Первая любовь накрылась крышкой гроба

                                    Тук-тук        Стук сердца заглушает собственные мысли. Да и какие мысли? От тревоги и переживаний в голове нет даже беспорядка, только тишина.                                     Тук-тук       Затылок пульсирует, повторяя ритм. Дыхание сбивается, в груди все тяжелеет. Тело будто покинули силы, ведь Ди уже несколько минут стоит у той самой двери. И не решается постучать. Кажется, будто этот стук изменит и перевернёт все.       "Зря... Может, не нужно?" — наконец появился голос в голове. Но он и сам знает, что нужно. Нужно даже не для того, чтобы услышать ответ, ведь все очевидно. "Какого хуя вообще это все вылилось вот в это, блять? Долбоеб..." — вторая мысль была ещё более удручающей. Настрой на серьёзный разговор развеивался, а сердце все продолжало с новой силой.                                     Тук-тук "Нет, я все решил. Сейчас или никогда" — новая мысль, решительный взгляд на эту злосчастную дверь и... Шаг назад. Неуверенность пожирала изнутри, пульс можно было почувствовать в горле. Дрожь. На улице холодно, но это не та причина.                                     Тук-тук Дождь начался. "Да уж, и погода прям в тему. Хотя..."                                     Тук-тук Произведя несколько привычных действий на уровне мышечной памяти, дверь открывает мужчина в домашней одежде. "Выглядишь как всегда... Прекрасно" — пронеслось в голове у подростка. Секундный взгляд, казалось, длился вечно. Неловкость.       Как только Чес решил прервать невыносимую для мальчишки тишину, его перебили: — Я тут гулял, и дождь внезапно начался, — тараторил блондин, — а тут как раз твой дом и... Не мог бы ты впустить меня? — проявив напускное спокойствие, спросил подросток. — И тебе привет, малой, — в привычной манере и с улыбкой хозяин дома произнёс эти слова,— Заходи уже, заболеешь.        Именно сейчас все запахи, движения, звуки - абсолютно все вызывало радость и страх одновременно. Дрожь. Опять, как назло. Ноги становятся ватными, затылок отбивает ритм все также чётко. "Нужно сесть". — Можно мне... — слова забываются, в горле стоит ком от представления того, что будет дальше. — Да без проблем, чувак, располагайся. Чаю? — Да.       Мужчина уходит на кухню, а тревога нахлынула с новой силой. Ди теребит пальцы, пытаясь хоть как-то успокоиться и не зареветь в голос. "И зачем я сюда припёрся? Полный пиздец... Что мне ему сказать?" — мысли, покинувшие его в минуты, когда он стоял перед фургоном, теперь шли одна за другой. Впрочем, зацепиться хоть за одну не преставлялось возможным. — Блять... — тихо вырвалось наружу, и, пожалуй, было самым лучшим описанием ситуации. — Хей, чувак, твой чай, — все с такой же улыбкой поставил чашку на стол мужчина, подметив нервность в движениях и мимике подростка, — ты какой-то напряжённый, случилось чего?       Ди замялся. Он совершенно не знал, как начать разговор, который представлял в голове уже не один десяток раз. Но не начинать было нельзя, иначе муки его первой любви длились бы вечно, как казалось мальчику. — Я... Ну, как бы начать, — блондин мельком взглянул на виновника бессонных ночей, слез и счастья одновременно. Взгляд был умоляющим, восхищенным, потерянным - в общем, невольно передавал всю ту бурю эмоций, переживаемых внутри. Чеса это не устраивало. Ему в принципе не нравилось, когда кто-то из его семьи, каковыми он считал металлистов, чувствовал себя плохо. — Начинай, как есть, малой, ни к чему придумывать предысторию, — мужчина поставил чай на стол, и беззвучно выдохнул. Он знал, о чем будет разговор. Он знал, что хочет сказать "маленькая копия отца", как называл в мыслях Ди.       Иногда он не сдерживался и подтрунивал над мальчиком, но никогда не смеялся из-за чувств. Чес понимал, что он чувствует, осознавал важность этих чувств и как только понял о симпатии, готовился к этому разговору. И сейчас шатен лишь ждал, пока мальчик соберётся с мыслями и сам все скажет. — В общем... Я отношусь к тебе не как к другу семьи, — Ди начал медленно, запинаясь от волнения, — То есть, нет, я не ненавижу тебя и... И мне нравится, когда... Ты приходишь к нам, и когда мы с тобой общаемся, и когда ты учишь меня играть, и... Блять... — он замолк, осознавая то, что сказал.       Руки сами потянулись к волосам, было стыдно, неимоверно стыдно. Слезы подступали, в горле застрял противный ком, не дающий сказать ни слова, а в голове крутилась только краткое "Долбоеб". Сердце билось сильнее, глаза зажмурились. Всё превращалось в хаос, пока он не почувствовал тёплые объятия.       Мгновенно раскрыв глаза, блондин посмотрел на Чеса и опустил взгляд вниз. Теплота рук, доброта и поддержка, исходящая от него, грели душу. Он обнял его в ответ и разрыдался. Сквозь всхлипы Чес слышал отрывки фраз, которые вырвались наружу под действием момента. — Я ведь... Ведь понимаю, что ничего не... Не может быть... — подросток вжался ещё сильнее, мужчина лишь молча слушал и гладил по голове, — Но... Ты... Ты мне нравишься... Я все время так смотрел на тебя... Пытался быть ближе... — Ди смотрел прямо в глаза. Со всей болью и нежностью. — Я знаю, малой. И хочу извиниться. Я не чувствую той же любви, что и ты. Но люблю тебя, как племяша, и поэтому хочу продолжать проводить с тобой время, — Чес обнял мальчика снова, — Я все также буду заниматься с тобой музыкой, все также твой папка не узнает о твоей маленькой вредной привычке, — он немного усмехнулся, заметив, что хоть чуть-чуть успокаивает Ди своей речью, — И ты все также сможешь приходить сюда, когда тебе это нужно. А то, что случилось сейчас, будет для тебя из будущего ещё одним воспоминаем. Время лечит, малой...       Чес ещё долго успокаивал мальчика, рассказывал ему истории своей молодости, наливал чай, обнимал и шутил обо всем на свете. Он понимал, что по приходу домой Ди не будет смеяться. Он понимал, как ему будет тяжело. Первая любовь накрылась крышкой гроба, но Чес сделает все возможное, чтобы мальчик был счастлив.