Утреннее беспокойство

      Утро выдалось прохладным для этого времени года. Ночные постовые выдыхали клубки пара, мечтая об окончании смены. Холодный воздух гулял по деревянному полу, проникая в щели комнат и слои одеял.       Хисаги недовольно заворочался, втягивая под нагретое одеяло озябшую ногу, но нить сна уже была упущена. Лейтенант сонно поморщился, с неудовольствием открывая глаза. Сквозь плохо зашторенные окна пробивалась слабая полоска света, извещая, что вскоре начнется новый рабочий день. Хисаги повернул голову набок, натыкаясь взглядом на светлую макушку, едва не слившуюся с теплым одеялом, в которое завернулся ее обладатель. Улыбка невольно тронула губы, и Хисаги не удержался, чтобы не привалиться к горячему телу, закидывая сверху конечности. — Кенсей, пора вставать, — тело не подало признаков жизни, хотя Сюхей, как никто другой знал, что его капитан просыпается от любого шороха и сейчас просто притворяется, чтобы не покидать нагретое место. — Кенсей, работа сама себя не сделает, — в ответ на тишину Хисаги мстительно провел ледяной ступней по чужой голени.       Капитан крупно вздрогнул, выдавая себя, и, как в замедленной съёмке, повернул всклокоченную голову в сторону нарушителя спокойствия. Сюхей почувствовал, как от этого взгляда по его ушам и шее пополз предательский смущённый румянец, перебивший даже нервозный холодок по спине. И в следующее мгновение успел только охнуть, оказавшись прижатым к разгоряченному после сна телу и с головой укутанным тяжёлым одеялом. — Нужно сменить патрули, — полузадушенно пробормотал он в теплую ключицу, расплываясь лужицей от ощущения сильных ладоней на спине. — Самостоятельно сменятся, не маленькие, — буркнул ему в макушку Кенсей и надавил на лопатку под тихое шипение. — Сам же вчера вернулся, едва шевеля ногами. Сегодня у тебя выходной.       Хисаги вяло забормотал, что работа не будет ждать его хорошего самочувствия, но рядом с Кенсеем было так тепло и уютно, что на самом деле, чуть ли не до слез, не хотелось покидать их постель. Сюхей вчера и правда провел очень неудачное дежурство, тело всё ещё помнило бой, когда он с отрядом пытался не дать пройти скоплению пустых в населенный квартал. Кенсей долго разорялся по поводу того, что они должны были послать адскую бабочку за подмогой. Но людей не хватало, и в пылу затяжного боя Хисаги некогда было думать об этом (хотя оставалось загадкой, почему весть не послали другие), так как противников хоть и было много, но все они были под силу рядовым бойцам его группы. По возвращении Кенсей долго читал нотации, а после, распустив бойцов, смерил лейтенанта нечитаемым взглядом, и на глубине его глаз плескалось что-то незнакомое, почти болезненное, будто была разворошена старая рана. Капитан был необычно молчалив остаток дня, не поддерживая разговоров. И лишь ночью сгреб Сюхея в привычные объятия, шумно дыша над ухом и что-то ворча про бесстрашных подчинённых, которых заставит драить туалеты.       Хисаги сонно потерся лбом о чужую вспотевшую шею, прикрывая глаза и расслабляясь под мерные движения чужой руки на спине. Ладно, один раз можно подчиниться приказу капитана, и отдохнуть в свой выходной. Кенсей дождался, когда дыхание парня в его руках выровняется, и, мягко поцеловав того в висок, бесшумно выскользнул из нагретой постели, зябко поводя плечами. Что ж, надо идти назначать в патруль тех, кто будет сегодня мёрзнуть. И Кенсей даже знает главных кандидатов: те, чьей обязанностью было вчера послать в отряд адскую бабочку.