Я невеста не плоха, выбираю жениха

- Ну?! – Иван сурово поглядел на сестёр. Старшенькая, Ольга, взгляд потупила, а Наталья, младшая, – та наоборот, подбородок вверх вздёрнула с вызовом и сердитых глаз не опустила. Ох, своенравная выросла, ох, с гонором… А винить – некого. Сам и виноват. Набаловал… Ээх, сбагрить бы замуж обеих – и Ольку, и Наташку, да поскорей! А то никаких денег на них не напасёшься… То одной на шубку дай, то другой – на новые сапожки, то и той, и другой враз новые серьги подавай! Устал. Хватит. Пусть теперь их мужья обеспечивают, а то ишь… Подогрев себя думами невесёлыми, Иван ещё поболе взором потемнел и спросил ещё погрозней: - Так сколь ещё терпение моё испытывать будете? Долго у меня на шее сиднем сидеть собираетесь? - Ты, Ваня, нас, сестёр родных, никак куском хлеба попрекаешь? – всхлипнула Ольга. – Правду говорят: муж любит жену здоровую, а брат – сестру богатую… Ох, ну ежели заревёт, то беда! Москва-то слезам, может, и не верит, так Москва ещё не вся Рассея, а Рассее – всех жалко… - Да не об этом я, Оль… - вздохнул Иван. - А о том, что завянете ведь в девках-то! Пора б замуж-то, пора… - Так я разве ж против? – развела руками старшенькая. – Когда ж это я супротив родного брата голос подымала? Для меня всё, что скажешь, завсегда закон. Ваня посопел и посмотрел на старшенькую с сомнением. На словах-то Ольга покладиста, да только на словах. А сделать всё по-своему норовит! - Только ты ж, Ванюша, сам всех женихов разгоняешь! – продолжила сестра - с грустью, типа. – Аль призабыл, братушка? Кого ж ни приводила, с кем ни знакомила – никто тебе не хорош! - А это потому, что ты не женихов, а одних кобелин приводила! – строго сказала Наташка. – Вот Ванечка их и гнал с порога! - Да ты, сестрица, никак белены объелась?! – обиженно ахнула Ольга и руками всплеснула. - Да каких же таких кобелин?! - А что?! Тот вот, шляхтич захудалый, что ли не кобель?! Сватался за тебя, а сам и за мной приударить был не прочь! Сколько разов его поганой метлой от себя отваживала! И мало что кобель, так ещё и нехристь – наоборот крестился! Мы-то, люди православные, справа налево крест кладём, – Наталья истово перекрестилась. - А ентот дармоедина - слева направо! Правильно, что Ванечка в шею его, белобрысого, с нашего двора вытолкал! - Сама ты белобрысая! – разобиделась Ольга. - Я те дам белобрысую, ты, толстомясая! – сурово пообещала Наташка. – Ишь, отъелась на Ванюшиных–то харчах, зажирела! - Вот же стервь тощая! - А ты – гулящая! А на гулящую кто позарится? Кобели да дармоеды! - Из зависти ты так говоришь, Наташка, из зависти! – крикнула старшая. – Потому как сама никому не нужна! - Да было б чему завидовать! – усмехнулась младшенькая. – А тебя, Олька, на нехристей прям распирает! - Да что ж ты всё поклёпы-то возводишь, клеветой мараешь?! - А что, призабыла, как у Ванечки за спиной на свиданки с туркой – басурманом бегала? – злорадно прищурилась Наталья. – А я – помню! - Когда?! Не было такого! - Ан было! - Не было! - А я говорю – было! - Ах ты ж! Вот же бельмы твои бесстыжие! - От бесстыжей слышу! - Молчаааать! – зычно рявкнул Иван и со всей силы жахнул кулаком по столу. Обе сестрицы, готовые перейти от обидных слов к военным действиям, вздрогнули и застыли. - Ладно, - вздохнул Ваня. – С тобой, Оля, всё ясно. Помозгуем ещё, кудыть тебя пристроить. Ну, а ты-то, Наташ? Вроде ж есть неплохие кандидаты… И, опять же, с сурьёзными намерениями. Слушок до меня дошёл, что аж из Америки тебе предложение было… ентого… ну… руки и сердца… Ну? Пойдёшь?.. За аримиканца? - А пустишь? – ехидно поинтересовалась Олька. Эээх… Вроде ж хотел-то, как лучше. А получилось невесть что. Наташка вдруг в ноги бухнулась и со слезами в голосе: - Ванечка, братушка, вот что хошь делай, хоть на куски порежь, а моё слово крепко – замуж за нелюбимого не пойду! Ваня растерянно крякнул и почесал в затылке. - Ну, будет, Наташка, будет чепуху-то молоть… Разве ж я тебе зла желаю? Ну что ж прям так-то – «за нелюбимого»? Ты, ежели любишь кого, так я оттедова сватов и приму… Наталья губку закусила, зарделась, как маков цвет, и передник пальцами затеребила. «Ух ты! – усмехнулся про себя Иван. – Да нешто и вправду есть у Наташки хахаль? Кто ж такой? Почему не знаю?» - Ну? – подмигнул Ваня. – Кто тебе люб? Открывай секрет! Только уговор – с хранцузом не родниться. Я ему, окаянному, Москву, спалённую пожаром, три века не прощу. - Знамо дело, - усмехнулась Ольга. - На японца тож не смотри, - покосившись на старшую, продолжил Иван. – Он за тобой в приданое с меня Курилы затребует, а я ж не дам. - А что, может, за китайца тогда пойдёшь? – подмигнула старшенькая сестрица младшенькой. - Неее, Наташ, даже не думай, за китайца – не пущу, - заявил Ваня. - А то оглянуться не успеешь, как он к тебе всю родню свою с Китаю переселит. - А за итальянца - можно? – вкрадчиво поинтересовалась Оля. - Ну, с итальяшкой – с ентим бездельником что за жисть? – поморщился старший брат. - Макароны жрать, по музеям шастать да на гандолах кататься? Чего ж хорошего? - Во-во… - фыркнула Ольга. – Славно братушка женишков ищет… Этак мы с тобой, Наталка, во веки веков в девках сидеть будем! - Цыц, ехидина! – зыкнул Иван и снова задумался: - Так… Кто там ещё остался-то? Агличашка… Неее, агличашка – не варьянт, он на голову скорбный, по нём его Бедлам давнооо плачет-горюет… Да и аримикашка-то, кстати, не лучше – тоже шальной и только хвалиться горазд… Немец?.. Не, немец – жадный. Зачем тебе, Наталья, жадный муж? Голландец… Не, тот ещё жадней. Австрияк? Так у австрияка одна музыка на уме… Швед… Еле от Ольки его отвадил, было дело… Ой, да ну его совсем, шведа ентого! Опять же – нехристи они все, католики да лютеране… Эээх, как же родную сестру, кровинушку - за таких-то?! - Твоя правда, Ванечка, - улыбнулась довольная Наташка. Свадьба, видать по всему, откладывалась на сроки неопределенные, да и слава богу - не больно-то и хотелось! – Да ты не спеши с выбором-то, не спеши. Замужество – чай, не напасть, кабы замужем не пропасть!