не уходи

      Полное одиночество. Какое оно на вкус? Едко-горькое с металлическим привкусом, который оседает на кончике языка. Хацуюки хорошо знала этот вкус, успела даже привыкнуть к нему после того, как осталась брошена матерью в детском доме. С тех пор прошёл не один год, и каждый день после безвкусного чая в общей столовой на завтрак этот вкус вертелся на языке.       Единственное что осталось ей от прошлой жизни с матерью — это такие же как у неё свинцово-серые глаза, которые Юки ненавидела всей душой. Она ненавидела свои глаза так же, как ненавидела несправедливость, грозы и пустые обещания.       Она осталась совершенно одна, но несмотря на это, продолжала идти вперёд с высоко поднятой головой. Неважно что преподносит тебе мир, главное что ты вносишь в него. Юки действительно верила в это. Верила, оттого всегда защищала слабых и помогала другим ребятам, над которыми издевались старшие. И нередко получала от них. После того, как ее избили старшие ребята за то, «что она сует нос не в своё дело», она твёрдо решила научится драться, чтобы суметь дать отпор подобным отморозкам.       Хацуюки была маленькой, но очень ловкой и быстрой, своим преимуществом она стала пользоваться на ура. И в следующий раз, когда эти отморозки полезли уже непосредственно к ней, она с удивительной скоростью вскарабкалась на спину их главаря и принялась душить сзади, крепко обхватывая мальчишечью шею своими ручонками, пока тот не грохнулся на землю, потеряв сознание. Приземлившись на землю, она обвела взглядом оставшихся двух, которые от шока стояли на месте как вкопанные.       Решив воспользоваться этим, девочка молниеносно приблизилась к ним, сбивая одного с ног, а затем, отпрыгнув со спины лежачего, нехило ударила ногой по голове другого. Двое мальчишек полегли рядом со своим «главарем». Оперев руки об поцарапанные коленки, темноволосая стала жадно хватать ртом воздух, параллельно оглядывая поверженных противников.       — Хей-хей.       Юки слегка вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса с задорными нотками. Она резко обернулась к источнику звука.       — А ты неплохо бьешь для девчонки.       Обладателем приятного мелодичного голоса был пепельноволосый мальчишка с выразительными глазами цвета фиалок. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и внимательно изучал ее. Рядом с ним стоял темноволосый мальчуган ростом ниже. На левой части лица красовался продолговатый шрам, проходящий через один глаз, зрачок которого отличался от второго.       Такой необычный.       Хацуюки выпрямилась, полностью оборачиваясь к нарушителям ее победного одиночества. Пепельноволосый продолжал пилить ее взглядом, и хотя на его лице играла очаровательная улыбка, она нутром чувствовала, что что-то в этом пареньке не так. Хмыкнув, Юки уже собиралась было покинуть место драки, но он перекрыл ей путь, вставая прямо перед ней.       Незнакомец был выше ее на пол головы, поэтому пришлось слегка вздёрнуть голову, дабы видеть его лицо.       — Стой. Не хочешь стать частью нашего королевства?       — Какого королевства? — с нескрываемым любопытством произнесла сероглазка.       — Поднебесье! — гордо воскликнул мальчишка необычной внешности. Юки на секунду засмотрелась в его разноцветные глаза, один - серый, другой - красный. Блеск в них засиял, как звёзды на ночном небе, стоило ему произнести название «королевства».       Да, это было их королевство. И они почти потеряли его. И во всем Юки винила себя. За то, что в этот момент была не рядом, за то, что была недостаточно сильной, за то, что не смогла спасти его.       — Иди домой, тебе нужно отдохнуть, — промолвил Какуче, осматривая бледное лицо девушки. Темные круги под глазами, уставший взгляд и кривая улыбка, за которыми скрывались несколько бессонных ночей. Она уже забыла, что такое здоровый сон.       Какуче переживал за подругу. Переживал, что та окончательно загубит себя, забудет о своём здоровье, а зная характер Хацуюки, это действительно могло произойти. От местных медсестёр, которые любили пообсуждать между собой все происходящее в больнице, он узнал о «несчастной девушке, которая вот уже несколько дней не покидает больницу». Узнать Юки по их скромному описанию было нетрудно.       Она находилась в его палате, когда он пришёл в себя. Сидя возле его больничной койки на небольшом деревянном стуле, девушка медленно перебирала пальцами, рассказывая о чём-то измученным голосом. До Какучо донеслись лишь размазанные отрывки.       — Три дня уже прошло.. Какучо, когда же ты очнёшься? Изана в соседней палате, прогнозы врачей не самые хорошие.. Но они сказали, что шансы в любом случае есть. Я верю в вас, Какуче, слышишь? — тут ее голос дрогнул. Девичьи глаза были на мокром месте, а в горле застрял тугой ком, когда она заметила еле шевелящуюся руку Какучо. Он осторожно положил ладонь поверх ее дрожащих от волнения рук и выдавил слабую улыбку краешком губ.       — Юки…       Едва сдерживая слезы, она крепко сжала ослабшую за три дня бессознательного состояния руку. Голос парня был охрипшим, ещё ниже чем обычно, казалось, он буквально выдавил из себя ее имя. Глаза попрежнему закрыты, лишь немного подрагивающие ресницы давали знать, что ей это все не мерещится.       Он очнулся. Правда очнулся.       — Какуче… Ты пришёл в себя. Подожди, я позову врачей, — будто до сих пор не веря реальности, она поспешно встала и вышла в коридор.       С того момента, как он пришёл в сознание, прошло три дня. Все эти дни она находилась в больнице и только к ночи шла домой, выгнанная врачами. Юки помогала ему, приносила вкусную домашнюю еду собственного приготовления, ведь безвкусная больничная еда уже в рот не лезла, разговаривала с ним и делала вид, что с ней все хорошо.       Но это было не так.       Как бы сильно она не пыталась показать ему своё спокойствие, Какуче видел, что нихуя она не в порядке. И причиной этого был их общий друг детства, который лежал в соседней палате, до сих пор находясь в бессознательном состоянии. Юки делала вид, что все хорошо, ведь Какуче сейчас нельзя переживать ещё и за неё. Он должен побыстрее оправиться, а со своими эмоциями она уж как-нибудь справится сама.       — Все в порядке, я побуду здесь, — сжимая губы в слабой улыбке, произнесла темноволосая.       Руки, крепко держащие маленький нож, аккуратно очищали яблоки, которые она принесла сегодня, от кожуры. Маленькими дольками она перемещала их на другую тарелку, лежащую на тумбочке.       — Юки, я вижу твоё состояние.       Медленный выдох, взгляд, направленный куда-то вниз, она делает вид будто не слышит его.       — Не понимаю о чем ты.       — Это ведь из-за него.       Юки тихо шипит, поранив палец ножом. На указательном пальце виднеется небольшой порез, из которой темно-красной струей сочится кровь.       — Врачи говорят, что он вряд ли..       — Замолчи, — стальным голосом выдала она, не поднимая взгляда.       Не лучше ли оборвать эту пустую тупую надежду с корнем, чем видеть, как мучается его подруга? Какуче, как бы не хотел, не верил в то, что Изана вернётся в сознание. Он до сих пор чувствовал холодеющую руку друга в своей, до сих пор в носу стоял этот жуткий запах крови, до сих пор в ушах слышались звенящие выстрелы. Видеть, как единственный оставшийся в живых ему дорогой человек сейчас так изводил себя было невыносимо. Больно? До ужаса. Но реальность такова, ее нужно просто принять, чего Юки делать категорически не хотела.       — Не смей так думать. Он очнётся, я знаю это.       Отчаяние, ядовитое раздражение, нежелание слушать. Она резко встала с насиженного места и, поставив тарелку с ножом на тумбочку, направилась к выходу из палаты.       — Юки…       — Это жестоко, Какуче, — не оборачиваясь на парня, тихо произнесла она, — знаешь, когда я осталась совсем одна, без тебя и Изаны, я не смела даже допускать такую мысль. Не потому что боялась и отвергала реальность, а потому что верила в вас. Знаешь каково мне сейчас слышать это от тебя? — сиплый голос, опустившийся едва ли не до шепота, доводил до мурашек по спине. Собираясь выйти из палаты, она кинула взгляд, полный окутывающей до ужаса боли, но в то же время и тёплой надежды, — верь в него, Какуче.       Дверь захлопнулась, он остался наедине со своими мыслями и витающем в воздухе запахом яблок в перемешку с больничными медикаментами.       Палата Изаны за последнюю неделю успела стать чуть ли не вторым домом, ведь пребывала Хацуюки тут намного чаще родного жилища. Большое окно со светлыми шторами, белые стены, больничная койка, возле которой расположен небольшой стул, и лежащий на этой койке уже который день без сознания такой родной человек.       Тихими шагами она приблизилась к нему. Бледное лицо не выражало ничего, и лишь размеренное пикание аппаратов давало знать, что он все ещё жив. Весь в бинтах и пластырях, на него больно было смотреть.       Юки аккуратно убрала светлую прядь с его лица, кончиками пальцев проведя линию от виска до скулы. Пушистые белые ресницы были опущены, иногда слегка приподнимаясь в такт слабо вздыхающей груди. Как же ей хотелось вновь увидеть его фиалковые глаза, которые всегда смотрели на неё с толикой задорного огонька.       Тихий всхлип прошёлся по комнате. Она присела на стул, что располагался возле кровати, и взяла его прохладную ладонь в кольцо своих рук, крепко сжимая, поглаживая, согревая своим теплом. Одинокая слеза упала на скрещённые ладони.       — Не уходи.

