Желанный

— Да ебона мать, когда эта штука успела сломаться?! Что-то не так. И судя по звукам, это неполадки с проклятой тачкой. Ох, Док, старая ж ты сволочь, жмотина проклятая, скупердяй, скряга напыщенная. Сэкономил даже на этом. Ничего, когда Сэнфорд вернётся на базу, он Доку выскажет по этому поводу. И пусть урезает зарплату, крюкофилу будет пофиг. Деймос вылез из машины, направившись к дымящемуся переду. Едва он открыл его, как лицо парнишки обдало чёрным дымом, отчего тот закашлялся и встал в ступоре с широко раскрытыми глазами, как герой мультика, с лицом, измазанным сажей. Не выдержав комичности данной сценки, Сэнфорд засмеялся с лица друга, потому что находил это весёлым. А вот Деймос начал отчаянно ругаться, проклиная Дока за то, что он дал им такую развалюху. Сэнфорд вышел из машины и взял мелкого хакера на руки, как дитя малое, чтобы тот перестал истерить на всю пустыню. Мало ли, привлечёт внимание кого-нибудь враждебного, и хана тогда обоим. — Это было не смешно, Форд. Пробурчал Деймос, покорно повиснув на руках старшего и обняв его за шею по привычке, потому что боялся грохнуться вниз. Не то, чтобы он сомневался в Сэнфорде, но всё же... Крюкофил отнёс младшего к себе на задание сидения, чтобы там спрятаться от бесячего красного свечения, которое даже сквозь тёмные очки слепило его немилосердно. Деймос отвернул голову к окну, сидя с таким кислым выражением лица, аля, "Как меня всё заебало...", и старший прекрасно понимал своего напарника в данной ситуации. И так миссия была сложная до усрачки, а так как Хэнк, зараза, слёг со своими ранами, то ехать пришлось им одним. Ещё и Док, скотобаза эдакая, "подсобил" с машинкой. Хорошо хоть салон просторный и сиденья широкие, как диван, и об потолок башкой не стукнешься. И на этом спасибо. Сэнфорд вышел из раздумий, бросив взгляд на Деймоса. Как же прекрасно тот выглядел сейчас... Алое свечение игралось искрами в его волосах, которые переливались различными оттенками, да и сами волосы хоть и были растрёпаны, но они в то же время крайне гармонично лежали на голове носителя, придавая ему определённый шарм. Эти двое давно друг друга знали и давно работали в паре под начальством старого скупердяя Дока. Поэтому, они привыкли друг к другу, сблизились до невозможности. Сэнфорда отделяло от напарника только одно: Деймос не знал, что крюкофил испытывает к нему серьёзные и очень тёплые чувства, называемые любовью. Да, Сэнфорд знал, что подобные слабости караются пулей в голову, но ему было плевать на это. Он просто любил Деймоса, но не мог ему никак сказать, потому что не было времени. С утра до ночи они пахали на Дока, а когда возвращались на базу, то сил уже ни на что не было, кроме как доковылять до постели, кое-как раздеться и завалиться спать. Так и текли их дни, такие скучные и серые. Но этот вечер стал чем-то особенным. Они ещё никогда так не уединялись. Это было чем-то новым. Деймосу определённо стало жарко, и он скинул со своих плеч свою извечную куртку, снял кепку с головы, и даже сапоги скинул, сев на сиденьи по-турецки, проведя рукой по волосам и вздохнув. Теперь он выглядел ещё прекрасней, чем раньше. Волосы пригладились к голове, не выбиваясь ни в одном месте, оказались оголены плечи младшего, по которым, как и по шее, стекали маленькие капельки пота, которые так и тянуло слизнуть и ощутить нежную кожу под языком. Майка, которая была единственной преградой к телу Деймоса, теперь обтягивала его стройное тело, открывая все тайные рельефы. Лицо казалось произведением исскуства, так как на нём тоже плясал этот алый свет, придавая некой бледности, таинственности. В полуприкрытых голубых глазах блестел закат, и была видна нежная грусть, непонятно чем вызванная. Обветренные и немножко потресканные губы казались сейчас такими нежными, и так манили к себе, что поцелуй с ними, казалось бы, разорвать потом будет невозможно. Вот какой был Деймос сейчас в глазах напарника. Это была его первая и единственная любовь, другого он не желал. Сэнфорд настолько засмотрелся на лицо младшего, что не заметил, как подсел ближе, оказавшись в непозволительно маленьком расстоянии от лица паренька. Тот усмехнулся и повернулся к старшему, всё так же сохраняя свою обворожительность. — И чего мы уставились, как муха на варенье? Я не картина, чтобы так меня рассматривать. Не знаю даже, на что ты смотришь. Вот он, момент, которого ждал Сэнфорд. Самый подходящий для него. Другого такого может не быть уже никогда. Пора хватать наглую удачу за хвостик, пока та снова не сбежала. — Неправда. Ты-самая прекрасная картина, которую я когда-либо видел. Джаконда и рядом с тобой не