Простые желания

– Прости, что? Ральфу, должно быть, показалось. Он смотрит на Стервятника в упор, с силой сжимая облаченной в перчатку ладонью пачку сигарет. Та грозит оказаться помятым куском картона, если он не прекратит. Стервятник, в свою очередь, выглядит настолько нахально и самоуверенно, что хочется врезать ему по носатой морде. Птица чинно поправляет свой сюртук (где только нашел?) и складывает ладони поверх набалдашника черной трости. – Я сказал, что хочу вас трахнуть, Р Первый. Желательно, связанного и покорного, но здесь уже на ваше усмотрение… – голос у Стервятника настолько будничный, как будто он о погоде рассказывает, а не о своих сексуальных фантазиях с воспитателем. Ральф позволяет себе истеричный смешок. В жизни он не был покорным и уж тем более не собирался ложиться под подростка, которому едва восемнадцать стукнуло. И судя по его бредням, стукнуло прямо по голове и отбило последние мозги. Ральф наконец разжимает пальцы и бросает измятую сигаретную пачку на столик, выудив из нее сразу две сигареты. – Пошел вон, – бросает Ральф, поворачиваясь к окну учительской и закуривая. – Я вас обидел? – раздается тихий стук трости, Стервятник подходит ближе, и Ральф стискивает зубы на фильтре. – Я не буду повторять, Рекс, – чеканит он стальным тоном, от которого у остальных учеников Дома мурашки по хребту бегут. Вот только Стервятник – не остальные, Ральфу стоило запомнить это раньше. Птица лишь зубасто улыбается, пробегаясь по его спине липким взглядом, откланивается и обещает зайти в конце недели. Ральф не успевает ни спросить о цели визита, ни запретить ему приходить. Дверь учительской закрывается с глухим скрипом. * Стервятник не попадается ему на глаза следующие несколько дней. Ральф видит птенцов, снующих туда-сюда по коридорам с цветочными горшками под мышками, но главная Птица не высовывает клюв из Гнезда. Это и настораживает, и раздражает Ральфа одновременно. Стервятник был не из тех, кто прячется после неудачного разговора (если так можно было назвать изъявленное желание разложить Р Первого с определенными пристрастиями). Он, казалось, вообще не знал, что такое смущение или неловкость. Стервятник был с Ральфом честен и прямолинеен, это было одним из условий их вечерних встреч в воспитательской комнате. Ральф не любил, когда перед ним юлили и говорили загадками: сложных задачек и нераскрытых тайн сам Дом подкидывал ему с лихвой. Но чтобы настолько? После того злосчастного дня, когда умер Макс, и Стервятник, обезумевший от своего горя, кричал и рыдал в махровое полотенце, которым Ральф пытался заглушить его вой, они нашли друг в друге компанию. На следующий вечер Стервятник, пытающийся изобразить подобие улыбки порванным, кровоточащим в уголках ртом, притащил к нему шахматы. Стоит сказать, Птица не был глупым, игра с ним была напряженной и оттого интересной. Ральфу приходилось не раз хорошенько пораскинуть мозгами, чтобы повернуть ход партии в свою пользу. Пару раз они пили вино и балансировали на призрачной грани отношений между воспитателем и подопечным и чем-то большим. Ральф никогда не позволял ни себе, ни ему переходить черту, но видел, как Стервятнику хочется. Он, захмелевший и с блуждающей по лицу странной кривой ухмылкой, тыкался Ральфу холодным носом в шею и глубоко дышал, вдыхая его терпкий, насыщенный запах. Периодически Стервятник смелел и хватал когтистыми лапами его колени, сжимал до побелевших от напряжения костяшек и отпускал. Ни больше, ни меньше. А теперь, кажется, Стервятник решил перевести их недоотношения на новый уровень и действовал с присущим ему размахом. Пропустил этап свиданий и первых поцелуев, сразу переходя в решительное наступление. Ральфа его наглость и злила, и поражала до глубины души. Он сомневался, что в его возрасте мог бы вот так запросто заявить кому-то, что хочет его во всех смыслах этого слова. Впрочем, Ральф и не рос в таких условиях. Дом меняет людей, этот урок он выучил давно. Ральф видит Стервятника в четверг, ближе к вечеру, когда проходит мимо Перекрестка. Птица полулежит на продавленном заляпанном диване, закинув ногу на ногу. Носок тяжелого готического ботинка покачивается в такт какой-то известной одному Стервятнику мелодии. Когда Ральф приближается к нему, то слышит, что тот и в самом деле что-то напевает