***

      Дождь, не прекращая, лил с самого утра. Прозрачные капли играючи скользили по стёклам окон, оставляя своеобразные мокрые следы. Прогноз погоды гласил, что это будет продолжаться всю оставшуюся неделю, поэтому Хацуюки с утра бегала по квартире в поисках закинутого куда-то вдаль зонтика. День был каким-то нелепым и максимально неудачным, и хмурые тучи на улице прекрасно отражали ее внутреннее состояние.       Проснувшись с мыслью испечь чего-нибудь вкусного, девушка торопливо бегала по кухне, гремя всеми возможными приборами и мисками. Выбор был невелик, поэтому достав все, что было в холодильнике, она решила приготовить шарлотку. Какуче вроде нравилась ее выпечка, не считая случаев, когда она едва не устраивала пожар в попытках сотворить новый кулинарный шедевр, тем более, хотелось побаловать друга какой-то вкусняшкой, ведь послеоперационная диета позволяла такое довольно редко.       Когда шарлотка была испечена, а аромат яблок и корицы наполнил всю квартиру, темноволосая с немым удивлением обнаружила, что уже двенадцать часов дня, а ведь в больницу она прибывает чуть ли не в девять утра. Разрезав получившуюся выпечку на небольшие куски и поставив их в контейнер, она поспешила покинуть своё скромное жилище, забив на уборку. Из-за дождя на дорогах были жуткие пробки, благодаря чему пришлось ещё целый час добираться до больницы.       Наблюдая за серыми тучами из окна автобуса, Хацуюки невольно отдалась воспоминаниям. В такие дождливые дни на душе становилось как-то по-особенному тоскливо. Раньше эту тоску мог рассеять взгляд фиалковых глаз и хоть и кроткая, но родная и тёплая улыбка их обладателя. Изана нечасто проявлял искренние эмоции, но когда он делал это, то Юки просто ликовала в душе. Это были бесценные моменты и, отправляясь в больницу каждый день, она надеялась снова увидеть эти родные глаза.       Остановка, слякоть, вход в больницу, знакомые лица врачей, дверь в палату. Собравшись с мыслями и натянув на лицо улыбку, Юки вошла в палату Какуче.       — Привет, Какуче, угадай что я тебе при..       Слова растворились в воздухе. Зрачки глаз расширились, а брови поползли вверх от увиденной картины. Шарлотка благополучно упала с рук, издав приглушённый звук.       Он здесь.       Он живой. Прямо перед ней.       Глаза вмиг залились слезами, и Хацуюки сорвалась с места. Это ведь не сон? Это правда он? Она накинулась на Изану, крепко сжимая в своих объятиях, будто боясь, что это все лишь сладкая иллюзия. Но она чувствовала его мягкие волосы, она чувствовала приятный запах, исходивший от его кожи, она чувствовала его дыхание возле своей шеи. И этого было достаточно, чтобы понять, что это все реальность.       Юки резко дернулась, будто ее ударили током. Она моментально отпрянула от пепельноволосого, боясь что может повредить ему что-то. Глаза, наполненные слезами, судорожно осматривали смуглое лицо.       — Живой… — шептала она. Лицо озарила светлая улыбка, полная счастья. Со стороны послышалось копошение, Какуче поднял несчастную шарлотку с пола и поставил ее на тумбочку, возле кровати.       — Живой, — повторил парень, стирая дорожки слез с ее лица. Длинные пальцы мягко водили по глазам.       Юки шмыгнула носом и встала с больничной койки. В палате впервые за все время была приятная, домашняя атмосфера, потому что ее два близких человека сейчас находились в ней живые и почти что здоровые. Самое страшное позади.       — Пирог пахнет просто обалденно, Юки, спасибо, — улыбнулся Какуче.       — Ты почему мне не позвонил, когда Изана очнулся? — цокнула девушка, снимая шарф. Она состроила серьёзное лицо, но не удержалась и тут же улыбнулась другу. Сероглазая не могла злится на него.       — Я пришёл в себя недавно, — ровный голос донёсся до слуха. Как же она рада вновь его слышать.       — Вот именно, — поддакивал Какуче, набив рот яблочным пирогом, не удосуживаясь даже нормально прожевать его.       — Не так много! Ты только недавно оправился после операции, врачи прописали вам обоим диету, — оглядев друга, воскликнула девушка.       — Сегодня же уходим отсюда, — выдал Изана.       Его слова привели темноволосую сначала в немое удивление, а затем в возмущение, мол, он только сегодня пришёл в себя, рано ему покидать больницу. Но Изана не Изана, если не сделает, как сам того хочет. Поэтому уже через несколько часов, они готовились покинуть больничные стены, от которых, если честно, уже тошнило.

