кейю. — Наверное, послышалось. Может, просто шум воды?

"Думаю, не сегодня."