себе под нос, прикрыв веки. Ральфу не разобрать слов, но основной мотив он улавливает. Это что-то из старых детских мультфильмов, которые иногда крутили в Кинотеатре. То ли Белоснежка, то ли Золушка. Ральф тихо усмехается, представив Стервятника в роли диснеевской принцессы. Длинноволосой и белобрысой, с острыми черными когтями и желтыми глазищами на пол-лица, подведенных черными тенями и тушью. Готическая получается принцесса, с тараканами в голове вместо поющих мышек и птичек. Хотя, справедливости ради, свои Птички у нее тоже имеются. Стервятник, будто услышав его мысли, открывает глаза и задирает голову вверх, заглядывая склонившемуся над ним Ральфу в лицо. Ищет что-то в его бесстрастном выражении, натянутом в последнюю минуту, и, видимо, находит, потому что накрашенные темной помадой губы изгибаются в улыбке. Ральф внезапно чувствует себя голым под его взглядом. Там, в глубине желтого огня, притаилось нечто опасное, оно выжидает своего часа и скалит зубы. Нечто настолько темное, что Ральф почти отшатывается назад, но вцепившиеся в обивку потрёпанного дивана ладони не позволяют показать собственную мелькнувшую трусость. Стервятник по-птичьи склоняет голову вбок, позволяя блондинистым волосам стечь с плеча, и протягивает узкую ладонь к лицу Ральфа. Легко касается его подбородка пальцами и ведет дальше, царапая длинными когтями колкую щетину на щеке. Ральф вспоминает, что хотел побриться. Он перехватывает руку Птицы, но отчего-то не отбрасывает от себя, только крепко сжимает. Стервятник приподнимается и поворачивается к нему, упираясь ногами в мягкую ткань дивана. Вспышка боли искривляет его лицо, он морщится, пытаясь незаметно потереть больное колено. Но Ральф все равно замечает, и расслабленность атмосферы исчезает. – Колено снова беспокоит? – Оно всегда беспокоит, – криво усмехается Стервятник. – Однако я благодарю вас за проявленную заботу, Ральф. – Я не… – Ральф не договаривает. Что «он не»? Не заботится? Это было бы ложью, и они оба об этом знают. – Не принимай ничего из той дряни, что растет в вашем гадюшнике. Если тебе нужно обезболивающее, я схожу в Могильник. Стервятник встает с дивана, подходя к нему со спины, мимолетно прижимается губами к местечку за ухом и на грани слышимости произносит: – До встречи в воскресенье, Р Первый. Ральф чувствует, как от этого шёпота у него позорно подгибаются ноги. Докатился. * До самого воскресенья Ральф ходит как на иголках. Стервятник занимает все его мысли, и это так глупо, что Ральф чувствует себя девочкой-подростком, на которую обратил внимание понравившийся ей мальчик. Сам Птица, сталкиваясь с ним в коридоре, бросает на него такие взгляды, что Ральфу приходится постоянно напоминать себе, что к чему. В их… тандеме, назовем это так, именно он – ответственный и надежный взрослый. Ральф, как почти тридцатилетний мужик, должен понимать и осознавать, какие могут быть последствия у их «отношений». И он, как тот самый ответственный взрослый, понимает и осознает. Только Стервятник все равно продолжает сниться, шептать ему на ухо прокуренным голосом и трогать-трогать-трогать. Когда Ральф просыпается со стояком, становится уже не смешно. Он упрямо игнорирует свое тело, вставая под холодный душ, и надеется, что это хоть немного его отрезвит. Работа – хороший помощник в отвлечении мыслей от всяких наглых подростков, и Ральф с головой уходит в отчеты и радует Акулу все новой документацией. Он едва ли не всех учеников Дома сортирует по имени и фамилии в архиве, лишь бы не поддаваться соблазну вновь и вновь прокручивать в голове хриплый шепот. «До встречи в воскресенье, Р Первый». С таким же успехом Стервятник мог забивать своим голосом гвозди в его гроб. Субботним вечером Ральф решает во что бы то ни стало не пускать Стервятника к себе в комнату завтра. * – Проходи, – говорит Ральф, отходя от двери и пропуская Стервятника внутрь. Стервятник, в неизменном черном плаще и перевязанными траурной лентой волосами, впархивает в комнату, сопровождаемый привычным постукиванием трости. Птица аккуратно усаживается за стол, приставив трость к дивану рядом, и приглашающим жестом указывает на соседний стул. Ральф, мысленно вздохнув, достает из шкафа бутылку красного полусладкого и садится рядом. Проведя ночь в мучительных раздумьях и заснув