***

      Холод больничных помещений сменился на тепло уютной квартиры. Первые недели Изане и Какуче необходима была помощь, так как после тяжелых ран обоим с трудом удавалось делать элементарные вещи. Зная их беспечное отношение к питанию и неспособности самостоятельно заменить бинты, Юки уволокла друзей к себе в квартиру, дабы заботиться об их здоровье было проще. До поры до времени, так сказать. Однако жить втроём оказалось куда проблемнее, чем девушка могла себе представить. Если Какуче слушался ее в вещах касательно собственного здоровья, то Изана же вёл себя как капризный ребёнок, который не хотел принимать помощь.       Единственное, что он спокойно позволял делать девушке, это заменять ему бинты каждый вечер. Возможно из-за того, что был не в силах делать это самому, а возможно из-за того, что ему нравилось ощущать ее близость, осторожные прикосновения, дабы случайно не причинить ему боль, нравилось чувствовать исходящий от ее волос запах кокосового шампуня.       Изане нравилось, что она ухаживает за ним, но он не хотел казаться беспомощным. В таком состоянии, с до конца не зажившими ранами, он не хотел видеть жалость в ее глазах.       Быстро поняв в чем дело, Юки дала парню легкую затрещину.       — Дурак? — брови девушки нахмурились, выражая недовольство, — какая к черту жалость?       — Посмотри на меня, — Изана горько усмехнулся, — хочешь сказать у меня не жалкий вид? Я могу понять это даже по твоей излишней заботе.       Темноволосая вздохнула, прикрыв глаза, голова почему-то вмиг стала тяжелой словно камень. После нескольких секунд молчания, она ровным голосом произнесла:       — Изана, тебе необязательно выглядеть идеальным и всемогущим в глазах всех, особенно своих близких. То, что ты в таком состоянии, не делает тебя жалким, — мягко произнесла девушка, обводя его взглядом, — ты попрежнему «мой король».       Не замечая неожиданно распахнувшиеся после ее слов глаза парня, Юки нежно прижала его голову к своей груди, оставляя лёгкое прикосновение губ на пепельной макушке. В сидячем положении Изаны сделать это проще, чем если бы он стоял. Его полная неподвижность, даже парализованность, слегка насторожили темноволосую.       — Эй, ты понял меня?       — Угу, — выдаёт Изана, не отрываясь от неё. Слабое мычание прямо возле сердца. Сердца, в котором разливается странное непонятное чувство, не знакомое девушке раннее. Чувство к тому, кто сейчас покоился на ее груди.       Спустя еще несколько дней тревожность и бессонница окончательно отступили, но курение, к которому пристрастилась Юки после хорошей «пощечины» от жизни, никуда не делось. Это не скрылось и от глаз Изаны.       На часах полдесятого, две тени стоят на небольшом балконе, от одной исходит тонкая серая линия дыма. Сегодня звёзды будто сияют ярче обычного, небо выглядело по непонятным причинам как-то по-особенному волшебно.       — Зависимости ни к чему хорошему не приводят, — выдохнул парень, кинув косой взгляд на тлеющую сигарету в руках девушки.       — Это не зависимость, — тихо отозвалась Хацуюки, — просто помогает снять напряжение.       — Ты веришь в это, поэтому тебе так кажется, — так же тихо произнёс Изана. Юки сморщила носик то ли от его слов, то ли от дыма сигареты.       — Может и так, — не стала отрицать девушка, и яркая улыбка озарила ее лицо, когда она поймала на себе взгляд фиалковых глаз, — но в своё оправдание скажу, что начну завязывать.       — Стоит ли мне верить тебе? — в голосе пепельноволосого скользнули нотки насмешки. Хацуюки не в первый раз говорила ему, что бросит, но так и не бросала. Изана часто замечал, как она тайком выходит ночью на крышу, и, возвращаясь через час, приносит с собой запах табака. Обычно такое происходило, когда она не могла уснуть, однако на вопросы Какуче, который спал на удивление чересчур чутко и просыпался от ее тихих шагов, девушка лишь отмахивалась, — в следующий раз, когда не сможешь уснуть, ложись рядом со мной.       