Если вы хотите завоевать человека, позвольте ему победить себя в споре.
(Бенджамин Дизраэли)
В пятничный вечер Стайлз привычно, без стука и приветственных расшаркиваний вваливается в лофт. Из стаи сегодня здесь только Питер, не утруждающий себя отрыванием взгляда от книги при появлении парня. Стайлза жутко бесит это демонстративное пренебрежение его, во всех смыслах, замечательной персоной. Поэтому, не дожидаясь приглашения, он плюхается на диван и закидывает ноги на любимый итальянский столик старшего Хейла, при этом стараясь производить как можно больше шума. Но и этого недостаточно, чтобы отвлечь Питера. Стилински набирает в грудь побольше воздуха и сразу переходит к тому, за чем пришёл. — В голове не укладывается! Как так вышло, что безумный зомби-дядюшка на поверку оказался самым большим занудой из всех, кого я знаю? Целыми днями только и делаешь, что просиживаешь свой эстетский зад в этом огромном кресле и читаешь заумные книжки, написанные сотни лет назад такими же занудами, вместо того чтобы разрабатывать коварный план по захвату всего грёбаного мира, как и полагается порядочному суперзлодею! Питер не выдает, что заметил его и услышал. Глаза всё так же бегают по строчкам, но через 5 секунд (Стайлз считал) с обречённым вздохом откладывает книгу и отвечает. — Зато ты, солнышко, компенсируешь моё занудство своим бесстрашием. Ты же понимаешь, что за такую дерзость я могу в мгновение разорвать тебе горло и не запыхаться? Хотя… подожди, я, кажется, понял, в чём тут дело. Наша неугомонная Красная Шапочка до сих пор находится на стадии отрицания. Никак не можешь до конца осознать существование большого злого волка? — Питер ухмыляется широко и жутко, подсвечивая радужки голубым неоном. У Стайлза от вида обнажившихся клыков мурашки разбегаются по коже и сердце сбивается с привычного ритма. — Ан нет. Оказывается, инстинкт самосохранения у тебя всё же присутствует. Мы закончили или хочешь обсудить что-нибудь ещё? — Хейл выжидающе выгибает бровь и выглядит вполне заинтересованным в продолжении диалога. Стайлз обожает пикировать словами, отвечая сарказмом на сарказм. Едкой шуткой на завуалированное оскорбление. Использовать в хорошем споре как можно больше пассивной агрессии и с предвкушением ждать следующий ход оппонента. Именно поэтому, и только, он уже месяц приходит в лофт, выгадывая моменты, когда Дерек будет проводить очередную затяжную тренировку для своих бет. Никто не умеет спорить так, как это делает Питер. Дерек на всё отвечает лишь хмурым взглядом да прямыми, набившими оскомину, угрозами, а Скотти и вовсе не понимает сарказма. Никогда не понимал. Лидия участие в словесных баталиях считает ниже своего достоинства. Уиттмор туп, как пробка. Из Бойда даже под пытками невозможно вытащить и ползвука. Эрика и Айзек любую тему переводят в горизонтальную плоскость. Хотя последним частенько грешит и Питер. Но в его исполнении это не выглядит пошлым. Стайлз находит это скорее забавным и, самую малость, интригующим. — Разве что о твоём странном пристрастии к официальной одежде. Кто вообще ходит дома в костюме? Нет, серьезно! Если ты не ждёшь, к примеру, крутых нью-йоркских инвесторов или кого-то, кому бесконечно идут чулки и развратное красное платье, вместо старого доброго Стайлза, почему бы не надеть что-то удобное? Хотя я с трудом представляю тебя в спортивном костюме или домашних клетчатых штанах. Таких, знаешь, в которых в кино по утрам рассекают сексуальные мужики с как минимум двумя десятками кубиков пресса, игнорирующие существование футболок. — Даже Стилински не способен говорить вечно. Он устраивает себе перерыв, всматриваясь в лицо оборотня. Пытаясь понять его реакцию. — Не уверен насчёт красного платья, сладкий, но вот чулки моему нынешнему гостю однозначно пойдут. Этот аксессуар, знаешь, идёт всем, кого природа одарила стройными ногами, берущими своё начало от самой шеи. — Питер снова полыхает своим сверхъестественным взглядом. На этот раз игриво, без угрозы. Стайлз давно не воспринимает всерьёз подобные выпады в свой адрес. Здравый смысл подсказывает, что Питер говорит это скорее по привычке, инерции. Он вообще флиртует со всем, что движется. Так, по крайней мере, кажется Стилински. Потому парень лишь забавно фыркает и шутливо поддерживает тему: — Торжественно клянусь облачиться хоть в наряд развратной горничной, хоть в секси медсестричку, если когда-нибудь увижу большого серого волка в домашней одежде! — он делает самое честное и торжественное лицо, на которое только способен. Даже руку прикладывает к груди для усиления эффекта. Старший Хейл смотрит в ответ подозрительно серьезно, но от комментариев воздерживается. Стайлз бросает фразу бездумно и тут же забывает о ней, переключаясь на следующую тему. СДВГ даёт о себе знать, усложняя концентрацию на чем-то одном. Наверное поэтому, когда тремя днями позже он заходит в лофт, открывшаяся картина повергает его в такой сильный шок. Питер, мать его, Хейл, в расслабленной позе, позабыв об излюбленном кресле, шикарном костюме и очередной заумной книге, полулежит на стареньком диване с пультом от телевизора в правой руке. Но даже не это шокирует Стайлза. И не кадры из последней, финальной части Мстителей, что мелькают на экране новенькой плазмы. Стайлз честно пытается сфокусировать взгляд на чём угодно, кроме обнаженного торса, обрамленного снизу резинкой красных, более уместных в утро после семейного рождественского праздника, клетчатых домашних штанов. И, как назло, в этот раз Питер замечает его почти сразу. Перехватывает взгляд, довольно скалится и подозрительно ласковым голосом выдает: — Можешь переодеться в ванной, солнышко. Выбор между горничной и медсестрой оставляю, так уж и быть, за тобой. И будь аккуратен с чулками, не порви.