Спасение в молчании.

И снова асфальт усыпан разбросанными учебниками и тетрадями с кривым небрежным почерком. Ручки и погрызенные карандаши валяются где придётся. Рюкзак снова порван. Он уже который раз остаётся без одной лямки и который раз уже оказывается на голове у своего хозяина. Наруто сидит в тени, облокотившись спиной о холодную стену. Тело мальчишки снова покрыто свежими синяками и ссадинами. Холод стены хоть чуть-чуть помогает справиться с болью, которая чувствуется отовсюду, пульсом отдаёт в каждом сантиметре тела. Наруто не торопится снимать с головы позорно надетый выпотрошенный рюкзак. Ведь под ним прячется свежий яркий кровоподтёк на скуле и градом льющиеся слёзы. Мальчик беззвучно задыхается в рыданиях и собственной крови, без остановки текущей из разбитого носа. Ему стыдно за свою слабость. Он не может дать обидчикам отпор. Наруто с досадой и болью понимает, что они как никогда правы, называя его неудачником и слабаком. Когда это началось? Да в прочем, глупый вопрос. Так было всегда. Почему это началось? А вот этого маленький Узумаки не знал. Что такого он успел сделать за свои десять лет жизни, чтобы над ним так жестоко издевались чуть ли не каждый день? Хотя... Этот вопрос не очень-то мучил мальчишку. Он уже привык. Привык, но.... Всё равно больно. Каждый раз как первый. Наруто пытается отбиться от хулиганов, но в итоге остаётся под стенкой с рюкзаком на голове и погружается в раздумья о несправедливости этого мира. И всё бы ничего, ведь его обижают не все, а только кучка хулиганов, но одна мысль неизменно добивала желтоволосого контрольным прямо в голову: за него никто ни разу не заступился. Ни один человек не сказал ни слова в защиту несправедливо обиженного мальчишки. Никто... Ни слова... Это значит лишь одно: он никому не нужен. И даже если кто-то не желает ему зла, это вовсе не значит, что они должны желать добра. Для этих людей он просто не существует. Быть может, если Наруто однажды погибнет в очередной драке, никто этого и не заметит. От подобных мыслей мальчишке становилось до того тошно, что даже вдохнуть получалось не сразу. Ком в горле превращался в удавку. Но когда обида отпускала, а плакать больше не получалось, Наруто неохотно поднимался с места, бережно собирал истрёпанные книжки и тетрадки и складывал их в порванный рюкзак. Потом находил и подбирал свои ручки и карандаши, так же бережно опускал их на уже сложенные ранее вещи и с глубоко скорбным выражением лица прижимал к груди свои жалкие сокровища, будто прося у них прощения. Путь до дома проходил как в тумане. В любом случае, Наруто не хотел ни секунды думать о том, сколько косых взглядов на него упало и сколько разных мыслей возникло в головах прохожих. Боже, это так унизительно. Наруто ни секунды не хотел думать о том, что выглядит посмешищем. Но тем не менее, каждый раз, возвращаясь домой после очередных побоев, мальчик всю дорогу чувствовал себя голым. Он не хотел об этом думать, но он всё прекрасно знал. Чувствовал каждый хлёсткий взгляд, остающийся на и без того израненной коже жгучим следом. Уже дома он снова обессиленно сползал по стенке и часами сидел так без движения. Лишь сочувственный взгляд то и дело обращался к рюкзаку и его содержимому. Наруто знал, что он снова всё это починит - зашьёт рюкзак и подклеит учебники... И он также знал, что его самого никто не починит. Собравшись с силами и кое-как поборов тяжесть всей боли, что так и норовила снова приковать Узумаки к земле, Наруто начинал постепенно приводить себя и свои вещи в порядок. Первым делом он идёт в ванную. Разом скидывает всю одежду и ещё долго сидит под душем, пытаясь смыть с себя каждый чужой взгляд. Но вместо этой людской грязи смывается лишь подсохшая кровь, перемешанная с пылью, песком и прочим уличным сором. Свежие ссадины щиплет и жжёт. Наруто жмурится от боли, но продолжает направлять струи воды на те места, где побывали чужие кулаки и ботинки, в надежде смыть каждый след. Когда на душе становится легче, а тело перестаёт казаться грязным, мальчишка принимается за починку вещей. Он отстирывает и штопает одежду, уже бесконечный раз пришивает оторванную лямку к рюкзаку и бесконечно первый раз заклеивает учебники... ... Нет, ему не надоело. Из года в год повторяется та же история. Наруто