***
Такао пришёл в себя на третий день, а на пятый уже мог снова колдовать и вести обычную жизнь. Чонган не переставал его отчитывать за безрассудство, не зная, что в голове дзёнина не откладывается ни одно из его слов. Такао ждал. На седьмой день появилось смутное беспокойство, которое к ночи переросло в настоящую панику. Кадзу сильно задерживался. Такао после магической практики закрылся дома, стал перебирать манускрипты и рукописи только для того, чтобы чем-то занять руки. Не помогало. Мерил шагами комнату, снова колдовал, перепробовал все возможные способы отвлечься и, наконец, уселся за стол и стал наблюдать за огоньком свечи. Огонёк легко подрагивал, рисуя тени на стенах. Где-то зашуршал снег. Тень мелькнула в окне. Скрипнула рама. Такао вскочил на ноги и мгновенно выставил руку в готовом защитном пасе, когда увидел знакомый силуэт. Выдохнул с облегчением, ощутив желание немедленно расплакаться… Когда он в последний раз плакал? В пять лет? Кадзу вышел на свет, пошатнулся и… упал прямо в руки дзёнину. — В порядке. Нога только… — прохрипел он. Такао оттащил его к постели, усадил и дёрнул штанину под чёрным кимоно — в колене зияла колотая рана. Клинок вошёл не глубоко, но задел сосуды. Такао взял себя в руки, использовал свою силу и знания, чтобы помочь, собрал всё необходимое. Перед обработкой раны присел на пол и, подняв голову, спросил: — Клинок был отравлен? Кадзу мотнул головой. — Крови немного потерял… устал. Дзёнин покачал головой и на мгновение замер, понимая, что сейчас ему придётся коснуться руками колена Кадзу. Странно, раньше его никогда это не смущало. Он нервно сглотнул и начал обрабатывать рану, чувствуя, как сердце сжимается каждый раз, когда Кадзу вздыхает от боли — Такао никогда не слышал, чтобы Кадзу стонал, он всякую, даже самую сильную боль переживал молча. После Такао принёс Кадзу своё кимоно — других дома не водилось — грязное выкинул, ещё раз осмотрел рану, снова сел на пол. Кадзу надел только верх предложенной одежды, брюки на больную ногу натягивать не стал, да и решил не пачкать чужое кровью. — Можешь на моей кровати лечь, — сказал Такао, увлеченно присыпая рану обезболивающим порошком, — ну, вот и всё, — подул, убирая излишки, забинтовал и отошёл, чтобы сложить всё на место. Будь Такао даже самым лучшим магом империи Нойрё, ему бы не удалось услышать шаги Кадзу — тот всегда был тише самой тишины — поэтому его руки, так внезапно обнявшие талию, стали настоящим потрясением. Грудь, прижавшаяся к спине, нос, уткнувшийся в серебристые волосы. — Кадзу? — шёпот Такао сорвался на хрип. — Ты ждал меня? Я вернулся к тебе, потрясающий… — последнее слово прозвучало глубоко и завораживающе. Такао аккуратно повернулся в его руках. Тёмные уголки глаз Кадзу прямо смотрели на него, он невольно сглотнул и оступился, врезаясь спиной в шкафчик с лекарствами. Кадзу поставил руки по обе стороны от Такао, приблизился и сказал прямо в губы, опаляя их дыханием. — Не знаю, сходишь ли ты с ума… но я схожу, точно. По тебе. И уже очень давно. Воображение не даёт мне покоя… моё сердце… — Кадзу! — в голосе Такао мелькнула ледяная строгость. Одному небу было известно, как сильно он сам об этом мечтал, но сейчас он боялся, что с Кадзу что-то не так, боялся, что всё это ошибка. Он поднял руку, чтобы мягко оттолкнуть его, но Кадзу поймал её и прижался к ней губами. — Серебристое, — Кадзу продолжал покрывать поцелуями руку дзёнина, чередуя со