От последнего предложения глаза девушки округлились, а щеки мгновенно заалели. Она сжала губы, не зная что и ответить на его слова. А нужно было ли что-то отвечать?       В ту же секунду она ощутила холодное прикосновение к своей ладони. Изана легким движением разомкнул ее пальцы, и сигарета упала куда-то вниз, растворяясь в ночном воздухе и оставляя после себя лишь легкую серую дымку.       — Судя по количеству выкуренных пачек в квартире, спала ты не очень хорошо, — не отпуская ее тёплой ладони, произнес парень. Руки у Хацуюки маленькие и аккуратные, ее прикосновения всегда нежные, их теплом хотелось согреваться, а ее саму никогда не отпускать.       Изане хотелось, чтобы ее руки грели только его.       Неожиданно девушка тихо всхлипнула. Опущенная голова, пару капель, упавших с ее глаз на пол. Слёзы начали безостановочно литься из серых глаз одна за другой, оставляя после себя мокрые дорожки на лице. Куракава так и застыл, смотря на неё.       — Я… не спала все те дни.. когда вы с Какуче лежали в больнице без сознания, — из-за потока слез и нахлынувших эмоций слова давались с трудом, тугой ком завязался в горле из-за чего голос подрагивал, — мне было так страшно.. я думала, что потеряла.. потеряла вас двоих, — она отчаянно протирала мокрые глаза руками, но слез меньше не становилось, — не смей!.. слышишь? Не смей больше никогда меня так пугать.       Истерика потихоньку сходила на нет после того, как она выплеснула все накопившиеся за эти дни эмоции. Никогда Хацуюки не позволяла себе подобного, но этот случай был исключением. Страх сдавливал ее все эти дни, страх потерять близких, потерять единственное самое дорогое сердцу. Сколько бы она не подавляла его, сколько бы не поддавалась этим эмоциям, прямо сейчас они одержали вверх, и Изана стал их свидетелем.       Не говоря ни слова, пепельноволосый заключил ее в свои объятья, крепко прижимая к себе и утыкаясь в темную макушку. Ее сбившееся дыхание щекотало шею, а слёзы слегка намочили его кофту. Юки обхватила его за талию обеими руками, таким образом заключая их в замок на его спине.       — Прости.       Она постепенно приходила в норму, но парень не спешил ее отпускать. Ему хотелось как можно дольше стоять с ней вот так, с его маленькой перепуганной девочкой, успокаивая ее и мягко поглаживая по голове. Изана чувствовал вину за ее слёзы. Она беспокоилась за него и Какуче и не могла даже уснуть.       Когда Юки собиралась отстраниться, он подхватил ее заплаканное лицо своими руками, пальцами аккуратно убирая прилипшие к лицу пряди темных волос.       Ее серые глаза — свинцовое небо, слёзы — капельки дождя. Хочется остаться под этим пасмурным серым небом навсегда.       Хацуюки молча наблюдала за каждым действием парня как загипнотизированная, не в силах оторвать взгляд. Его глубокие фиалковые глаза сейчас были слишком близко, настолько, что ей хотелось просто утонуть в них.       Шершавые пальцы нежно подхватили ее за подбородок, а их обладатель осторожно притянул ее к себе, впиваясь поцелуем. Мягкие губы накрыли ее собственные, и она полностью отдалась этой дурманящей пытке. Руки сами потянулись к его затылку, пальцы зарылись в мягкие пепельные волосы.       Казалось, время на миг остановилось, а все вокруг перестало существовать. Лёгкие горели волнующим пламенем и будь в ее животе настоящие бабочки, они бы тотчас сгорели дотла. Отчего мурашки бегают по всему телу? Это из-за прикосновений Изаны, его шероховатых губ, из-за его неприличной близости или это просто прохладный ночной ветер?       — Изана! Юки! — донёсся крик Какуче, который, видимо, только вернулся с круглосуточного магазина.       Не говоря ни слова сероглазая быстро отстранилась, торопливым и неуклюжим шагом покинула балкон и направилась внутрь квартиры, Изана последовал за ней.       