лишь под утро, Ральф честно старался вести себя, как взрослый человек. Взвесил все за и против, даже почиркал свои размышления на бумажке в блокноте для наглядности. Как ни крути, связь со Стервятником в ближайшей перспективе доставляла больше проблем, нежели удовольствия. Но когда он закрывал глаза, образ Птицы отпечатывался на внутренней стороне век так, будто въелся в подкорку мозга и накрепко вцепился в нее когтями. Тонкие сухие губы, четкая линия носа с горбинкой, небольшие полоски шрамов на лице и глаза. Ярко-желтые, пронзительные и вытаскивающие из окружающих самую суть. Стервятник этими глазами Ральфа жрал, как самая настоящая хищная птица терзает теплую плоть острым клювом. Наедине с ним Ральф и ощущал себя также. Добычей. Стервятник смотрел не мигающим взглядом, а Ральфу казалось, что сейчас, в этот самый момент, у него вдруг вырвутся крылья из-за спины. С чавканьем и хлюпаньем взметнутся из-под лопаток, и тогда перед Ральфом возникнет настоящий Стервятник. С вытянутой мордой-клювом и птичьими лапами с когтями-бритвами. – …Ральф? – Р Первый вздрагивает от чужих пальцев на плече. – Задумался, – Ральф встряхивает головой, отгоняя прочь несуразные мысли, и переводит рассеянный взгляд на стол. На столе, рубашкой вверх, лежат карты. Ральф вопросительно приподнимает брови. Стервятник, поправив манжеты черной рубашки, подвигает колоду ближе к его рукам. – Позволите мне небольшую вольность? Вместо шахмат сегодня – игральные карты, – Стервятник внимательно следит за его лицом, постукивая наманикюренными пальцами по столу. – Сыграем? На раздевание. Большая хищная Птица вышла на охоту. * – Перчатку. – Что? – Ральф, хмурый от очередного поражения, сидит в одних штанах и темной майке. Пиджак и водолазка скинуты на диван. – Следующей снимайте перчатку, – спокойно говорит Стервятник, он сидит полностью одетый, неспешно курит и наблюдает за Ральфом с легкой усмешкой. Ральф задумчиво оглядывает собственную ладонь, затянутую черной кожей, и пожимает плечами. Перчатка легко соскальзывает с левой руки, обнажая трёхпалую ладонь. Среднего и безымянного пальцев нет. Стервятник придвигается ближе и любовно оглаживает остатки почти полностью утраченных первых фаланг. Это ощущается так интимно, что у Ральфа на пару секунд перехватывает дыхание. Стервятник, откинувшись на спинку стула, как ни в чем не бывало вновь затягивается и кивает на карточную колоду. – Тасуйте. – Собираешься раздеть меня до трусов? – усмехается Ральф и сгребает карты в руки. – Собираюсь оставить вас без одежды вовсе, – честно отвечает Стервятник, отпивая вино из бокала. Ральф выпивает половину своего бокала залпом и с громким стуком опускает его на стол. Чужая открытость и витающее в воздухе желание невидимой рукой протаскивает его через всю комнату, сжимает горло и обволакивает дымкой возбуждения, пахнущей дикостью и хвойным лесом. Ральф раздает карты и, прежде чем Стервятник потянется их посмотреть, накрывает целой рукой. – Последняя партия. Но не на раздевание, а на желание, – Ральф забивает в прогнившие доски своего гроба последний гвоздь. Глаза Стервятника опасно блестят в полутьме настольной лампы. Он берет карты в ладонь и некоторое время разглядывает. Бросает взгляд на выглядывающую из-под колоды козырную карту и улыбается: – Крести – моя любимая масть. * Губы Стервятника лихорадочно исследуют шею и плечи Ральфа, он крепко держит его чуть ниже ребер и прижимается своими бедрами к чужим. Ральф под ним тяжело дышит, откинув голову на жесткую подушку, и пытается оставаться в сознании. Последнюю партию он, конечно же, с треском проиграл. Вместо ответа на вопрос Ральфа о желании Стервятник перегнулся к нему через стол и поцеловал. Через пару минут они, не отрываясь от губ друг друга, ввалились в темную спальню с не заправленной одноместной кроватью. Ральф, идущий спиной, почти споткнулся обо что-то в темноте, но Стервятник удержал его неожиданно стальной хваткой. Откуда только силы взялись в хрупком, на первый взгляд, теле? Ральф укладывается на смятые простыни и утягивает Птицу за собой. В перерывах успевает дернуть выключатель прикроватной лампы. Комната озаряется приглушенным светом. Стервятник устраивается между его разведенных ног и принимается кусать, целовать и зализывать оставленные острыми зубами метки. И