стояла. Да и вообще, ни одна другая картина рядом не стояла и стоять не будет. Знаешь, Деймос, я давно уже заметил, что мы с тобой слишком хорошо подходим друг к другу. Мы с тобой как Инь и Янь, или как там говорится. Всё, что ты делаешь, всё, что говоришь, да даже твои похабные подколы заставляют меня гореть в огне собственных ожиданий и желаний. Просто пойми, я без тебя, как двигатель без бензина. Ты стал для меня всем миром, стал для меня единственной целью в этой жизни, где я не видел ничего, пока не появился ты-мой единственный источник света в этой темноте. Я не умелец строить красивые речи, если честно, но ты себе и представить не можешь, какие чувства я испытываю к тебе. Деймос, ты обязан знать об этом, иначе мне покоя не даст моя душа и моё сердце. Я люблю тебя, Деймос. И не смей воспринимать это как шутку. Серьёзней этого ничего больше быть не может. Кажется, вышло немножко прямовато. Сэнфорд подумал об этом слишком поздно. Парнишка перед ним приоткрыл рот от удивления, раскрыв свои глаза и подняв брови. Такого признания он явно не ожидал. Он думал, что он максимум лучший друг для Сэнфорда, но, как выяснилось, он для него значит гораздо больше, чем мог себе представить. Деймос прислушался к своей душе, к своему сердцу. Там билось что-то очень тёплое, приятное, что заставляло его всегда чувствовать себя живым при виде Сэнфорда, а после его слов, эта теплота разрослась в настоящий пожар. Деймос поверить не мог, что окажется настолько помешанным на своём напарнике. Он просто не желал теперь ничего другого, кроме как оказаться как можно ближе к напарнику, обнять его, прижаться к его большой груди, услышать биение сердца, прикрыть глаза рядом с теплом, и... Укусить его за грудь, оставив свою меточку, чтобы ни одна тварь на этом свете не смогла покуситься на него. Чтобы все знали, что этот альфа-самец уже занят, и что занявший его никому этого красавца не отдаст. Паренёк отвлёкся от мыслей, увидев, что Сэнфорд отстранился, опустив голову с виноватым видом, будто он сказал ему какую-то грубость или бред. — Извини, что сказал тебе такой бре- — Завались, солнце. Сейчас же. Я не говорил, что можно от меня отстраняться, не дождавшись моего решения. Мелкий настойчиво притянул обратно к себе мускулистого, пока тот удивлённо приподнял брови, пытаясь понять, что имеет ввиду Деймос. — Сэнфорд, я испытываю к тебе то же самое, но мне это так нравится, что я вхожу в состояние кайфа, когда нахожусь рядом с тобой. Если мне удаётся сидеть с тобой рядом, я постоянно вдыхаю твой запах, как наркотик, чтобы запомнить его, чувствовать ещё очень долго. Но я слишком, слишком жаден до него. Мне мало одного запаха. Мне нужен весь ты. Нужно твоё тепло, твой приятный голос, твои нежные прикосновения, твоё всё. Ты стал моим миром, понимаешь? Стал бы я кидаться под пулю головой и рисковать жизнью, если бы не любил тебя? Сэнфорд, я тоже тебя люблю. И не смей в этом сомневаться. Никогда. У крюкофила внутри будто расцвёл сад сакуры. Он не мог поверить в то, что его чувства оказались взаимными. Это было такое прекрасное ощущение... Он не выдержал. Это стало последней каплей. Они были слишком близко. Он хотел этого. Деймоса бережно подхватили руки старшего, после чего оба слились в страстном поцелуе в знак подкрепления своих чувств. Сначала это был простой поцелуй, но вскоре, младший приоткрыл рот, впуская Сэнфорда внутрь. Старший принял приглашение, запустив свой язык в рот младшему, начав исследовать его с разных уголков, ощупывая дёсны и каждый клык Деймоса, делясь с ним своей слюной. Младший делал всё то же самое, прямо вцепившись в плечи старшего, будто боясь отпустить его из своей хватки, держа как можно ближе к себе, чтобы всем телом ощущать закипающие в Форде чувства, эмоции и желания. Поцелуя этим двоим оказалось мало, из-за чего страсти стали накаляться ещё сильней. Мелкий прервал страстный поцелуй, и без всякой оглядки на стыд снял с себя майку, отложив её на переднее сидение, оголив своё шикарное тело, капельки пота на котором блестели от алого света. Словно жадный зверь, младший кинулся на грудь старшего, украшая её засосами и укусами, ставя их на самом видном, сука, месте. Ох, если Док это увидит, то хана обоим. Но сейчас разгорячившихся влюблённых это не беспокоило от слова совсем. К чёрту скучное завтра, если есть горячее и страстное сегодня, верно? Старший тоже не отставал, впиваясь зубами в плечи младшего, оставляя свои укусы и метки. Решив помучать младшего хакера, мускулистый приложил обе руки к затвердевшим соскам парня, на что тот тихо простонал, но большей стимуляции эти пальцы не предлагали. Жалобно