Run, dear

— Линдси Грин, — тонкие девичьи пальцы перевернули очередную страницу ежедневника, — умерла от яда Василиска… Крестраж создан не был… Пенелопа Мак Арт — взрывающего заклятия… Да что это такое?! Бредни сумасшедшего… Из-за угла я наблюдал весь спектр эмоций, которые пережила, буквально за пару минут, грязнокровая волшебница Хогвартса — Гермиона Грейнджер. Страх, непонимание и застывшие картинки воображения в глазах… Вот что я увидел. А бедняжка так и не догадывается, что это — уловка. Так удачно подвернулся шанс, который не должен ускользнуть из моих рук. Она переворачивает еще несколько страниц моего личного дневника, обрывисто вздыхает и резко закрывает. Да так, что переплет из змеиной кожи лопнул… — Тебя не учили, что брать чужие вещи — нехорошо, Грейнджер? — медленно, позволяя мантии обтянуть ноги, я вышел из своего «укрытия». — Знал, что ты поведешься. Вечно суешь свои маленький грязнокровый нос в чужие дела! Впечатляюще, правда? — Том? — рука машинально потянулась ко внутреннему карману мантии. — Какая уловка?.. Все эти студентки… Они не были найдены! Только их палочки. — Да, Грейнджер, твоя сообразительность и умение выстраивать логическую цепочку — поражает, — ухмыляюсь, поскольку замечаю, с каким ужасом карие глаза осматривают меня с ног до головы. Так и хочется вырвать их, сжать, лишь бы посмотреть на ее мучения. — Ты связан с этим, — сначала шёпотом, — ты знаешь все! Какая же ты громкая, Грейнджер. Раздражает. — С чего ты взяла? — тяну каждый звук намеренно, лишь бы накалить обстановку еще больше. Ее рука метнулась в сторону подоконника, на котором лежал дневник: — Он твой! Записи твои! Это ты сделал с ними! — сначала шепотом. — Гарри был прав, когда говорил, что ты, Реддл, замешан в этих исчезновениях! Сука. — Какая же ты громкоголосая, Грейнджер! — быстро преодолеваю небольшое расстояние и пятью пальцами впиваюсь в ее тонкую шейку так, что синяки останутся точно. — Хочешь в подробностях узнать, что с ними случилось? Со всеми двадцатью восьмью пропавшими студентками Хогварста… Я тебе покажу! Сальвио Гексиа. Скрываю себя и грязнокровку от посторонних глаз заклинанием. Однако, индивидуальные уроки Снейпа пошли на пользу. Всматриваюсь в эти ненавистные карие глаза и легилименс . Позволяю ей проникнуть в глубь моих воспоминаний, в те дни, когда я творил нечто ужасное и прекрасное одновременно. Крепко хватаю беспомощную когтевранку за челюсть и фиксирую голову так, чтобы было удобнее влить зелье: — Том, пожалуйста, отпусти, — шепот, больше похожий на стон боли, — Том. Говори сколько угодно, мне все равно. Моя цель — создать крестраж. Быстро еще раз пробегаюсь по телу Грин: ссадина на коленке, рубашка порвана в районе груди, мантия потеряна в попытке убежать, на плече глубокий порез от заклинания, а на лице красуется фиолетовый кровоподтек. Дура. — Что ты сделаешь со мной? — не могу терпеть женские слезы. — Лучше молчи, если хочешь остаться в живых, — еще сильнее сдавливаю челюсть и под пальцами чувствую то, как крепкая кость начинает продавливаться, издавая характерный звук, — открой рот. Звуки сопротивления и отрицательный кивок головой. Я с тобой играться не буду, мразь! — Я просил по хорошему, — снова давлю на челюсть, кладу палец меж зубов и одним движением вливаю содержимое колбы в приоткрытые губы, — глотай. Умница. Отпускаю грязнокровку и отхожу от нее на пару метров. Это двадцать седьмая студентка жалкой школы для волшебников и волшебниц… Надежда еще только на двух, далее — закрытие школы, тотальная проверка и Азкабан. Блять. Нет-нет-нет! Так не должно было получиться! Смотрю на побелевшие глаза Линдси и то, как на ее лице отображается гримаса боли, застывая навсегда. Кожа бледнеет и тело с глухим ударом падает на землю Запретного леса. Сука. В чем же причина?! Подхожу поближе и подмечаю каждую сине-фиолетовую венку, которая прорисовывается на, пока теплом, теле. — Переборщил с ядом Василиска… — Впечатлена, Грейнджер? — отрываю руку от ее шеи и подношу к пухлым приоткрытым губам. — Ты всегда привлекала меня больше, чем просто сокурсница. Ты — особенная. Такая