Смертельная доза

Ты моя доза смертельного яда, инъекция которым уже произошла, и сейчас он медленно растекается по моим венам. Смертельная инъекция. Похуже любой отравы смертохватов разъедающая мой разум. Я никогда не думал, чувствуя твои прикосновения ко мне, что буду скучать по ним так сильно... Буду так жаждать ощутить их вновь, и сквозь сон ощущать фантомные касания, а потом, просыпаясь, с сожалением понимать что это всего лишь сон. Ты три раза убивал меня, и убиваешь снова. Но в этот раз вернуть меня будет некому... Первый раз — когда сбил меня, когда отнял небо, и тогда я почти что возненавидел тебя за отнятые крылья. Тогда я был убит и тобою же возвращен к жизни, с новым хвостом, что ты сам мне сделал — он был почти как мой собственный! Потом был тот бой на арене, красная смерть... и я стал жить с тобой, наконец не борясь за свою жизнь каждый день добывая еду для королевы, как и многие другие драконы, нашедшие на Олухе свой новый дом. Потом были бесчисленные дни вместе, полеты на головокружительной высоте, скорость-скорость, и белоснежные облака. Жизнь с тобой словно обрела второй смысл. Второй раз ты убил меня когда затмил собой весь мир. Я и сам не понял когда и как это произошло. Когда твоё присутствие рядом стало болезненной необходимостью, но вовсе не жалел об этом. Ты стал мне больше чем другом. Всем. Моим воздухом, пульсацией крови в венах, гулким стуком сердца. Я чувствовал как бьётся твое сердце в хрупком человеческом теле — таком хрупком по сравнению с драконьим, что я не мог не волноваться за тебя каждый раз когда нам снова приходилось рисковать собой в борьбе с охотниками, не мог не вслушиваться в этот ровный стук, боясь что когда-нибудь больше никогда не услышу его. Тот раз, когда я почти потерял тебя из-за вожака словно добавил искр в газ пристеголова, заставив меня просыпаться ночью, когда казалось что твоё сердце снова почти остановилась, и вслушиваться, успокаиваясь лишь тогда, когда слышал твоё тихое дыхание. Ты воскрешал меня вновь и вновь своими яркими-яркими и такими тёплыми зелёными глазами, своим голосом когда говорил мне что-то, улыбкой, от которой огонь внутри меня согревал внутренности и без всяких искр. Я знал тебя всего, с головы до ног, до металлического скрипа протеза, до малейшей нотки в запахе и переливе в голосе. Третий раз ты убил меня, выстрелив точно и метко, прямо в сердце. И возвращать меня к жизни уже не собирался, да и некому. Хотя я тоже виноват не меньше в своём растерзанным в клочья сердце, и твоём, точно таком же, с кровавой раной оставленной моими же когтями. Виноват, когда инстинкт взял надо мной контроль, и увидев самку я потерял всякий разум, его мне заменил услужливо подкидывающий то что нужно, лишивший меня способности рационально соображать. Единственное о чём он нашептывал мне: «с этой самкой получится отличное потомство». И я поддался, не стал сражаться, к своему же стыду. Поддался на голубые глазки, разноцветные блёстки и белую чешую, за которыми не было ничего. А потом ты отпустил меня. Отпустил, и я как последняя сволочь улетел, даже не попрощавшись. Сейчас твой сладкий яд убивает меня, медленно и постепенно разъедая. Твоими образами во снах, фантомными прикосновениями, голосом от которого внутри всё замирает, и самое главное — до невозможности родными глазами. Ты моя смертельная доза. Единственное в чём был прав тот сумасшедший охотник — фурии выбирают пару лишь раз и на всю жизнь. И смерть никогда не бывает лёгкой. Я буду умирать медленно и мучительно. Я мог бы вернуться к тебе, бросить белую самку, что сейчас больше лишь раздражала меня, вызывая желание рявкнуть на неё как следует, что я и делал. Бросить этот вязкий и сладкий как мёд драконий мир, который я уже терпеть не могу. Заодно захватив с собой и других драконов, ведь было довольно эгоистично забирать их с собой, разлучая со своими наездниками. Но я не хочу разрушать твою жизнь снова. Сейчас ты счастлив, я надеюсь. Взмахи крыльями, хвост что ты сделал уже совсем истрепался, недолго ему осталось, но мне хватит. Я лишь хочу убедиться, в последнем отчаянном рывке, что ты точно в порядке. Не раздумывая улетаю, гори в огне весь скрытый мир. Всё равно, что там будут