идейная свалка

В Центре всегда до мелкой судорожной дрожи холодно и лёгкие сводит от химозной тяжести воздуха. Рамлоу наугад сворачивает вглубь бесконечного лабиринта смеси захламлённых столов и ужасающе дорого оборудования, даже не пытаясь смотреть на цифры. В стерильном хаосе единственным ориентиром служит едкая клякса форменной куртки. Плитка визжит под подошвами, Брок скользит на расползающемся дохнущей медузой липко-влажном пятне, громыхнувшись бедром в металл стола. Джек косо сутулится, медленно, будто с трудом, поднимает на него глаза, шатким хрустящим рывком склоняя голову к плечу. Вывернутые из горла трубки извиваются, роняя в общую лужу ещё несколько выплесков-медузок. Пахнет пропадающими в пустую растворами, продолжающими бесполезно покидать всё-ещё работающую каким-то чудом систему. Переломанный каркас плохо отзывается на команды задыхающегося мозга, вывернутые пальцы вздрагивают, и Роллинс неловко промахивается заклёпкой мимо натянутых трубок, с влажным чавканьем прокалывая остатки плоти. От ложно запоздалого сигнала дёргаются плечи. Со щелчком отскакивают в сторону несколько металлических швов-скрепок у позвоночника. Мягко, как расстёгнутая молния, расходится восково-сероватая кожа, обнажает немного неровную цепь позвонков. По металлу гулко стучат капли застоявшейся желтоватой лимфы, протягиваются вниз по рёбрам густые ржаво-алые дорожки. В обнажившемся буровато-размякшем пятнами мясе Рамлоу с отстранённым ощущением тошноты замечает дёрганное шевеление. Плотные охристо-костяные трупоядные черви копошатся в проеденных у самого разреза тоннелях, выплёскивая из развороченных сосудов комки полусвернувшейся крови. Брок невольно мелко сглатывает, неспособный оторвать глаз от открывшегося зрелища. Усмехается нервно. —Что-то совсем они о вашем состоянии не заботиться. Джек, будто не вполне трезвый, пошатываясь выпрямляется, чуть повернувшись в его сторону. Мутные глаза едва фокусируются сквозь покрытые липко-желтоватым налётом ресницы. —О тебе они как следует позаботятся, командир,—улыбка у него косит и розовеет потёками из вечно кровящих дёсен.—Ты-то у нас теперь важная шишка, а? Да и целенький. Рамлоу облизывает пересохшие губы, шумно приземляясь рядом. —Пока что. Под ладонью сухая остывшая кожа проминается, только чуть цепляя швами «Y»-образного разреза. Плоть проваливается, давая ощутить в вычищенной брюшной полости твёрдость завёрнутого в ткань любимого глока. Редко подрагивающий холод ложится поверх его руки. В мягком сжатии изуродованных пальцев нежность почти материнская. Брок трётся щекой о липкое, истерзанное плечо. —Ты только обязательно в голову, да? Им для этой хери мозг нужен ещё живой.