***
Казалось бы, что может быть не так в обычном утре? Солнце только-только встало, одаривая своими лучами и без того светлую кухню подростка. Птичий гул выстраивался в приятную для ушей мелодию, а ветерок за окном заставлял ещё не опавшие листья легонько шуршать. Всё это в совокупности давало успокаивающую ауру, и Сынмин был этому рад. Однако всё же кое-что разочаровывало в этом начале дня. И он никого не винит, кроме себя, конечно, а если точнее, то свою забывчивость. Вот уже не совсем продолжительный период времени он разглядывает свой совершенно пустой холодильник. Вспоминается поговорка «мышь повесилась». В этом же случае одним суицидальным мышонком не обошлось бы. Делать нечего, ибо единственный выход в этой ситуации — поднять свои ягодицы и направиться в магазин. И Сынмин с обречённым вздохом всё же выдвинулся для начала в комнату, где сменил мягкую и самую удобную, по его нескромному мнению, пижаму, а затем уже и уложил непослушные волосы. Выйдя из дома, первое, что его встретило — дуновение тёплого ветра, которое немного распушило причёску. На самом деле погода была просто великолепной, как и пейзаж вокруг. Ким любил осень. За необычайно разноцветные деревья, за пожелтевшую траву и приятные дождливые деньки. А ещё он любил это время за возможность всё это фотографировать, а затем рассматривать снимки дома, за чашечкой ромашкового чая. Внезапно Сынмин уловил в воздухе аромат сладких шоколадных булочек. На лице расцвела усмешка от пришедших воспоминаний. Таким же солнечным утром они с Хёнджином направлялись на школьные занятия, но старший вспомнил о забытом завтраке, который так старательно готовила его мама. Было принято решение сходить в ближайший магазинчик за перекусом. Шло всё гладко, пока взгляд Хвана не уловил пекарню, где не понаслышке готовили наивкуснейшие булочные изделия. Долго ребята спорили о походе в неё, но Ким сдался, дал выбор старшему. В итоге им пришлось отстоять в очереди и только потом купить заветные шоколатины. Покинув уютное помещение, парни направились обратно в школу, но удача была явно не на их стороне. Видимо, было суждено попасть им под дождь, а затем отхватить наказание от учителя. Оставаться дежурным и убирать весь класс после ухода всего живого с учебного заведения — явно не самое перспективное дело в жизни. Именно поэтому младший слёзно умолял учителя смиловаться, однако лицо мужчины оставалось каменным, а строгое «нет» убило все надежды юного дипломата. В тот момент он был готов убить Хван-черт-бы-его-побрал-Хёнджина, но, к счастью, наказание они делили вместе, а значит, и лишать жизни друга смысла не было. Уроки шли мучительно долго, но время «долгожданного» дежурства наступило быстро. Сынмин, как ответственный и законопослушный ученик, приступил к работе сразу же, параллельно с этим заставляя старшего брать с него пример. На удивление, он действительно взялся за работу. Спустя несчастных полчаса класс был полностью убран, а глядя в пол, кажется, можно было увидеть своё отражение. И с победным вздохом Ким уже собрался идти домой, как рука Хвана одним движением притянула его к себе. И хотел Сынмин уже возмутиться такой наглости, как увидел в руке старшего булочку, которая, по всей видимости, предназначалась для него. — И что это такое, хён? — выдохнул младший, смотря на друга из-под опущенных век. Его голос звучал вполне себе спокойно, не выдавая небольшого внутреннего волнения. — Как это «что», Минни? Это самая вкусная слойка из всех, что ты пробовал. И поверь, я знаю, о чём говорю, — Хёнджин гордо усмехнулся с высоко поднятым подбородком. Тёплые руки коснулись рук младшего, вкладывая заветную сладость. И Киму хочется засмеяться от такого слегка нахального Хвана, но удерживает на лице непоколебимость. — Вот так смело утверждаешь это? С чего такая уверенность, Хван? — Относись ко мне вежливо, Сынмин-а. — Так уж и быть, Джинни–хён, — и тут он сдаётся, позволяя ухмылке одарить его лицо. Глаза невольно закатываются, а сам парень всё-таки вкушает десерт, смотря в глаза своего старшего. Разница у них всего ничего, а просит относиться с уважением. Но Ким знает, что друг лишь шутит и вовсе не обращает на эту разницу внимания. — Но разве ты не хотел эту булочку? Я же видел, как девочки