the most heartbreaking idea yae miko could come up with

— успокойся, это всего лишь сакура. и эта самая сакура цветет прямо эи в фиолетовую голову — она скидывает лепестки с макушки руками, вечно на них злится и бросает на всю улицу, что срубит нахуй это чертово дерево; яэ прекрасно знает, что даже если б хотела — не срубила бы никогда, только подсаживается поближе и заглядывает в глаза. они у эи сегодня метают молнии во всех, кого видят, и владычица вечности, судя по недовольной мине, вряд ли собирается с ней целоваться; яэ улыбается — в последнее время, по ее наблюдениям, эи только добреет и добреет — целует, например, сама иногда, без причины, улыбается ей иногда в губы и кое-как засыпает на ее коленях. о том, что эи райден не может спать, если рядом не будет яэ, лиса молчит — они это не обговаривают, но эи очень ее нежность любит — посреди дня может лечь, уткнувшись ей в живот с объятиями, и спокойно заснуть на часок-другой; яэ обычно мечтательно гладит ее по голове и поправляет ей воротник кимоно; иногда чуть-чуть касается шрамов на запястье, оглаживает пальцами и вздыхает — в эи она просто влюблена; ночью они тоже вместе спят, потому что эи засыпает только с яэ в обнимку. яэ часто слушает ее бессвязные бормотания во сне — такую уж хуйню она несет; даже косо записывает одной рукою в основном цифры одни, накладные и номера беспорядочные — и лишь один раз эи в сне звала ее, ворочаясь, звала по имени тихо, дышала часто, просила что-то делать медленнее — яэ прекрасно знает, что ей снилось, а подловить не может — эи ей просто не поверит, если не вспомнит своего сна; если вспомнит, то всячески будет отрицать, что ей приснился быстрый секс с яэ мико. эи спросонья очень смешная, когда, приподнявшись чуть, устало трет глаза и улыбается яэ в ответ — смазанно целует в губы, касаясь волос и шеи; яэ это всегда в ней смущает, но очень нравится — яэ отвечает ей с той же нежностью и дышит сакурой, лепестки которой смахивает с ее волос, приобнимая. и снова она — единственная, кто видел, как эи райден плачет, улыбается и робко краснеет, как она умиротворенно засыпает только рядом с ней и обнимает по ночам, бывает, настолько крепко, что у яэ хрустят кости. проходят бесчисленные дни, и эи до сих пор боится, что яэ мико она не нравится вовсе — вообще, довольно глупо, но яэ забавляет — она не перестает утверждать, что эи научилась вполне целоваться, и что вот такая раскрепощеная и нежная владычица вечности ей пиздец как нравится, но эи ей почему-то не верит. яэ проверяет часто, как бы у нее не появилось пару новых порезов на руке, ведь эи чисто физически не способна себя принять — она рыдает по ночам иногда, будто больше не боясь чужого взгляда — яэ обнимает ее крепко-крепко, шепчет, что всегда будет рядом, и подобную другую чушь, в которую ни она, ни эи не верят вовсе. но эи это почему-то успокаивает. она даже шмыгает носом пару раз, вытирая свои слезы с щек, а яэ по поцелую дарит в краснючие глаза — и эи, что вполне неудивительно, начинает плакать снова, причем еще сильнее; на половине слова сбивается, когда пытается сказать, что очень любит. в жизни она не такая уж и сопливая, просто с яэ расклеивается сразу же, после первого поцелуя и легкого комплимента на ушко; эи так боится щекотки, что отпрыгивает от нее метра на два, но часто подходит обратно на условии, что яэ «больше не будет». эи вообще щекотно постоянно, даже когда яэ целует сбивчиво ниже шеи — эи будто все тело отказывает и двигается само только для яэ, беспечно его касающейся. вообще эи ни разу не готова была, чтоб яэ смотрела на ее порезы на руках и талии, просто яэ сама их и расцеловала, так красиво оставив отпечаток своей помады — эи ей в ответ стонет, зажимая рот рукой, как дура, пытается отлепить ее голову от своего соска; яэ не может сразу ввести в нее, потому что «будет больно, а эи вновь не скажет ей об этом». у эи все тело жжет насквозь с каждым толчком, и хочется плакать, но она тянет до последнего — яэ так и норовит поцеловать ее так, чтоб следы остались; пары засосов на ее сосках яэ мало — хочется вообще каждого сантиметра коснуться, и яэ не отдает своей наглости отчет, пока эи задыхается под ней и сбивчиво трясется. яэ мико забывается, когда в окно залетают лепестки сакуры — и вся комната пахнет свежестью и персиком на корнях розовых волос яэ; но эи почти ничего не видит — ее взгляд туманится под напором долга и чужих поцелуев — эи райден, так уж и быть, сдается. кончает и начинает плакать. совсем тихо. чтоб яэ не услышала. яэ подходит к окну и завязывает себе волосы — срывает с сакуры ветку и дышит свежестью цветков — даже возвращается к эи, чтоб и она тоже попробовала; чужие фиолетовые глаза не просыхают и вот-вот готовятся разбиться из-за слез, что она пытается стереть. эи еле-еле улыбается, вдыхая запах лепестков с ветки — яэ мико пахнет точно так же, и эи искренне не понимает, зачем ей нюхать ветку. — иди лучше сюда. — а что так? — яэ откладывает находку в сторону. — ты лучше пахнешь.