вожатый на плече или как я провёл лето

короче, попал я в пионерский лагерь. ахуенное начало, ага? с учётом того, что уже второй год подряд даже в подмогу вожатым брать меня не хотят, это смешно до усрачки... интересно, почему? ну и что, что я с завхоза алексей иваныча трусы снял, пока тот спал и на телеантенну повесил? сам виноват! меньше бухать надо, вот шо. а это было смешно, просто не все ценители такого искусства... подобные блядушные конторы я ненавидел всем сердцем, даже сильнее философии, пропади она пропадом. нет, не потому шо меня в вожатые не берут! а потому, что, блять, каждый раз одной и тоже, одно, сука, и тоже! поклоняемся лысому картавому дядьке, как ушлёпычи, бегаем хуй пойми зачем в леса-поля и жрём манку, которая даже от тарелки отлипнуть не может да котлеты из мух, а ещё эти ублюдошные галстуки, без которых с комнаты хер выйдешь и которые не вьебаться как натирают шею... зато всем охуенно весело и все будут находить в этом шарм! где, блять, этот шарм ебучий? хотя нет... я понимаю, где. весь шарм вместо котлет из мух собрался в вожатом, который стал тем, кем он есть года три назад. симпатишном. ОЧЕНЬ симпатишном. олег зовут! старше меня года на два, может... я уже третий год подряд ради него только в этот гадюшник и приезжаю, вот только он об этом не знает и гоняет меня, как мальчишку какого-то. я не знаю, как ему сказать, что он красавчик... хоть ты тресни, не знаю. я ему и жабу в штаны подкладывал уже, и оркестр в виде игоря с гармошкой под окно заказывал за пивандрий, а ему все не нравится... за ухо тянул и чуть что, сразу к главной вожатой. заебал, короче. но КАКОЙ же он, я не могу... если бы увидели, тоже бы влюбились. да и со всей его вредностью характер у него ну просто сталь, зуб даю. я бы только на характере женился, наверное... но меня поймут неправильно. та меня и без того неправильно поймут, коль я мужиколюб. блять, да с таким вожатым у тебя выбора нет! он мне как хрипанёт своим голосом "рябинов.", так меня уже тряпочкой с пола собирай. может, потому у меня и шило в жопе и потому я творю всякую пиздотину, кабы он заметил и отчитал меня. нет, я не мазохист, я просто олега люблю! люблю и всё, пиздец. меня девчата из корпуса на свою сторону переманивали некоторые (ЛАДНО одна), но я не дался! они все мне неинтересны. это всё детский лепет, в отличии от этого ебучего, сука, судакова, я скоро ёбнусь с ним, чесслово! о, даже в рифму сказанул. поэт, ебать. а прикиньте, какие бы я с такими способностями стихи ему писал?! "тебя любит вся европа, у тебя большая ж..." если без шуток, "ж" у него самая обычная, мальчишеская, но что-то в этой "ж" цепляло так, что ее часто хотелось пожмакать, как два мяча, а уж особенно, когда, вот, выскакиваешь в тихий час пописять в кусты, идешь, а там рядом речушка, а он там купается... прикол у него такой, ночью купаться. комаров как говна, зато вода теплая. гурман!.. так вот, отвлекся я. проходишь, видишь, как он одежду снимает, ныряет в эту блажь и аж кайфует от себя, ныряет, ныряет, ныряет... капли по нему стекают так, что слизывать хочешь ненароком, в одних трусишках в воде кайфует, а как на берег идет, сексуально исподлобья смотрит... вы бы знали, как я люблю наблюдать за ним. меня это блаженство ждало уже сегодня в поезде, когда мы сидели с егорьком в купе, тайком тянули пивасяндрий, а он — опа, бля! — проходит мимо приоткрытой двери и смотрит так надменно на нас, распиздяев... соскучился, собака! и я по тебе скучал, родной! только вот не захомутаю никак! игорь опять трандел об анютке и о том, как он к девчатам в домики бегать будет да в бутылочку играть (он осуждает эти игры, но если играет аня, он мигом становится охуенным фанатом с рождения). я на него уже смотреть не могу — он аж чуть ли не подлетает, когда про аню болтает. самое смешное, что я с ней пиво дома по выходным пью. думаю, вот, может сказать, что игорь по ней кипятком писяется? да думаю, с такими фокусами она это уже сама заметила, тут даже слепой поймет. слава богу, долго терпеть это блядство мне не пришлось и мы очень скоро вышли на нашей станции, и тут-то я рассмотрел его уже во всей красе. весь такой напыженный, как воробей, красавèц первейшего разряда, девки просто отдыхают! идет с расправленными плечами, ну сокол, понимаешь, со-кол! так и думает, наверное, как мне в лагере тёмную делать будет... а получилось так, что темную ему сделал я, но обо всем по порядку. *** мы уже расположились, я, как и всегда, жил в комнате с писюшей-егорюшей (он жутко бесится, когда я его так зову, аж из штанов выпрыгивает), а олег, как я узнал потом, с димулькой кузьминым, тоже не так давно нашим вожатым стал. мы с ним в школе месяцок проконфето-букетились, если по секрету... а потом он вежливо сказал