недоступная и мерзкая… Идеальный вариант для создания крестража. Вижу, как кадык нервно поднялся и быстро опустился: — Ты больной, одержимый ублюдок с манией величия! — Боишься… А тебя ничего не интересует? Допустим, для чего мне это все? — провожу большим пальцем по нижней губе. — Ну же, задай мне этот вопрос! — Д-для чего ты это делаешь, Том? — ее голос дрогнул, Салазар, как возбуждает. — А для того, Грейнджер, чтобы создать крестраж… Переместить частичку своей души туда, где ее никто не найдет, чтобы, в случаи смерти, я мог иметь еще один шанс! — произношу это с большим энтузиазмом, постепенно повышая голос. — Я стану великим магом! Обо мне будет знать каждый волшебник! — Что случилось с остальными студентками? — так и знал. — Что ты с ними сделал? — О-о-о, не волнуйся, каждая из твоих грязнокровых подружек умерла не без мучений. Увы, для меня это не в пользу, но крики и мольбы о пощаде — райская песня для ушей. Только мне стоило забыться в столь приятных воспоминаниях, как эта ловкая сучка оттолкнула меня и побежала по коридору в сторону гостиной Гриффиндора. Беги, дорогая! Но далеко не уйдешь. — Идиотка, — разворачиваюсь и срываюсь следом за ней. Мне хватает буквально минуты, чтобы догнать самонадеянную гриффиндорку, открыть дверь в коморку для швабр и затолкать ее туда. — М-м-м, — скулит прямо в руку. — Замолчи! — наотмашь бью ее по щеке. — У тебя два варината, Грейнджер: первый — это выпиваешь подготовленное мною зелье, второй — позволяешь завладеть твоим телом и создать крестраж. Знаешь, что такое крестраж? — Сосуд, в который заключается часть души темного мага… Начала соображать. — Верно, — подхожу в плотную и коленом развожу худые ноги, — так что ты выберешь, староста Гриффиндора и лучшая студентка Хогвартса? — Ничего, сукин ты сын! — сучка! Как же я просмотрел этот момент и позволил грязнокровке съездить по моему лицу? Провожу тыльной стороной ладони по скуле, которая неприятно засаднила. — Аг-х! — резко укладываю девчонку на широкий выступ в стене, сбивая все содержимое и поднимаю подол юбки. — Значит оба варианта. — Нет! — брыкается, мразь. — Отпусти! Снимаю школьный галстук, сминаю его и заталкиваю в рот Грейнджер, лишь бы та перестала кричать. Нас не видно, но прекрасно слышно. — Всегда мечтал это сделать, — практически ложусь на худое девичье тело, — считай это большой честью, Гермиона! Расстегиваю ширинку, приспускаю боксеры и достаю возбужденный член, параллельно отодвигая девственно-белые трусики. Распределяю выступившую смазку по клитору и делаю один резкий толчок. — Ах-х, — блять, не думал, что это доставит такой дискомфорт. — Терпи, Грейнджер, терпи! Любая другая стонала бы от удовольствия! Пытается вырваться, дергается и хватает меня за мантию. Но это мало волнует, дорогая, ты вытерпишь. Здесь у тебя нет выбора, как и в дальнейшем будущем. Рваные и быстрые толчки, каждый сопровождается неприятным трением и, я уверен, болью для гриффиндорской заучки. Я воспитаю тебя… Еще чуть-чуть. Приятная волна разливается по всему телу жаром и отдает пощипыванием в конечности. Блять. Встаю, застегиваю ширинку и смотрю на неподвижное тело. Подхожу ближе: ссадина на щеке, мокрые дорожки от слез и закрытые глаза. Боится. — Открой рот, — достаю очередной бутылек из внутреннего кармана мантии, — повторять не стану. О, Салазар, она сделала это. Аккуратно, не пытаясь унять дрожь в руке, вливаю темно-фиолетовую жидкость в приоткрытый рот. — Глотай, милая, глотай, — быстрее, блять. — Предупреждаю сразу — постараешься рассказать, непреложный обет убьет моментально. Терять нечего. Оставив пару капель для себя, выпиваю остатки. Кисло. Неприятный привкус, оставшийся после зелья, было уже разочаровал в очередной раз, но взгляд зацепился за тонкую огненную нить, ведущую от моей грудь к груди Грейнджер. Сработало? — Аг-х, — сердце слово сжали и постарались сдавить так, лишь бы оно лопнуло в руках смерти, перестало биться, — Грейнджер! Она теряет сознание. Нет-нет-нет! В глазах темнеет от боли, но последнее, что я почувствовал — часть моей темной души, переместившаяся в светлый, невинный сосуд.