заскулив, Деймос попытался заставить Сэнфорда двигать пальцами посредством дерзких щипков, но не получив ожидаемого, смирился и стал жалобно выпрашивать большего, прерываясь на короткие стоны. Вскоре, этот коварный хрен всё же начал двигать пальцами, нежно оглаживая соски партнёра, нажимая на них, сдавливая уже двумя пальцами, оттягивая и порой покручивая. И в ответ на все эти действия, он получал сладкие стоны со стороны Деймоса, который отчаянно пытался не упустить ни секунды наслажденья тем, что происходит. Сэнфорд притянул Деймоса к себе ближе, после чего стал нежно облизывать тому шею,слизывая с неё капельки пота, успевшие появиться на нежной коже. Ласки перешли на грудь, с которой старший приятно нежничал, обводя ореолы сосков языком и нежно проводя им по самим точкам возбуждения, отчего Деймос сладко стонал ему на ухо, прося всё больше и больше. Вскоре, на переднее сидение прилетели бандана, очки, кепка, куртка, брюки обоих и даже носки. На обоих любовниках остались лишь их боксёры, которые не могли скрыть позорно выпирающие стояки этих двоих. Деймос лежал под Сэнфордом сейчас. Боже, он очарователен. Растрёпанный, вспотевший, красный, отнюдь не от стыда, жаждущий, просящий большего, язык высунут наружу, дыхание сбито к чертям. О даа, так он куда прекрасней, чем раньше. Сэнфорд стянул с себя боксёры, открыв свой не маленький член, так и истекавший предэкулятом в предвкушении жаркой ночки. Он откинул боксёры на переднее сидение, и то же самое сделал с боксёрами партнёра. Чёрт, он тоже уже истекает своей смазкой, так и желая получить заветное. — Ты готов, любимый? Обещаю, я буду нежен. — Не смей.. Я хочу жёстко, понял?.. — А у тебя жопа не порвётся? — Да ничего ей не сделается.. Чёрт возьми, кончай болтать и просто сделай это! Деймос был на взводе, как, собственно, и Сэнфорд, только и ждавший сигнала для начала. Поскольку, Деймос сам изъявил желание огребсти пожёстче, крюкофил так и сделал. Он приставил головку члена к неразработанному сфинктеру, после чего вошёл грубо, резко, без всякой смазки, даже в виде слюны. — Ах, блять!! Невольно вскрикнул младший, начиная громко и заливисто стонать под мускулистым, подчиняясь ему. Тот не стал ждать, начав двигаться резко, дёргано, с полной самоотдачей. Да, это то, чего он желал. Он желал поиметь эту сочную, узенькую задницу, желал трахнуть её обладателя так, чтобы он завтра встать не смог. Эта жажда была куда сильней любого благоразумия, сильнее всякой боли. Резкие движения вызывали грязные шлепки плоть о плоть, стоны младшего, который уже отчаянно срывал себе глотку от собственных визгов, а кричал и стонал он хорошо, да и тело было, как на заказ. Никакой шлюхи не надо. — Я бы... Каждый день тебя драл... Зараза... Если б знал... Какой ты... Еле смог выговорить в порыве страсти крюкофил, рыча от приятных ощущений. Никогда он так ни в кого не долбился, это были первые его мощные ощущения. Настолько мощные, что обладатель крюка попросту терял свой рассудок, не заботясь уже ни о чём. Мелкий уже сорвал голос и мог теперь только тихо постанывать, выкатив язык наружу. Ему явно было тяжело и больно, но приближался желанный момент кульминации, которого ждали оба. Первым кончил Деймос. Громко пискнув, он вцепился в плечи Сэнфорда, выгнувшись и излившись фонтаном белых брызг на живот и грудь Сэнфорда, после чего выдал последний полухриплый стон, прежде чем окончательно размякнуть. Сэнфорд же наоборот, принялся долбиться в него так, будто завтра никогда не наступит, показывая всю свою мощь, всю силу, энергию и жажду. Но всему есть конец, и этому тоже. Не выдержав напряжения, Сэнфорд выдал глухой стон сквозь зубы, после чего обильно кончил в задницу Деймоса, сладко простонав после уже во второй раз, вжавшись максимально близко к бёдрам Деймоса. Через какое-то время, эйфория утихла, и оба уже лежали рядышком, тяжело дыша и обнимая друг друга. Сэнфорд смог вытащить пледик с верхней багажной полки, дабы укрыть им себя и довольного, но такого же уставшего, как и Форд, Деймоса, мирно сопящего возле его груди. — Тебе же понравилось, верно?.. Спросил Сэнфорд, ведь боялся, что партнёру это не понравилось, и он сделал это против его воли. — Всё хорошо, солнце... Я в порядке... Мне очень понравилось... Напиши Доку, что нас сегодня пусть не ждёт... И вправду, написать следует. Что Сэнфорд и сделал, пояснив ситуацию и на сеем прекратив отвечать. Он лёг поближе к Деймосу, обняв того поудобней и мирно вздохнув. Тот закрыл глаза, сразу же вырубившись рядом с возлюбленным. Сэнфорд тоже предался миру снов. Этот вечер они запомнят навсегда, ведь это был самый лучший вечер в их жизни.