мне, что он подзаебался от моих сальных шутеек и лучше мы будем дружить. я был не против. ну и с тех пор он мой, скажем так, предводитель в романтических и сексуальных путешествиях, чуть шо — сразу к нему. и про олега он знает, потому шо влюбился я серьёзно. интересно, какого ему с олежичем живется? наверное, просто охуенно... ну короче! расположились, вещи (трусы и зубную щетку) раскидали по тумбам и вперёд наедаться манкой, я по которой я ебать как скучал (нет). только взяли манку, уселись за стол и начали наминать, я тут же успел ею подавиться, потому что в столовку зашел ОН. я почти закашлялся до хрипа, пока он брал свои порцию и, сука, сел прямо напротив меня за соседним столом под хихиканье егора. я как следует пихнул его в бочину и уже под его маты засверлил олега взглядом. как же он похорошел, господи прости! я не знаю, что нужно с душой дьяволу продать, чтобы заполучить этого шикарного мужика, видать, и души своих дедов и детей наперед, настолько он был прекрасен. я, конечно, чувства через рот выражаю плохо, но он просто, ну, этот... аполлон. новосибирский. короче, видеть это надо. сидит себе, кашу ест и на меня смотрит... стоп, смотрит на МЕНЯ?! я просто застыл. он реально смотрел на меня своими душетрогательными глазищами и буквально пожирал меня ими, я аж засмущаться успел, но смотрел на него в ответ, как какой-то баран. так смотрел, что внизу чуть подтекать не начало... а я с игоря прикалываюсь, ханжа. смотрит он на меня, смотрит, наверняка замечает мой румянец и... улыбается, точнее, усмехается. ну всё, думаю, кранты мне, тю-тю... побалдел и хватит. зато хоть с улыбкой его помру. улыбается и пробирает этой улыбкой, а после встает, как ни в чем не бывало и уходит, а я пялюсь в то место и даже на ворчания игоря не реагирую... я должен, нет... обязан посмотреть на него сегодня, пока он будет купаться. *** щас расскажу то, во что до сих пор верю не до конца, но от чего я до сих пор чуть ли не превращаюсь в ручную гранату, блять, чувств. итак. придумал я сегодня под предлогом писянины выскочить со своей халупы и поглазеть на олега хоть немножечко, если получится, потом и тихонько понадумывать всякого и пойти со спокойной душой ласкаться. сплавил игоря пивом (он опять вырубился) и выскочил за дверь, не настало и полночи. от холодного воздуха у меня, голенького, мигом встали соски, но я особо не стеснялся и чесал себе в одних трусах аж до бережка, а когда ожидаемо увидел вдали ту самую фигуру, присел, выжидая того самого момента. и он настал! олег стоял на берегу и пробовал воду лодыжками и, судя по всему, вода была теплейшей. он довольно кивнул сам себе и — о господи! — начал спешно раздеваться. когда он снимал футболку, я вообще чуть не умер, клянусь. какой же он... сексуальный... так же вообще можно обращаться к вожатым? оставшись в одних трусах, он, блистая мускулистой спиной под луной, зашел в воду и его стало хуже видно. я перебрался вперед растительности, хоть это и было рискованно, и продолжил наблюдать за тем, как притягательно он нырял раз за разом и зализывал назад свои светлейшие волоса. вдруг я почувствовал на колене что-то липкое. я опустил голову и понял, что на мне сидела... жирная лягушка и, громко квакнув, прыгнула мне прямо в лицо. естественно, что я обосрался и пока смахивал её с себя, с треском полетел назад в камыши, создав охуительный шум. уже когда я встал и виновато отряхнулся, понял, что олег уже пялится на меня и мне никуда не деться. и я слышу сексуальное: — рябинов. — а? — с перепугу крякнул я и ОЧЕНЬ громко икнул. он тяжело вздохнул, мол, ну ты и дурак... и спросил таким же хриплым, ледяным тоном: — причина твоего местонахождения на улице после отбоя? — так я это... — отмазка вроде туалета не сработает. хочешь к анне валерьевне? — беспристрастно, но еще сексуальнее спросил он и я растекся окончательно, но решил держать марку: — а с чего это вы меня отчитываете? я всего лишь на два года вас младше! — но правил нарушаешь в два раза больше. не придуривайся, — олег как-то странно нахмурился, оно и немудрено: ноги принесли меня к бережку и остановили в двух шажочках от него. он оглядел мое голое пузо и... покраснел? — ещё и голый. совесть имеешь? — ну, для вас я самый бессовестный, — блять. нахуя я это сказанул?! ещё и подмигнул так уебищно... так он точно меня не полюбит никогда в жизни и убежит... но он не убегал. на его серьезном лице происходило что-то странное, и вдруг он... рассмеялся. я аж опешил. рассмеялся, как мальчишка, обнажая широкие зубы. я опять засмотрелся на него и глупо захихикал сам, поддерживая его почти истерический гогот. он смахнул слезу и спросил: — рябинов, тебе действительно настолько нечего делать? ну ты и дурачина! — о, да! дурачина ужасный, — я