вот он, Черный Ральф, великий и ужасный воспитатель Дома, распластанный и раскрасневшийся под не менее великим и ужасным вожаком Третьей. Даже Логи, обожающие слухи и эпатажные вести, не поверили бы. Стервятник не медлит и лезет холодной ладонью Ральфу в брюки. Недолго борется с пряжкой ремня и молнией и гладит возбужденный член через ткань боксеров. Ральф рвано выдыхает сквозь зубы. Он тянется к пуговице черных джинсов Стервятника, но тот лишь убирает чужую руку в сторону, не переставая медленно ласкать его. Ральф хочет вскинуть бедра, потребовать ускориться, но знает, что Стервятник только этого и ждет. Ждет, когда его голос сломается в жалостливой просьбе, когда он потеряется в своих стонах и будет на грани. Ральф все еще не растерял остатки собственного достоинства, чтобы так себя вести, поэтому только прикрывает глаза и часто дышит, чувствуя, как по скулам ходят желваки. Даже с закрытыми глазами он ощущает на себе прожигающий насквозь взгляд Стервятника. Его ладонь наконец касается обнаженной кожи под плотной тканью, и Ральфу кажется, что скоро он и впрямь воспламенится. Не столько от скользящих по члену холодных пальцев, сколько от волн темного возбуждения, исходящих от Стервятника, чувствующихся почти физически. В комнате настолько душно, что Ральфу не хватает воздуха. Стервятник склоняется к его лицу и выпивает остатки кислорода с его губ, скользит горячим языком внутрь и вылизывает нёбо. Целует так глубоко, что Ральфа снова тащит от всего происходящего. Ладонь исчезает из его брюк, и Ральф оказывается перевернутым на живот. Сзади раздается задушенный болезненный хрип, и Р Первый оглядывается через плечо, почти сразу понимая, в чем дело. – Рекс, твое колено… – Я выдержу, – перебивает Стервятник и нагло давит на его затылок, вынуждая уткнуться носом в подушку. Ральф не успевает возмутиться, когтистые лапы стаскивают с него брюки и белье, и ему остается только покорно приподнять бедра. «Желательно, связанного и покорного…» – мелькает у него в голове, и Ральф, плохо соображая, брякает: – А веревки где? Стервятник позади него замирает. Сначала Ральфу кажется, что тот не понял, о чем речь, и он уже собирается сбивчиво объясняться, но в следующее мгновение его руки подхватывают и поднимают наверх, крепко перевязывая черной лентой. Той самой, которой Птица собирает волосы в хвост. Поза становится совсем беспомощной: Ральф чувствует, как против воли начинают пылать щеки. Стервятник наклоняется к его уху, кусает за мочку и жарко выдыхает: – В следующий раз я свяжу вас полностью, – не теряет учтивости даже сейчас, скот такой, думает Ральф. Пальцы Стервятника скользкие от смазки, которую он принес с собой, и Ральфу не хочется знать, какому из Летунов он обязан за поход в Наружность за всем необходимым. Стервятник слишком осторожничает, вводя один палец, не обращая внимания на нетерпеливое ерзание под собой. Ральф не чувствует боли, лишь странное покалывающее ощущение внутри, поэтому не выдерживает: – Давай быстрее, я не развалюсь. – В самом деле? – на поясницу предупреждающе ложится чужая ладонь. – Вы уверены, Ральф? – голос Стервятника обманчиво вкрадчив, и Ральф уже подумывает о том, чтобы забрать свои слова назад, но только шепчет: – Ну же. Когда Стервятник вгоняет в него сразу три пальца, Ральф, не удержавшись, вскрикивает. Вот теперь он чувствует. Боль прошивает его одним резким движением и выбивает воздух из легких. Ральф рефлекторно пытается отползти, но чужая рука давит на спину, прижимая к кровати. На периферии ускользающего сознания снова проскакивает мысль о том, какая сила таится в теле Стервятника. Пальцы продолжают двигаться внутри, растягивая, Ральф загнанно дышит, стараясь расслабиться. Стервятник не шепчет ему успокаивающих слов и не гладит в попытках отвлечь, лишь с каким-то садистским удовольствием наблюдает за чужой напряженной спиной. В конце концов, Ральф сам сказал, что не развалится, не так ли? Стервятник чуть смещается, шершавые подушечки находят простату и с силой массируют. Ральф успевает проклясть Стервятника, его бабку, и вообще всех родственников до седьмого колена, потому что контраст оказывается для него слишком. Он никогда не думал, что ему может быть так хорошо и так плохо в одно и то же время. Короткие глухие стоны срываются с его