делать не найдя своего вожака. Поднимут ли тревогу, станут искать, или же всём будет просто плевать. Когда твой новый дом уже совсем рядом, мной овладевают сомнения и я долго кружу рядом, не решаясь подлететь ближе. Наконец, когда решаюсь приземлиться, замечаю одинокую фигурку у края острова, и от этого сердце болезненно сжимает сожаление, а в груди что-то болезненно пульсирует. Ты не забыл меня... Тебя я узнаю из тысячи. Плавно снижаюсь, опускаясь на зелёную траву надо же, я уже забыл как она ощущается под лапами. Ты, естественно замечаешь меня, сложно не заметить черного дракона в оранжево-красных лучах заходящего солнце. Мой взгляд, полный сожаления, боли и одного большого «прости», встречается с твоими яркими-яркими зелёными глазами, и я разом забываю как дышать, утопая в зелени. Ничто на свете не было для меня столь родным и теплым как свет этих глаз, ничто не было лучше твоего запаха и тепла твоих рук. В то же время я захлёбывался в твоём омуте, ощущая всю твою боль и тоску по мне. Прости, прости меня если сможешь, Иккинг! — Беззубик... Ты не ждал этой встречи, могу понять. Не ждал что я когда-нибудь прилечу, хотя бы на часочек навестить. Я и сам не ожидал что смогу вырваться из этих блестящих когтей, впившихся в меня. С извиняющимся урчанием подхожу к тебе ближе опустив голову и заглядываю в глаза. — Я рад тебя видеть, братец, — твоя рука осторожно опустилась на мою голову, словно боясь спугнуть, и я уткнулся в неё. Я больше никогда тебя не брошу, Иккинг. Осторожно обнимаю тебя, прижимая к себе, не переставая урлыкать. Чувствуя твои руки, в ответ обнимающие меня, крепко крепко, слегка выдыхаю. Как дать ему понять что я остаюсь? Что я больше не уйду от него? Всё те мгновения, до рассвета... Мы провели их вместе. Просто сидели на том самом пригорке, откуда я несколько лет назад увел свою стаю в забытое так почитаемыми людьми богами, место. И улетел сам. Для меня это были не самые приятные воспоминания, и я думаю что и тебе от них было не сладко. И лишь когда тёмно-синий краски неба начали блекнуть, утопая в красном свете рассвета, ты поднялся. До этого твоя рука была на моей шее, и мы сидели как в старые добрые времена, казалось даже, что тебе снова семнадцать, мы снова на Драконьем краю, а в твоей голове все не утихают беспокойные мысли о Вигго и Драконьем глазе. — Уже рассвет, тебе пора домой, — я прекрасно чувствую всю эту неловкость, которую ты маскируешь показательно бодрым тоном, вижу в глубине твоих глаз всю ту горечь прежнего расставания. И не пытайся, я слишком хорошо знаю тебя, мой дорогой Иккинг, лучше чем тебя знает кто-либо ещё. Меня ты не обманешь так, как остальных, за своими извечными масками, я всегда вижу тебя насквозь. Мимолетом бросаю взгляд на горизонт, а затем снова перевожу его на тебя, всё так же оставаясь на месте. Ты непонимающе смотришь на меня. — Что же ты, Беззубик? — подходишь ближе, осторожно приподнимая мою голову и заглядывая мне прямо в глаза. Мурлыкаю, и тут же прижимаюсь ближе. Я не уйду от тебя, больше не уйду! Отстраняясь, смотрю на тебя, снова. — А как же дневная фурия, там, в скрытом мире и твоя стая? — ты все понял, молодец, Иккинг, ты всегда был умным мальчиком. При упоминании моей бывшей подруги неосознанно прижимаю уши к голове ближе, фыркая. Забудь, просто забудь о ней, Иккинг! А стая, что ж. Ты прав, бросать свою стаю нельзя, нельзя оставлять её без вожака точно так же как и твое племя без вождя. Но это вопрос решаемый — всего лишь одна моя команда, и драконы с радостью вернуться сюда, к своим всадникам. Многие из них сильно скучают, я знаю это. Ты понимаешь всё. Снова. Несмотря на то, что мы с тобой говорим на совершенно разных языках, слова никогда не были нужны нам. Мы всегда прекрасно понимали друг друга без них. — Удачного тебе пути! — ты невесомо целуешь меня в лоб, а я отвечаю нежным урлыканье. И уже тише добавляешь, — возвращайся. Я вернусь, я обещаю тебе. Очень скоро. ... Солнце было высоко на горизонте, среди безоблачного ясного неба, а жители Нового Олуха занимались своими обычными повседневными делами, когда воздух наполнился хлопаньем тысячи крыльев, и полуденное солнце затмили множество теней. Драконы вернулись домой.