словами, — невозможное видение… такой необычный, будто сейчас исчезнешь. Подует ветер, и рассыплешься лунной пылью. — Кадзу… — уже неуверенно, но всё ещё настойчиво повторил Такао. — Я не пожалею, — ответил Кадзу, оставляя последний поцелуй на руке, и вдруг потянулся к лицу Такао, взял его в ладони и поцеловал. Нежно, чувственно, глубоко. Сердце Такао пропустило один удар и забилось так, будто собиралось вырваться из груди. Безотчётно он постарался отстраниться, но Кадзу лишь сильнее прижал его к шкафчику — несколько свитков от этого упали с верхних полок. Поцелуй стал глубже, а затем медленно перешёл от губ к шее… Кадзу пропускал серебристые волосы Такао сквозь пальцы, наслаждаясь их мягкостью. Такао был в смятении, он всё ещё не верил в происходящее, поэтому взял Кадзу за плечи и заставил отстраниться. — Подожди, подожди, — прошептал он, едва справляясь со сбившимся дыханием. — Ты ранен… я… Тебе нужно лечь, поговорим завтра. Кадзу вцепился ему в руку, дзёнин улыбнулся. — Я тебя не оставлю, ты в моём доме. Пойдём. Такао не без труда помог раздеться Кадзу, уложил его на свою кровать и вышел в другую комнату. Там принял ванну, сложил разбросанные бумаги и переоделся ко сну. Снова вернулся к Кадзу, чтобы проверить его состояние: температуры не было, даже в полумраке взгляд Кадзу казался ясным и открытым. Дзёнин сел на кровать рядом с ним, ещё раз потрогал лоб, поправил одеяло — от поцелуев губы горели до сих пор, а тянущее чувство внизу живота не отступало. — Как ты себя чувствуешь? — голос снова подвёл Такао, срываясь на шёпот. Кадзу усмехнулся. — Я в порядке, противоречивый. Не болит ничего. Дело сделано. Дзёнин кивнул. — Хорошо… отдыхай, — напоследок убрал тёмную прядь волос Кадзу, упавшую на глаза. Кадзу выдохнул и вдруг снова, как у шкафа, поймал его руку, резко дёрнул и перевернул Такао под себя, сжал в объятьях, не взирая на боль в колене. Ладони мягко прошлись по серебристым волосам. — Сколько мы будем отрицать очевидное, непоследовательный? — Кадзу… — Замолчи! Новый поцелуй, и грани реальности размылись магией, неподвластной ни одному колдуну мира. Сердца, стучащие в унисон, уверенные ласки, скомканные кимоно на полу, оружие, наручи… искорки лунного света в серебристых волосах и на белой коже Такао, пламя страсти в тёмных глазах Кадзу… мир разделённый на двоих и одновременно неделимый. Пальцы скользнули по разгорячённой коже спины, и Такао невольно выгнулся… С губ сорвался первый несмелый стон, когда рука Кадзу прошлась от груди к животу и ниже, замерла там на мгновение, а затем обняла член Такао уверенно, почти властно. Кадзу растягивал ласки, до крайней степени удовольствия, до стонов, до невозможности дышать ровно, до дрожи… — Мы не должны… — Такао схватил его за запястье, крепко. — Почему, правильный? — шепнул Кадзу. — Ты боишься? Такао вспыхнул и не нашёлся с ответом, а когда решил, что сказать, уже не смог. Рука Кадзу начала движение, доставляя ему настолько несравнимое удовольствие, что единственное слово, которое он мог произносить среди стонов, было имя Кадзу… Такао в плену наслаждения даже не успел заметить, как первый палец погрузился в него, только ощутил его уже внутри… затем второй и третий… Пальцы Кадзу нашли какую-то точку, от которой сначала неприятное чувство внезапно обрело грани и смысл, охватывая тело Такао столь продолжительной волной удовольствия, что ему едва хватило сил не закричать… Кадзу ласкал его