Когда друзья появились в поле зрения, Какуче сразу заметил смущённый след на лице Юки и ее горящие щеки, в то время как Изана был абсолютно спокоен и начал рыться в пакетах в поисках чего-нибудь съестного.       — Чем занимались?       — Есть охота.       — Угу.       Достав какую-то булку, Изана сел за барную стойку, что располагалась возле стены кухни. Заметив это, Юки моментально выхватила сладость из его рук.       — Что ты делаешь?       — Врач сказал первые дни тебе нельзя мучное, ты только оправился после операции, — убирая булку с упрямым видом произнесла девушка.       — Отдай, — пиля ее взглядом, стальным голосом промолвил парень.       — Нет.       Предчувствуя надвигающуюся стычку, Какуче старался успокоить друзей, говоря, что Изане действительно стоит прислушаться к словам Юки, но он стоял на своём.       — Верни. Булку. — выделяя каждое слово, процедил пепельноволосый.       — Неа.       — Хацуюки, ты доиграешься.       — Да? И что же ты мне сделаешь? — с зазорной улыбкой спросила она, пряча сладость за спиной.       Изана на миг замолчал, продолжая сверлить темноволосую. Тишина пронизывала, окутывая всю комнату. Какуче, смирившись с одинаково упёртыми характерами друзей, уже сдался, оставив попытки их успокоить, и просто наблюдал за всей это сценой со стороны.       Не говоря ни слова, Изана двинулся в ее сторону со взглядом, мол «тебе сейчас пиздец», на что темноволосая, прикрикнув, убежала в противоположную сторону. Она спряталась за спину Какуче, однако парень мигом догнал ее, и «укрытие» в виде высокого друга не помогло. Однако отчаиваться рано, даже если твой противник Изана.       Разогнавшись сильнее, Юки уже бежала до такой степени, что ноги не слушались, и она со всей силы плюхнулась на диван, что стоял в комнате. Но это было лишь полбеды. Следом на ней на диван повалился пепельноволосый, да так, что своим телом перекрывал все пути к отступлению.       Руки и ноги скованы, нет ни надежды на выход.       — Ладно, сдаюсь.       Однако Изана не спешил слезать, продолжая нависать над ней, он сцепил ее руки по бокам от головы в крепкий замок. Почему-то только сейчас она заметила, что он был слишком близко. Чересчур близко.       — Слезь, — потребовала девушка, загнанная в ловушку, будто мышь в крысоловку, на что получила капризный ответ:       — М, не хочу.       Слова парня ввёл ее в мини-шок, отчего глаза округлились, а в голове большими буквами звучало: «какого хрена».       — Ты послушала меня, когда я сказал вернуть булку? Нет. Так почему я должен?       — Да отдам я тебе эту булку!       — Ты не понимаешь, Юки. Дело не в булке, — заглядывая в омут серых, как грозовое небо, глаз, угрожающе тихо произнес Изана. Он будто гипнотизировал, вводил в транс, не давал попытки оторваться от фиалковых глаз.       На миг они замолчали, глядя друг на друга. Изана опустил взгляд на персиковые, прикусанные от волнения, губы напротив.       Такие мягкие.       И такие соблазнительные.       Он уже собирался было потянуться к ним и примкнуть собственными, как тогда на балконе, как вдруг по всей комнате прошёлся громкий крик.       — Ну хватит, ребята! Давайте посмотрим какой-нибудь фил..       Какуче так и застыл на пороге, не договорив. Перед глазами стояла довольно забавная картина, Юки махала головой, руками, ногами и всем, чем только можно, чтобы вырваться из-под Изаны, который в свою очередь никак не хотел ее отпускать.       — Какуче! Чего стоишь? Помоги мне!       — Не смей двигаться с места, Какуче.       Они замерли и в следующий миг Юки с Какуче залились смехом, а Изана пустил смешок, понимая комичность всей ситуации. Пепельные волосы, закрывая глаза, слегка касались лица девушки, мягко щекоча.       В одиночку больно, тяжело и холодно, Юки не хотела вновь ощущать этот холод. Рядом с Изаной и Какуче, она знала, что никогда вновь его не ощутит; слышать их смех, разделять с ними дождливые ночи, смотреть какие-то фильмы и просто быть рядом. А Изана знал, что точно вновь овладеет мягкими губами сероглазой.