you'll bring me in your world

двадцать седьмое февраля. прошло почти два года с твоей смерти, а я все никак не могу смириться. с каждым днем мне все холодней, даже отопление не спасает. я чувствую, что тону, а закончится все это лишь тогда, когда я достану до самого дна казуха... когда я вспоминаю тебя... твои белоснежные волосы с той красной прядью... это ведь я помогал тебе ее красить, помнишь? твои рубиновые глаза, что при искренней улыбке так сверкали, словно являлись самыми драгоценными камнями этого мира твой озорной смех, что разливался в моей душе приятным теплом, будто я только что окунулся в горячую ванну с головой...

когда я вспоминаю тебя,

мне становится только хуже.

без наших прогулок, совместных просмотров фильмов... без тебя я гнию в этой квартире. в этом городе. в этой стране и в этом мире. и вот очередной раз я курю на балконе. на нашем балконе, где мы обнимались, встречая новый день, провожая старый. смотрю вниз, думая, что продолжаться так больше не может, но... выкидывая окурок, я возвращаюсь в комнату, потому что не могу закончить так

я слабый, но ты всегда это отрицал... почему же?

спать совсем нет желания, но я не делаю этого уже четвертые сутки подряд, поэтому я открываю пачку снотворного и беру оттуда две таблетки, запивая их остатками алкоголя. эта бутылка простояла недолго, всего-то пару часов с тяжким вздохом я заваливаюсь на кровать, еще некоторое время смотрю в потолок, думаю о том, что я смертельно устал так жить, но прекрасно знаю - сил что-то исправить совсем не осталось и наконец я засыпаю. и вновь мне снишься ты... тот веселый парень, будто лучик солнышка рассказывает мне как прошел его день. говорит, что друзья его сегодня умудрились сломать раковину в туалете универа, говорит, что преподаватель сегодня оказался особенно злым и абсолютно каждому был готов шею свернуть. этот парень говорит это со смехом - мягким и озорным, будто рассказывает какой-то анекдот. как же приятно видеть его таким... а потом...

момент во сне сменяется новым.

*** помню, как вчера. я стою напротив пешеходного перехода, ожидая тебя. ты стоишь по ту сторону этого перехода. светофор загорается зеленым, и ты с улыбкой, обращённой ко мне переходишь дорогу

блять, казуха, почему ты

не смотрел по сторонам?!

нетерпеливый водитель не собирался останавливаться, чтобы пропустить пешеходов, а потому, вопреки всем правилам, на огромной скорости буквально "летел" по дороге этот водитель и сбил тебя все произошло слишком быстро, машина даже не остановилась, а продолжила "лететь" по полупустой дороге, еще несколько секунд пронося по ней твою израненную тушу слезы наворачиваются от шока, я бегу к тебе, пытаясь оценить обстановку, надеясь на то, что все не так плохо. в конце концов "у страха глаза велики" трясущимися руками я осматриваю открытые части тела, что выглядели мягко сказать хуево — блять, казуха! п-пожалуйста, потерпи, с-совсем немного! ты же н-не можешь умереть! сука, почему ты сейчас улыбаешься?! ты пытаешься меня успокоить?! тебе должно быть невыносимо больно, какого хуя твоя реакция была такой?! левой рукой я глажу твою щеку, а правой же пытаюсь набрать номер скорой. людей, что столпились вокруг я не замечал, не слышал и не видел. видимость была отвратительной из-за ебучих слез, что скапливались в глазах, будто нарочно не стекали вниз

— люблю тебя...

из последних сил шепчешь ты, закрыв глаза на веки вечные *** и вновь этот кошмар. каждый раз он заставляет меня рыдать, как последнюю суку, ведь... смотреть на такого тебя невыносимо больно но в этот раз все было совершено по-другому. я и не понял как оказался в ванной. открывая шкафчик, находящийся около раковины я достаю острое лезвие, которым регулярно пользовался, чтобы заглушить всю боль, что точно так же, как и эта холодная железка постоянно резала мою душу до глубоких ран. те даже не успевали затянуться, как появлялись все новые и новые голова не соображает, давно стоило бы поесть, но единственное, что осталось в холодильнике - банка какого-то испорченного варения, из которого мы когда-то пекли ягодный пирог я сажусь на ледяной кафель, вытягивая левую руку, которую уже давно можно было бы сравнить с мясорубкой.

ты бы мне такого точно не простил

пару резких движений острия по запястью, как из него сочится жидкость бордового цвета. я ни чувствую совершенно ничего - ни боли, ни страха или удовлетворения. совершенно ничего. я повторяю одно и то же действие вновь и вновь, до тех пор, пока не ощущаю как темнеет мир перед глазами.

кажется, переборщил.

в попытках не отключиться перед глазами всплывает силуэт парня... белоснежная кожа, увидеть которую полностью мешают короткие шорты и огромная белая футболка; светлые волосы с ярко выраженной красной прядью на них. парень устремил взгляд рубиновых глаз на меня... такого слабого, никчемного и бесполезного. кажется, это даже и не вызвало у него даже малейшего отвращения. с легкой улыбкой протягивает мне руку, а как только я ее сжимаю - тянет куда-то в направлении, известном лишь ему. впервые за такое долгое время я чувствую облегчение. раны на душе и теле исцелены. улыбка сама напрашивается появиться на лице, просмотрев я на светловолосого парня.

я наконец получил то,

что отняли у меня тогда,

два года назад.

ровно через две недели мое тело найдут в собственной ванной с изрезанными запястьями. а ведь если другие жильцы не ощутили бы трупной вони в своих квартирах, никто так бы и не пришел меня навестить. попросту некому.