губ каждый раз, стоит длинным пальцам проехаться по чувствительной точке. Когда Стервятник решает, что Ральф достаточно подготовлен, последний слышит звук расстегивающейся ширинки и шуршание упаковки презерватива. Птица устраивается удобней, смещая вес тела на здоровую ногу и неспешно входит. Ральф закрывает глаза и поводит затекшими плечами. Шелковая лента, обмотанная вокруг запястий, ощущается жесткими наручниками, кожу вокруг саднит. Он терпит, пока член Стервятника не оказывается в нем полностью, и старается ровно дышать. Но у чертовой хищной Птицы на него совсем другие планы, он хватает свою добычу за бедра и двигается резко, почти полностью выходя и загоняя член обратно. У Ральфа сыплются искры перед глазами. Твою мать, – думает он, испарина покрывает его шею и плечи, – и вот с ним я решил связаться. Стервятник наклоняется, прижимаясь сухими губами к его шее и кусает за загривок. Ральф дергается, подаваясь назад как раз в тот момент, когда Стервятник подается бедрами вперед. Удовольствие льется тягучей патокой, Ральф краем уха слышит хриплые стоны Стервятника и стонет сам. Он поворачивает голову, заглядывая через плечо и почти кончает от открывшегося вида. Стервятник, обычно собранный и подчеркнуто вежливый, одетый с иголочки, сейчас в расстегнутой на половину рубашке, с растрепанными волосами и размазавшейся косметикой. Он выглядит настолько красиво, что Ральф не может оторвать глаз. Хочет запомнить каждую черточку его лица, хмурящиеся от напряжения брови и приоткрытый рот. Стервятник смотрит на него в ответ, и Ральф видит, что его тоже ведет. Они подаются друг другу навстречу, сливаются в одно целое, и Ральф уже не может разобрать, где начинается он, и где заканчивается Стервятник. Его ладони повсюду и одновременно нигде, Ральф чувствует себя заполненным полностью и вместе с тем не может насытиться. Шорох измятых простыней, трепет подрагивающих ресниц, скольжение пальцев по спине и бедрам. Стервятник кусает его за плечо и кончает, его сердце отбивает бешеный ритм, грозясь пробить грудную клетку. Ладонь пробирается вниз и быстро движется, доводя Ральфа до края. Обессилевший, Стервятник валится на него сверху, откинув использованный презерватив куда-то в сторону. Ральф, все еще оглушенный оргазмом и произошедшим в целом, позволяет. Через несколько минут у него окончательно затекают руки, и он недовольно мычит. Стервятник скатывается с него, приводит себя в порядок (читать как: засовывает наспех вытертый член в боксеры и криво застегивает рубашку) и только потом освобождает Ральфа. Присаживается на край кровати, потирая колено и смотрит почему-то очень тоскливо. Ральф трет ноющие запястья и все еще пытается переварить все, что произошло. – Вам понравилось? – спрашивает Стервятник охрипшим голосом. Ральфа так и тянет съязвить, но он лишь переворачивается на бок, освобождая место на кровати за своей спиной и прикрывает глаза. Стервятник, постояв немного у кровати, наскоро раздевается, – Ральф слышит его будто бы нервное копошение, – выключает настольную лампу и ложится рядом, прижимаясь лбом между чужих лопаток. Темнота окутывает их тишиной и спокойствием, но Ральф чувствует, что Стервятник не спит. – Ну? – не выдерживает Р Первый. – Я вас люблю, – очень тихо произносит Стервятник. – Вы знаете? Знаю, – думает Ральф, – когда не любят, так не смотрят. Не рвут душу одним взглядом, не втрахивают в постель, не жалея больной ноги. Не ведут себя нагло и распутно, чтобы потом признаваться в любви в кромешной тьме, потому что по-другому никак. Ральф мог бы перечислить еще много «не», но вместо этого он поворачивается, находит губы Стервятника и целует. – Спи, – говорит Ральф, и Птица, немного повозившись и устроив ноющее колено удобней, засыпает. Где-то в глубине спальни, в одном из ящиков небольшого комода, лежит потрепанная старая тетрадь. В ней, неаккуратным почерком на одной из страниц виднеется заголовок: "Стервятник: плюсы и минусы". Колонка минусов разрастается на добрую половину страницы, среди размашистой писанины можно выхватить отдельные слова: «наглый», «недостаточно взрослый», «раздражает» и еще много всего. В строке плюсов одно единственное предложение. «Наверное...». Зачеркнуто. «Я думаю...» Зачеркнуто дважды. «Блять!» Жирными буквами. «Ладно, он мне нравится».