Боль, ставшая железом.

Темнота. Холод. Ригор почувствовал, что лежит на каменном полу, но остального он не понимал. Где он? Что случилось? Почему он полностью обнажён? Голова гудела, не удавалось восстановить последние события в памяти. Только какие-то отдельные клочки воспоминаний мелькали перед глазами, но ничего, что могло бы объяснить, что произошло. Ригор попробовал пошевелиться, но обнаружил, что крепко прикован какими-то металлическими скобами в районе живота, груди, шеи и рук. Голову получалось приподнять буквально на сантиметр от пола. Но вот что было странно: руки были закреплены в плечах, локтях и кистях, а ноги лишь в районе щиколоток. Ригор пошевелил кончиками пальцев, машинально попытатался высвободиться, хоть и ощущал всю крепость его оков. За стеной что-то зашуршало, послышались шаги. Скрипнула дверь, и тусклый свет забил в комнату. Каждый мускул в теле мальчика напрягся. Он увидел очертания человека в белом халате. Мужчина с безумной улыбкой замер на пороге, будто жадно пожирая глазами лежащую на полу жертву. Боковым зрением Ригор также заметил металлическую койку, стоящую в углу комнаты. С большим усилием он провернул голову в пространстве между металлической скобой, стягивающей горло, и полом. Рядом с кроватью стояли стол, тумбочки, какие-то медицинские инструменты, висели незажжённые факелы. Ригор скользнул по ним глазами и замер от ужаса, разглядев, наконец, кровать. На ней лежал мальчик, примерно его возраста. Болезненный цвет кожи, редкие волосы, закрытые глаза. Казалось, ничто не свидетельствовало о том, что он жив. Ткань под ним была пропитана высохшей кровью. У него не было ног. У самого основания, только рваная плоть. Следы зубов какого-то хищника на руках и животе. Ригор тут же понял всё, сердце в груди забилось с бешеной скоростью, он повернул голову на дверь, но с ужасом осознал, что мужчина, всё так же улыбаясь, стоял уже почти совсем рядом с ним. Всё та же замершая улыбка, как у мертвеца, жадные глаза. Он смотрел на ноги Ригора: живые, здоровые, целые, сильные. "Нет!" - только и хватило ему сил прохрипеть пересохшим, сжатым металлом горлом. Этот хрип будто пробудил ото сна замершего человека, он метнулся к столу с инструментами и стал дрожащими, нервозными движениями перебирать их. Звук лязгающего металла вторил звону в ушах Ригора. Он не отводил взгляда от дёргающегося в каком-то диком неврозе тела мужчины, который, кажется, начал что-то бубнить себе под нос. Ригор затрепетал, как зверь в капкане, задёргал ногами, изо всех сил стараясь выпутать из скоб хотя бы ступни, чтобы отбиваться от мужчины хотя бы ногами. Но всё было тщетно, он всего за минуту натёр до мяса лодыжки. Тяга к жизни, казалось, была так велика, что он был готов оторвать ступни и вовсе, лишь бы выпутать хоть часть своего тела и отбиваться, бить в ноги, в пах, во что угодно, до чего достанет. Мужчина резко повернулся к Ригору, его улыбку будто стёрло в один миг. "Не смей! Не порть их!" - прокатился громом его голос по каменной комнате. Глаза налились нечеловеческой яростью, он так же резко, как и к столу минуту назад, рванулся в сторону Ригора. В его руке сверкнула пила или что-то вроде неё, Ригор уже не понимал, он бешено бился, как мог, в своих оковах. Одним резким и сильными движением мужчина надавил всей левой рукой на ноги Ригора, чуть выше колен, а правой занёс пилу. Ригор закричал от ужаса, последним рывком попытался высвободиться и в бессилии уронил голову на холодный пол. В следующую секунду он закричал уже от боли. От жуткой, парализующей боли режущейся плоти, а затем и пилящихся костей. Он кричал и кричал, пока не сорвал голос, а после этого продолжал хрипеть. Пелена боли застлала глаза, она отдавала в руки, в грудь, в голову. Боль захлестнула его с головой и вскоре сменилась темнотой. Ригор очнулся довольно скоро, но уже не увидел подле "доктора", поэтому сразу понял, что всё кончено. Сил не было совсем, но он всё же попытался поднять голову и тут же с силой опустил её. Видеть два окровавленных обрубка вместо ног даже одну секунду было невыносимо. Боль всё ещё окутывала всё тело, но в той области, где были ноги, она была совсем уж нестерпимой. Но голоса Ригора хватило только прохрипеть в изнеможении. Последним усилием он повернул голову туда, где стояла кровать, и увидел, что мужчина стоял там, и с какой-то безумной нежностью пришивал его ноги, ноги Ригора, к плоти лежащего мальчика, при этом приговаривая что-то вроде: "Ну-ну, сынок, скоро ты снова будешь бегать и радоваться жизни, скоро всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо". Эти слова продолжали и продолжали повторяться в голове Ригора, пока он снова не впал в забытье. В следующий раз он очнулся уже в каком-то перелеске, в луже собственной крови. Обрубки были забинтованы каким-то грязными тканями, из которых и сочилась кровь. "Как заботливо" - пронеслось в голове у Ригора. Он оглянулся и с трудом понял, что знает это место и знает, в какой стороне его дом, замок Гравадов. Усилием воли он начал ползти туда, оставляла на мокрой от недавнего дождя листве след собственной крови. Никогда он больше не забывал того дня, ни одного мгновения, проведёного в сознании. Хотя, казалось, легче уж было бы забыть.