парировал так, что самому становилось стыдно и своих слов я уже дальше не контролировал вообще. — но, вообще-то, я не шутил. гримаса смеха тут же слезла с его прекрасного лица и сменилась на сердитое удивление и недоумение, как будто я к нему нагло домагался. ну всё, пиздец... я жмур. дима, хорони. я подошёл к нему ближе. он всё еще всматривался мне в глаза с крайне непонятной эмоцией то ли отвращения, то ли осознания, а меня уже несло конкретно даже без пива. я смотрел на него сквозь сальную, томную пелену и расслабленно улыбался. он берёт меня похлеще травки. соображалось мало о чем, точнее уже только об одном. я жадно хотел его. возможно, мне потом станет стыдно, но... он такой, сука, притягательный... я умру, если не дам ему. а он только стоял и смотрел на меня, не осмеливаясь уточнить услышанное. он тоже все прекрасно понимал. и я выразил это понимание. опомниться он не успел, как я прижался к нему губами и чуть не повалил обратно в речку. я думал, он оттолкнет меня, посмотрит с отвращением и убежит, но... я охуел, когда он так же жадно схватил меня за талию и прижался всем телом, будто хотел со мной слиться. я не думал вообще ни о чем за исключением того, что творилось между нами двоими. как долго я этого ждал... и он, наверное, тоже, раз так пылко целовал меня. и теперь мне тут же стали понятны все мотивы его пиздюлей в мою сторону... как же резко все может пониматься, коль видишь такую картину. его руки вдруг переместились мне на трусы, и я просто застыл, но... — вазелин. — мы выдохнули это почти вместе. мы бежали в этот ебучий домик вожатых так, вроде там в эту же секунду происходил сильнейший пожар. может, и не физический, но пожар между мной и олегом точно бушевал. он не понимал, что делать — то ли целоваться со мной, то ли толкать дверь, потому делал все сразу, игнорируя мирно спящего за перегородкой диму. прости, димульчик, за будущую травму. вместо того, чтобы искать вазелин, он лег на кровать, и я охуел в который раз за сегодня... неужели он... он хочет, чтобы все сделал я? господи, спасибо, я попал в рай. — нижняя тумбочка. быстрее. даже если он и был фактически подо мной, командный тон никуда не делся. я мгновенно достал этот тюбик, а когда обернулся... он лежал подо мной обнаженный. обнаженный, красивый и резко понежневший. воздуха катастрофически не хватало. я просто стоял и завороженно смотрел, пялился и пробовал его глазами, думая, что я поцелую первым. даже шутки на второй план отошли, настолько я прозрел. всего лишь день назад я бы и представить не мог, что вечно давящий меня вожатый будет мной же и траханный, да еще и по любви... как же непостоянна наша жизнь. я весь пру, и сверху-донизу, и глазами силясь... а он лежал и смотрел на меня, ожидал действий. я подумал о кое-каких рисках пищеварительной системы и жутко застеснялся, откладывая тюбик обратно. но у меня была идея получше. — что ты... — он в недоумении наблюдал за мной, как я навалился на него сверху и перенял всю властность на себя поцелуем, крепко трогая его член. клянусь, он чуть не застонал. его сдержал только факт присутствия димы по соседству, но я заткнул его своими губами и только улегся рядом, начиная тихо ему надрачивать. охуеть, да он сильно возбужден! стояк почти у живота, а смазка чуть ли не лилась рекой, давая мне прекрасный путь для скольжения. он был ужасно тёплым и прекрасным, а я только трогая его получал адское удовольствие, а ещё слишком охуительно было наблюдать то, как он отчаянно старается не стонать и вздыхает, как та же студенточка, под тобой. вот тебе и серьезный вожатый. я подумал ещё немного и в полной тишине перебрался к его коленям. было неудобно, но я был готов потерпеть ради того, чтобы... — гх-х-х!... — он всё-таки слегка не сдержался, когда я взял его за щеку и задвигался под одеялом. на вкус он был еще приятнее, а ещё чуть солёный из-за воды в реке, хоть она и была пресной. короче, просто кайф, как бы сказал игорь... наверное, не уснул он совсем и аньку пытается захомутать, но меня волнует совсем не это. меня волнует, как олег смотрит мне прямо в глаза и смущается. наверное, вспоминает все разы, когда он нагибал меня... а теперь я нагнул его, но нежно. многоходовочка, ёб вашу мать. я взял его почти до основания, а он смотрел в дырку в одеяле на меня и, наверное, еле сдерживался... но долго это делать не получилось. салфетки не понадобилось, потому что я сглотнул всё до последней капли. такое ощущение, что он наелся консервированных ананасов, а, может, он сам по себе был такой вкусный от моих ласк... но удовольствия у него были полные штаны, которые смиренно висели на стуле, пока мы обнимались голышом. ночевать я тоже остался здесь же, и чертовски был этому рад. с тех пор он называл меня на "ты".