Здравствуй, мистер Незнакомец с длинной бородой

Рëв мотора. Бешеный адреналин в крови. Старт! Он летел, как от погони. Нечто двигало им, но он не мог понять, что. Наверное, драйв, а может, судьба.... Не ясно. В его жизни нихуя не ясно! Повсюду тучи. Только в сознании их нет, ведь там — его чëртого владение тумана, причëм непросто дымки, а гущи белой пелены, захватившей взор и здравый смысл трезвого рассудка. Хотя... Зачем врать? Джон всегда был пьян. С детства. Алкоголь менялся: с любви на ненависть, с бутылки на чувства, с печали на злость, с определëнного человека на одиночество. И Долмаяну всегда было мало, поглащая больше и больше, не сравнивая порции и не останавливаясь ни на миг. Как и сейчас с жестокой скоростью, превратившейся в секундное вещество для кайфа без названия. Сегодня он порвал с девушкой. И даже не хочет вспоминать имя. Ведь, давайте начистоту, это Стелла порвала с ним. Для чего? Чтобы снова получить дозу боли, отдающей в лëгких никотином эмоциональных сигарет? Нет, Джон покончит со своими зависимостями раз и навсегда, и останется только зависимость от смерти. В прошлом он зависел от доброго взгляда отца, несмотря на то, что получал его редко. А в будущем какая жуть опять взбредëт в голову парня? Хрен разберëшь. Его мысли нескладны и уже не будут сложены воедино. Мотоцикл летел и летел, обогнув заправку и загородное поле. Незнакомые места врезались в чувства новыми запахами и красками, но быстро смывались с самодельного холста размышлений. Джону пофиг. Джону насрать. — Хей, тормози, бл**ь! Резкий крик влепился пощëчиной по трансу Долмаяна, и тот сумел резко вывернуться. Зависимость от скорости... Да что он вновь себе придумал?! Решил сгубить ещë кого-то? Движение пошло дальше, транспорт задрожал, и сам водитель понëсся в неясную сторону. На полупустынной дороге дрейфить легче — и одновременно опасней. Молниеносный скачок вправо, сильный толчок тормозов... Дальше кружение... И везение. Вернее, чудо. Джон встал на середине пути, ощутив как кровь прильнула к голове, пульс участился, а дыхание скомкалось в кучу попыток успокоиться. Время обернулось бешеными секундами страха и шока, как испуг беспомощного котëнка, моментальная фотография ситуации разнеслась по венам горе-мотоциклиста. Внезапное озарение— был и другой человек! Это реальность, а не тревожное опасение! И это свершилось! Переведя дух в два глубоких вздоха, Долмаян сел за руль и медленно поехал обратно, боясь представить исход событий. Чëрт... Разве можно было забыть про тот хренов поворот?! Про правила?! Но это не успокаивало. А то, что Джон вообще не мог найти следов чьего-либо пребывания, вводило в ужас. А ведь при аварии, виновник — он... Он должен был пропустить... Но если бы была авария, он бы заметил, правда?... — Вот это я мудак... — Успокойся, парень. Все мы, отчасти, мудаки. Долмаян обернулся. На дороге стоял, видимо, тот самый человек. Красный шлем с чëрной молнией закрывал всë лицо, кроме длинной бороды, сплетëнной в косичку, кожаные коричневые перчатки сжимали руль тëмно-синего мотоцикла марки "Yamaha", а на ногах — высокие агатовые сапоги, прикрывающие край узких мрачных штанов. Присвистнув, Джон подъехал к собеседнику, заметно успокоившись. — Ну, здравствуй, мистер Незнакомец с длинной бородой. — Фыркнув, ещë недавний виновник возможной аварии протянул руку и нагло сцепил продолговатые пальцы и внезапно одëрнул, выпятив глаза в изумлении. Нечто его обожгло, как яростное пламя, как страстный огонь, сжатый в одну яркую искру предостережения, в мгновение расщеплëнную в целый залп игривых искорок. Но, несмотря на ожог, казалось, это предупреждение являлось добрым предзнаменованием. Человек напротив не обратил внимания, а только снял шлем. — Скажи спасибо, что я успел не выехать из-за поворота, а то ты такой невнимательный, что даже во второй раз меня не заметил. Светло-карие глаза сверкнули на лунном сиянии шуточным бликом, розоватые губы расплылись в доброй гримасе, зубы сомкнулись в завершении секундного портрета, и, едва взглянув на непримечательного человека, разум Долмаяна вспорхнул и улетел прочь, приказав сердцу стучать бешенее и отчаянее. По телу прошлась дрожь, пальцы дернулись, в груди затеснился жестокий