Часть 1
23 июня 2022 г. в 20:37
К Тёмному Лорду присоединялись по разным причинам. Одни — из-за страха. Другие — в погоне за вседозволенностью. Обмирающие от ужаса и ослеплённые жадной жаждой власти — вот кто все эти волшебники. Но — не Северус. Он уважал Тёмного Лорда не за силу, а за невероятно острый ум, без которого не было бы всего остального. Северус по своему опыту знал, что самые сильные, оголтело рвущиеся наверх, к славе и признанию, на самом деле ничего из себя не представляют. Пустышки. Добиться этой славы, этого признания, при помощи хитрости и интеллекта — совсем не то же самое, что переть напролом.
В первый раз уважение Северуса даёт трещину, когда Тёмный Лорд убивает Лили. Она была единственным лучом света во всей его тоскливой, полной злой безысходности жизни, а Тёмный Лорд просто взял и погасил его.
Вторая трещина расползается теперь, когда Северус впервые понимает, что ответное уважение Тёмного Лорда имеет совсем иную окраску. Тревожную.
Замечая это, переживая осознание, Северус долго не может поверить себе и своим наблюдениям. Тёмный Лорд привык брать всё, что хочет. Если бы ему была нужна женщина — или мужчина, — он бы не стал зря тратить время. Сильный — берёт, слабый — отдаёт, такова догма его владычества.
Но от Северуса он ничего не требует. Просто не отпускает от себя, если это возможно — Северусу приходится напоминать о своей двойной игре, давить на её пользу, чтобы покинуть временное пристанище Пожирателей. Сначала Северус думает, что дело в подозрениях, но быстро отметает эту мысль: он — единственный, кому Тёмный Лорд доверяет безоговорочно. Потом думает, что ему просто приятна компания Северуса, но — серьёзно, чья компания ему может быть приятна, кроме Нагайны? Тёмный Лорд получает удовольствие исключительно от себя самого. Он упивается своим величием, своим могуществом, которое растёт день ото дня. Северусу в этом гимне нарциссизма нет места, и он несказанно тому рад.
На собраниях Северус говорит редко и мало, но к каждому его слову Тёмный Лорд прислушивается. Это тоже объяснимо: одни из Пожирателей попрятались в норы, другие стали бесполезным балластом, на долгие годы застряв в Азкабане и растеряв все свои навыки, и только Северусу хватило ума вывернуть свою жизнь так, чтобы оставаться полезным своему господину. По крайней мере, так он это подаёт, и Тёмный Лорд с радостью в эту наглую ложь верит.
Ещё на собраниях Тёмный Лорд не сводит с него глаз. Смотрит этим своим ледяным пронзительным взглядом, обещающим страдание и смерть всему живому, будто прощупывает, будто… проникает в самую душу. Говорят, когда-то Тёмный Лорд был красив и харизматичен, но внешне он теперь лишь тень себя прежнего. Северус — последний человек, который вспомнит о внешности, в его системе ценностей она занимает примерно никакую строчку. И всё же от красных радужек и немигающих, как у рептилии, глаз даже ему становится не по себе.
— Ты стал избегать меня, — говорит однажды Тёмный Лорд, и Северус мысленно проклинает всё вокруг. Его игра — безупречна, его лицо, его чувства — непроницаемы, а разум защищён. Он не может всё порушить только потому, что не справился с отвращением. Этого не будет. — Почему?
Северус смотрит на него как всегда — прямо. Не отводит взгляда, и только сейчас осознаёт, что Тёмному Лорду это, кажется, по душе. По спине пробегает холодок.
— Собираешься предать меня?
Он улыбается, обнажая зубы, в голосе звучит угроза, но она не трогает Северуса. Он знает, что нигде не просчитался, в противном случае давно был бы мёртв — Тёмный Лорд впадёт в такую ярость, если всерьёз решит, будто один из его соратников стал предателем, что стены дома Малфоев не устоят. И заходить издалека не станет — не сумеет.
— Вы прекрасно знаете, что нет, — отвечает Северус, всем своим видом показывая, что торопится. — Я занят, мой лорд. И, в отличие от окруживших вас дармоедов, я приношу реальную пользу.
— Мне нравится твоё высокомерие. — Он смеётся тихим шелестящим смехом, обходит Северуса вокруг, касается его плеча тонкими бледными пальцами. — Всегда нравилось. Не потеряй моё расположение, Северус.