уже 14, и он снова восстанавливает разрушенное. Сил у него прибавилось, парнишка малость окреп, и даёт какой-никакой отпор. Но этого всё равно мало. Силы одного человека, на протяжении лет служащего боксёрской грушей, недостаточно, чтобы нормально противостоять пятерым отморозкам, что все эти годы тренировались на нём. Да и к тому же, любое сопротивление лишь больше злит оппонентов. Всякий раз как выходит ненадолго перенять инициативу, парень получает ответ в несколько раз сильнее. В итоге он снова остаётся на том же асфальте у той же стены. Только вот рюкзак уже давно наухнарь уничтожен, а учебники Наруто носит с собой редко. Надевать на голову больше нечего, а потому парня просто оставляют скрюченным в три погибели и иногда сверху бросают мусор из близстоящей урны. В очередной раз он ковыляет домой в крайне убитом состоянии. Прохожие уже не обращают на это внимания. Все привыкли видеть этого паренька вечно избитым. Люди больше удивились бы, застав Наруто невредимым... Признаться, в парнишке уже полностью погасла вера в людей. Он больше не мечтал однажды встретить хотя бы один неравнодушный взгляд, не мечтал что однажды всё изменится, что кто-то спасёт его и прекратит этот кошмар. Он, кажется, ни о чём больше не мечтал... Новый день как эшафот. Он снова плетётся в школу, прекрасно зная, что сценарий не изменится. После уроков его снова выстегнут те пятеро. Сегодня уже нет сил сопротивляться. Узумаки даже не закрывается от ударов. Ему снова и снова прилетает по незаживающим ранам. Некоторые участки его тела превратились в один сплошной синяк. Страшный, багровый. Он жутко болит даже в состоянии покоя, но, кажется, Наруто уже не чувствует этого. Как бы там ни было, он уже лежит на асфальте, распластавшись безвольной массой в ожидании своего часа. Над ним продолжают издеваться двое-трое из компании, а остальные, видимо устали, курят совсем рядом и лишь наблюдают за процессом. Но в какой-то момент ситуация меняется. Желтоволосый больше не чувствует ударов. Он понимает, что его обидчики трусливо пятятся в сторону, а потом и вовсе убегают. Наруто не понимает, что происходит. Он поднимает взгляд и натыкается на пару чёрных глаз. Пара чёрных глаз. . . Они смотрят прямо на него. Они поглощают. Моментально и безвозвратно. Они смотрят без тени упрёка, отвращения и даже жалости. Они смотрят так внимательно, тревожно и спасительно, как ещё никогда ни чьи глаза не смотрели. Наруто теряется. Он и так лежит, но ему кажется, что земля вот-вот уйдёт из-под ног, и он упадёт куда-то в бездну. Такую же тёмную и глубокую, но ни капли не холодную, - точь-в-точь как эти глаза. Узумаки удивлён, что не видел их раньше. Не видел ни этих глаз, ни пепельных волос, ни такой броской детали, как маска на лице. Он не чувствовал прежде и этих ладоней, что так бережно прикасались сейчас к искалеченному телу, поднимая его с земли и заставляя сесть. Наруто выглядел запуганным и забитым зверьком, что впервые ощутил ласку. Да в прочем, так и было. Никогда прежде ни одна живая душа не хотела ему помочь. Сейчас же парень чувствовал что-то, что можно обозначить лишь как исцеление. Его умершие мечты только что снова ожили, совершенно неожиданно ворвавшись в его жизнь. Чужие ладони реанимировали не хуже дефибриллятора. Наруто ничего не говорил. Не до этого было. Но он также и не слышал ничего. Ни один, ни другой, не знали, сколько длилась эта немая пауза, но прерывать её не собирался ни один из них. Слова почему-то казались лишними. Да и не смогли бы они подобрать нужных, чтобы выразить свои вопросы или благодарности в адрес друг друга. Незнакомый мужчина лишь вглядывался в голубые озёра совсем ещё юных глаз, а потом окидывал взором все видимые повреждения на теле паренька. В своём молчании эти двое понимали друг друга, хотя и не были знакомы. Наруто видел во взгляде ночи сотни вопросов и почему-то тысячи извинений, в то время как своим взглядом он выражал бесконечную благодарность, будто давая понять, что этот незнакомец только что спас его вовсе не от хулиганов ... Узумаки догадался, что этот мужчина, вероятно, какой-то новый учитель в школе, поскольку раньше он здесь не появлялся. И лишь подпись на бейдже, свисающем с шеи поверх учительского пиджака, коротко сообщала: "Какаши Хатаке".