жар. Что это? Чувство?... У Джона всегда была одна нередкая, но неприятная беда — он боялся привязанности. Даже однодневной и несерьёзной. И сегодня фобия взяла правление в свои узды. — А сам не мог ни посигналить, ни оглядеться, не? Откуда я знаю, может, ты выехал позже и должен был пропустить? Незнакомец фыркнул. Сначала просто фыркнул. Потом захихикал, снисходительно улыбнувшись, пока наконец не прыснул от смеха. А Джон краснел и краснел, отчего смех становился заливестее и громче. Успокоившись, мотоциклист вытер слëзы и прошептал сиплым голосом: — Шаварш Одаджян, очень приятно, мистер Незнакомец со страхом чувств. Разинув рот, Долмаян попытался что-то сказать, но слова испарились. " Откуда?... " Спрашивали его шокированные глаза, часто-часто заморгавшие от внутреннего, да и внешнего ужаса. — Милая у тебя мордашка, кстати. — Шаварш подмигнул. — Зови меня Шаво. Поехали... куда-нибудь? — Чего? Чужой байк рыкнул, и парень не успел договорить. Ему пришлось поехать за новым знакомым, так как иного выхода нет. Либо разбиться в неизвестности, либо попытать судьбу вновь. И узнать ответ на вопрос: почему Шаво подъехал к нему с противоположной стороны и смотрит голодным хитрым взглядом хищника? — Приехали. — Это и есть твоë "куда-нибудь"? На обочине стоял поддержанный хостел, включающий в себя подобие бара и гостиницы. На клоповник не походило, но в качестве культурного заведения оставляло немало сомнений, но Шаварш лишь кивнул, поводя рыжей бородой. Припарковав байк, проводник спокойно, не оборачиваясь, зашëл внутрь. Ведомый сделал тоже самое, не в силах противостоять. — Скажи... Где мы? — Детское беспокойство зародилось в печально заметавшемся Джоне. Инстинкт требовал бежать, любопытство (конечно, только оно, и ничего больше) умоляли продолжить путь здесь. — А что, страшно? — Ни капли тревоги в прищуренных глазах напротив. Одаджян сел за стол, и Долмаян за ним, будто хватаясь за тонкую нить, оказавшуюся верëвкой, хоть и представленную лезвием ржавого ножа. Поиск выбора? Выход? Уже неважно. Главный герой одурманен собственными руками, а внезапный попутчик (а может, и невнезапный) купил бутылку водки, вдобавок. Или вина... Или ничего не покупал? Чëрт с ними, напитками! Джон забыл, да и незачем запоминать мелочи странных вечеров. Основное действие началось. — Слушай... Ты не представился. — Шаво не спешил. Он подбирался аккуратно, осторожно пытаясь узнать приятеля с головы до пят. Конечно, приятеля. Они знакомы, просто в будущем. — Джон... Джон Долмаян. — Запнулся. Сделал мерзкую паузу, и теперь куски проглоченных слов скользили на языке, создав неприятное послевкусие. Отвратительное ощущение никчëмности ходило совсем рядом с щекочущим ощущением слабости, и оба отхода души перетекали в беспомощность. По сравнению с абсолютно гармоничным Одаджяном мысли Джона выглядели сумбурно и очень смешно. — Не переживай. Я не враг. — Одаджян быстро облизнулся, врезавшись своим взглядом во взгляд напарника. Авария случилась — но не на дороге. А может, и там... Случайный стакан с жидкостью мигом опрокинулся в Джона, отпустив из содержимого единственную каплю, медленно пробежавшую по шее. Долмаян даже и не заметил, как собеседник выпухлил губы, как между ними двумя промелькнула похоть. — Красивое имя... Но не хочу тратить время на однотипные слова. Пойдëм отсюда... Я снял номер. — Я не пойду на секс! Его недавно сукожившийся мышонок растянулся во весь рост и крикнул мощным басом так, что услышали на соседних столиках. Но людям похрен на чужие драмы, если они похожи одна на другую. — Глупыш, — длинные пальцы нежно огладили плечо буйного парня. — Я предлагаю поговорить, больше ничего. — Я... Хорошо. Краткий старт. Короткое напряжение. Второй этаж и тесный номер. На это ушло три минуты, и Джон засекал их в голове. — Что ж тебя тревожит, Джонни, хм? Они сидели на углу скрипучей кровати. Вокруг бесшумно, безлюдно, и от тихого коридора с приглушëнным светом их отделяла дверь. Кроме неë ещë отделяли нежелание и лень вставать, но это относится к другой истории. Утренней. — В моей жизни пиздец. — Долмаян поджал ноги. Слишком интимно, слишком лично... Послышался смешок. — Не поверишь, я понял. Послушай, незнакомцу легче рассказать, чем