И — уходит, оставляя его один на один с нестерпимым желанием стряхнуть с плеч чужое прикосновение. У него есть право уважать Тёмного Лорда даже теперь, и никто это право отобрать не в силах. Но на нём всё и должно обрываться. Никаких взглядов, от которых хочется отмыться. Никаких прикосновений, от которых едва не передёргивает.
Но Тёмному Лорду быстро надоедает игра в нейтралитет. Прикосновения — мимолётные, будто бы случайные, становятся всё чаще и явственнее, и не только Северус их замечает. Он чувствует на себе взгляды всех собравшихся Пожирателей, пока Тёмный Лорд стоит у него за спиной, положив руку на плечо. Смотрит в одну точку. Он ненавидит их всех — за то, что стали свидетелями. Ненавидит Беллатрису за её безумные горящие глаза с тяжёлыми веками и бессвязный шёпот прямо в ухо — безвкусные пошлости, от которых она сама заливается смехом, когда Северус раздражённо отбривает её.
Ненавидит Тёмного Лорда.
— Мне жаль, — говорит Тёмный Лорд, когда очередное собрание закончено, и все разошлись, и только Северус, пригвождённый к стулу взглядом болезненно красных глаз, остаётся на своём месте. На столе по левую от него руку стоит кубок с вином, к которому Северус так и не притронулся; на его тёмной поверхности отражается белое пятно — лицо Тёмного Лорда. — Жаль, что ты так полезен.
Он проходится по комнате, в такт его неслышным мягким шагам шуршит мантия.
— Боюсь, я вас не понимаю, мой лорд, — спокойно отвечает Северус.
— Понимаешь, — тянет Тёмный Лорд, и его губы расползаются в улыбке. — Не играй со мной, Северус. Это бесполезно.
Он снова заходит Северусу за спину, дотрагивается до плеча, и это простое, ненавистное касание — будто удар. Хочется отодвинуться, но он не имеет права.
— Ты — мой самый верный слуга, но отдаёшь мне не всё, что можешь, — продолжает Тёмный Лорд.
— Я в вашей власти, — всё так же спокойно, не меняясь в лице, не позволяя интонации дрогнуть, отвечает Северус.
— Да. — В голосе слышится задумчивость. — Но, видишь ли, мне не с руки тебя терять.
— Терять?
— Я могу… увлечься и сломать тебя. Белла — хорошая сильная девочка, готовая вытерпеть всё, что потребуется. А ты такой хрупкий…
Пальцы скользят по плечу к шее, очерчивают контур челюсти, гладят по щеке. Северус спиной чувствует его присутствие и держит себя одной лишь волей — железной волей. Он не дрогнет. У него нет выбора. Всё, что ему осталось — играть свою роль до конца, и если нужно терпеть эту грязь — он будет терпеть.
— Но, может, я ошибаюсь? — Тёмный Лорд склоняется к его уху. — Ты ведь верен мне, Северус?
— Да, мой лорд.
— И постараешься не сломаться?
— Да… мой лорд.
Пальцы, мягко оглаживающие щёку, касаются сомкнутых губ. Северус медлит, но всё же, понимая, чего от него ждут, открывает рот и позволяет пальцам протолкнуться внутрь — неспешно, всё глубже. Тёмного Лорда ведёт от его покорности — дыхание, обжигающее кожу, тут же сбивается. Все эти слова — самая бесстыжая ложь из всех, что Северус слышал в своей жизни. Тёмный Лорд вовсе не боится его сломать — он жаждет этого. Жаждет сломать Беллатрису, проверяя её слепую преданность и обожание на прочность — нащупывает нужную точку, на которой она закончится, как личность. Теперь он будет проверять «преданность» и волю Северуса.
Ещё есть возможность выйти из игры. Если Дамблдор позволит. Но Дамблдор, когда они остаются наедине, смотрит на него с омерзительным сочувствием поверх своих очков-половинок, и говорит:
— Мне жаль, Северус. Ты же понимаешь: ты нам нужен. Нужен там. Конечно, я не вправе давить на тебя, но…
Но.
Им обоим жаль — какая ирония. Оба — манипулируют, прекрасно понимая, что Северус их манипуляции считывает моментально. И обоим он перестанет быть нужен, когда от него ничего не останется, а это случится. Это неизбежность. Тёмный Лорд знает, как перемалывать людей в порошок. Знает, как сломить их волю и заставить пресмыкаться. Знает, как сделать так, чтобы они захлебнулись в ненависти, страхе и отчаянии.
Всё, на что ему остаётся надеяться, — это на то, что Тёмный Лорд постарается не увлечься.