умело, точно находя самые чувствительные места. — Я хочу это слышать, — Кадзу склонился над ним и припал губами к шее, захватывая кожу, — скажи. Такао встретился с ним взглядом, затуманенным страстью. — Что? — и тут же выгнулся снова. — Скажи мне, — шепнул на ухо Кадзу, продолжая сладкую пытку. — Кадзу… — Скажи! — не попросил, уже потребовал. Кадзу склонился, чуть прикусывая его нижнюю губу, срывая новый стон. — Будь со мной… — выдохнул, прошептал Такао, чувствуя, что если сейчас Кадзу остановится, то он ему этого никогда не простит. И себе. — Возьми меня. Хочу тебя всего. Кадзу перехватил его ногу, пристроился и заменил пальцы на член, одновременно с этим впиваясь в губы страстным поцелуем. Лёгкий толчок, ещё один… глубже… Пальцы Такао вцепились в плечи Кадзу, шея вытянулась, серебристые волосы спутались, разбросанные по подушке… Ещё толчок и тишина… Они замерли в объятиях друг друга, привыкая друг к другу… Такао открыл глаза, свёл брови на переносице и обнял ладонями лицо Кадзу, подтянул к себе, увлекая в поцелуй. Начало движения… лёгкий дискомфорт… головка члена касается точки удовольствия… вспышка, волна страсти… вскрик и стоны от каждого движения… Тени на стенах, сплетённые тела, ночь наполненная их вздохами, общий ритм, забивающиеся сердца, дыхание сплетённое с дыханием… нити луны, запутавшиеся в покрывале… — Кадзу… — Такао… Шёпот, смешанный со стонами, вскрик и… Кадзу отстранился, привстал и, взяв Такао за бёдра, чуть приподнял его, устраиваясь удобнее. Движения стали активнее, глубже… стоны стали громче. Такао едва ли понимал насколько громко он выражает свои чувства… Кадзу подложил одну ладонь ему под спину, другой снова взял его член, продолжая двигаться… Такао сходил с ума… Такао шептал его имя, словно в бреду, цепляясь за подушки, сминая в пальцах простыни… — Кадзу… — это был не стон, это был вскрик. Волна, прокатившаяся по телу, смела все грани разумного. Крепкие объятья, смятая постель, горячее тяжёлое дыхание… Окровавленные бинты на колене Кадзу и ладонях Такао испачкали всё вокруг. Они не замечали этого, прижимаясь друг к другу всем телом, ощущая дрожь другого как свою, сердцебиение другого как своё…***
Утром проснулись одновременно. Спали так и не размокнув объятий. Такао было отчего-то стыдно смотреть Кадзу в глаза, Кадзу разглядывал его профиль и не шевелился. — Ничего не скажешь, таинственный? Такао сглотнул. Не сон... это был не сон... — То, что вчера было… — хрипло начал он. — Было абсолютно прекрасно, — перебил Кадзу. — Я не об этом. Готовиться надо, нас императрица ждёт. — Императрица? — Такао только сейчас вспомнил о рождении нового благословенного Ириса. — А, да, всё готово. Сино-Одори охотиться ушла. Выезжаем сразу, как вернётся. Кадзу внимательно выслушал его, ухмыльнулся и, поскольку Такао так и не повернулся к нему, приподнялся на локтях и навис сверху, почти касаясь губами губ. — Значит, у нас ещё есть время, невероятный? — в его глазах сверкнули лукавые огоньки. Такао прикрыл глаза, изо всех сил стараясь не краснеть, взял его за плечи и уложил рядом. — Ляг, ногу тревожить нельзя... — серебристые волосы упали Кадзу на лицо, мягкой волной коснулись щеки. Кадзу улыбнулся, и Такао, ещё мгновение назад от смущения желавший покинуть его, внезапно наклонился и поцеловал сам. Почти невесомо, трепетно, вкладывая в поцелуй все слова, которые давались ему с трудом, вкладывая всё, что для него значил этот человек. Его Кадзу.