кому-либо. Представь, что я подушка для нытья. — Лицо Одаджяна мягко блестело в тени лампы, губы вяло шевелились, а руки ненавязчиво сжали колено своего гостя. Он незаметно придвинулся ближе, и, не дожидаясь реакции, положил подбородок на плечо. — Ладно, как хочешь! Не знаю, зачем тебе я нужен, но расскажу. Из-за своей выгоды, услышал? — Джонни грозно уставился на "психолога", грустно свесив ноги. Потихоньку тело расслаблялось, и буквы соединялись в целостные предложения. — Я хотел убежать от себя, от своих зависимостей. Не разрушение, не вещества, а тупые чувства. Побежали слëзы. Рассказик лëг на кровать, раскинув руки, и позволил прилечь рядом другому, не взирая на колючую косичку бородача. — Меня никто никогда не любил. Сначала по воле судьбы. После по моему приказанию, ведь я ненавижу долги. Любое отношение — плохое, хорошее, похрен— нужно добиться, заслужить. Отдать что-то взамен. А у меня ничего и нет взамен... Минута молчания, посвящëнная пустоте. К сожалению, Шаво еë тоже почувствовал. — У меня была девушка. Блондинка. Да на волосы, впринципе, насрать. Ты, тем более, лысый, тебе уж точно. — Послышалось хмыканье снизу. — Вобщем, она меня бросила, потому, что мои чувства креплются на стене отторжения. Страшно, но я привык. Привык отпускать, пусть и не хочу. Привык не держать, привык отталкивать. Я умею жить по этим правилам, больше по ничьим. Вздох. Вероятно, конец повести, но Одаджян немного потерпел для приличия. — Слушай... Ты так хорошо умеешь жить по правилам? — Шаварш усмехнулся. — А если взять одно правило, а другие уничтожить? — Смело, но что ты несëшь? — Откровенно гипнотизируя чëрные ногти, видно, рокера, Долмаян отозвался словно из-под тумана. — Прибереги одно правило для сегодняшней ночи. Забыть к хуям все правила и мчаться в путь! Шаво спрыгнул с постели, кои пружины пронзительно завизжали, и потянул за собой несчастного. Они вернулись к мотоциклам. Бесцельно. Или со скрытой целью, кто-то вообще еë ищет в этих краях? — Погнали, чувак! — Без шлема, без экипировки, Одаджян оседлал свою машину и ринулся в путь. Куда? Неизвестно, но Джон в надежде помчался за ним. Ветер бил по лицу, сходя с ума. Жгучая несильная прохлада глубокой ночи впивалась в лëгкие, свежий воздух уплотнялся, пытался удержать гонщиков, летевших за судьбоносной переменой. Луна твëрдо держалась на небе, злясь на потревоживших еë мелкий мирок людишек. Последний резкий поворот и... стоп. Шаварш окончил маршрут. Оглядевшись, Джон узнал загородное поле, которое в спешке проехал вечером. В уточнениях пропала всякая необходимость— они здесь для поимки свободы в железную сеть стальной души, ставшей клеткой. — Шаво... Ты бывал тут, да? Сначала проскрежетала тишина, поиграв со сверчками, а следующим уже выступило шипение второго водителя. Шаварш сел на мягкую траву на самой середине, облокотился об моцик и жестом позвал друга. Стоящий парень нервно кивнул и склонился вниз, предварительно ощупав травинки. Зачем? Да ни за чем. Обычная паранойя. — И надо пялиться на звëзды? Прости, я их не вижу. — Неместный вскоре задëргался, но Шаво показал ему вдаль, на... деревья. — Погляди на них издалека. Сосредоточься. Взгляни, как они шатаются, заметь их тени, очертания, их благодушие, их качание... Всë размеренно. Обыкновенно. И чудесно. Просто присмотрись, создай себе самому мнимую фантазию. — Но их красу ты заметишь только в особый момент... — Джонни закончил словесное волшебство вместо спасителя. Спасителя? Да, Шаварш стал его спасителем. Он показал ему нечто простое, одновременно глубокое, глупое и мудрое... Но сейчас спасëнного не интересовало ничего, кроме таких близких и далëких губ. Плевать, что Шаво удивится, что эти долговязые пальцы больно сожмут бëдра, пофиг на горящий стыд. Он здесь, он сейчас, и что будет завтра — не его вина. И Джон продолжит этот поцелуй. Углубит его, всунет язык, оближет шею партнëра, облапает и дерзко прижмëтся к откровенным областям тела, проскользнув рукой под футболку и отдëрнув резинку штанов. А Одаджян не будет против, даже когда услышит одинокую мимо проезжающую машину по дороге. Даже когда поймëт, что остался на всю ночь посреди поля, презервативы забыты, а Джон ему незнаком. Уже плевать.