Этюд с натуры

      Погода была чудесная. В тот день я вместе с Гагиным пошёл куда-то, потому что он, восторженно и мечтательно глядя в окно, заявил, что хочет написать этюд с натуры.       Солнечные лучи тогда словно заливали знакомую долину золотом, резкими пятнами играя в листьях над моей головой. Я лежал в тени с книгой в руках, пристально смотря своему другу в спину. Тот увлечённо писал старый дуб и лишь изредка кидал на меня короткие взгляды через плечо. Разговор шёл непринужденно, кажется, даже ни о чём, хотя начинался с живописи. Я пытался читать, но мягкий голос Гагина отвлекал меня, и я понимал, что снова и снова читаю один и тот же абзац, не осознавая ни слова. Книгу пришлось отложить.       Я встал и, осторожно подойдя к Гагину, стал следить за его работой. Он, даже не обратив на меня внимания, продолжал вслух рассуждать о чём-то незначительном и широкими мазками класть краску на картон. Я помню, как он щурился, глядя на яркий свет, задумчиво покусывал кончик кисти и как солнце золотило его русые кудри. Видимо, беседа увлекала его, как и меня, потому что написать много он ещё не успел. Я молча вернулся на прежнее место, потому что не хотел мешать Гагину, но тот резко развернулся и посмотрел прямо на меня.       — Кажется, сегодня не самый удачный мой день, — он отложил кисть в сторону и вздохнул. — Может, просто нет вдохновения, — добавил едва слышно, подходя ко мне и плавно опускаясь рядом.       Гагин лёг в траву, закинув руки за голову, и возобновил разговор, словно ничего не произошло. Я не помню, что мы обсуждали, но помню, как легко было у меня на душе и как счастливо блестели глаза моего друга. Он то перебивал меня, подхватывая идею, то задумчиво глядел в небо, то резко менял тему.       Не знаю, сколько времени прошло, но мы никак не могли наговориться. Казалось, что в мире так много вещей, которые нужно обсудить именно сейчас, а теперь я даже не помню о них, только образ дорогого друга встаёт перед глазами.       Я стал разглядывать профиль Гагина: его светлые глаза, вздёрнутый кончик носа и едва заметные веснушки. Он, будто почувствовав на себе взгляд, повернулся ко мне, солнечно улыбнувшись. Я тогда ощутил в нём родную русскую душу, именно такую светлую, но вялую, спокойно-безразличную, по которой так тосковал в странствии. Да, я избегал русских за границей, но к Гагину меня тянуло снова и снова. Я возвращался к ним с Асей изо дня в день и ждал всё новых встреч. С ними было по-другому, но хорошо. Тревожные мысли о несчастной любви не возвращались ко мне, а тепло и живой интерес трогали душу.       Не знаю, что тогда произошло и что побудило меня к таким действиям, но я придвинулся ближе и прикоснулся пальцами к его щеке. Он же не переставал улыбаться, так мягко и нежно. Я провел рукой и заправил прядь волос ему за ухо. А потом поцеловал, зарывшись в мягкие кудри пальцами, поцеловал прямо в губы, коротко и осторожно, тут же отстранившись. Он схватил меня за плечо, сминая ткань рубашки, и поцеловал в ответ.       — Погода была чудесная, но к этому дню мы больше не возвращались, — господин Н.Н. тепло улыбнулся.