стащили у тебя вторую. — Надо признаться, я, правда, уже собирался её съесть, но увидел твоё голодное личико. Оно так жалобно говорило мне: «Хван Хёнджин, покорми меня, прошу», а я и устоять не смог, сразу побежал отдать её тебе. Вот так бескорыстно для моего крошки Минни, — кажется, сердце Сынмина пропустило удар, а мягкие щёчки медленно окрасились в розовый. Он совсем слабо толкнул Хёнджина в плечо, пропуская смешок от его заходившегося в трагедии лица. Смотреть на эту умиляющую картину можно было до бесконечности долго. Вроде бы совсем разные ребята, полные противоположности, но так дополняют друг друга. И они сами это понимают, ибо по другому бешеную тягу объяснить было невозможно. — Ты был прав, Хёнджин, булочка и правда вкусная. Шоколадный мусс и слоёное тесто, такое классное сочетание, ты и представить себе не можешь, — Ким с лисьей хитротой смотрел прямо в глаза старшему. Такие глубокие, а по цвету, словно молочный шоколад. И ему они нравились, как и всё в Хване. Его малиновые пухлые губы, которые хотелось накрыть своими и целовать до беспамятства, острые черты лица, какие хотелось запечатлеть на тысячи снимков, а что уже говорить о подтянутом теле! Увы, но это было не самое главное. Характер парня, пожалуй, одна из самых любимых частей в Хёнджине. Дурашливый, но в то же время серьёзный, чуткий и заботливый, а также слишком уверенный и бойкий. О нём можно было говорить до бесконечности. Настолько сильно он нравился Сынмину. — И вот снова твои подколы. Правильно говорят: «Не делай добра — не получишь зла». А ещё я так и не услышал благодарности, Ким Сынмин! — сегодня ещё раз Ким убедился, какой же Хван любитель драмы. Глаза старшего обидчиво закатились, а сам он громко цокнул языком, и на это младший не мог не улыбнуться. Внезапно слух Хёнджина уловил хруст слоёного теста, переводя взгляд на Сынмина, в чьих руках были половинки булочки. На пальцах было совсем немного крема и крошек, но это не помешало протянуть кусочек другу. Хван приподнял бровь и недоумевающе посмотрел на приятеля. — Не смотри на меня так, просто бери и ешь. Для меня одного её многовато, а с любимым хёном поделиться не жалко, — в глазах Хёнджина как будто засияли радостные искорки, и хотел он было что-то сказать, как Ким его перебил. — И да, спасибо, Джинни. Хван почувствовал, как в его животе проснулись бабочки, а пульс заметно участился. Он издал совершенно невнятный звук, одной рукой притягивая и обнимая Сынмина за талию, а другой взъерошивая его волосы. Они оба наслаждались присутствием друг друга, и не нужны им никакие слова. Хёнджин нежно прижимал Кима к себе и согревал своей любовью. И не понимал он совсем своих чувств, но точно знал, что младший больше, чем просто друг. Он всегда был нежен со старшим, хоть и казался иногда вредным, но это было выражением его заботы. А Хван это очень ценил, мысленно и материально, благодаря Сынмину. И всё же пришлось отлипнуть друг от друга. Его губы растянулись в благодарной ухмылке, после чего он смог отведать булочку. Параллельно с этим ребята болтали и заболтались настолько сильно, что совсем забыли о времени. Поздновато было, поэтому Хёнджин, как самый смелый, что было не совсем так, и добродушный человек, решился проводить своего друга. Сынмин совсем не против был. Вместе веселее, ведь так? Ребята закрыли уже убранный класс на ключ, который отнесли в учительскую, после чего, наконец-то вышли на улицу. Дождь оставил на дорогах лужицы, а для парней это был повод лишний раз подурачиться. Хван с задорным смехом перепрыгивал через лужи, всячески стараясь привлечь внимание Кима. А тот лишь закатывал глаза, говоря, какой же его друг ребёнок, но всё же с нежностью улыбался, глядя на это. Однако вскоре и засмеялся, когда Хёнджин оступился и его белоснежные кеды окунулись в грязную воду. Сынмин заливисто хихикал, немного задыхаясь и подбегая к старшему, который в душе радовался его смеху. Таким темпом они и дошли до дома младшего, где и расстались, но обещали встретиться в завтрашнем дне. И таких моментов, греющих душу своим существованием, было немало. Всё же это утро стало намного лучше. Ким с теплом посмотрел на уже давно знакомую пекарню, смело заходя в неё. Аромат в ней стоял божественный. Запах свежеиспечённых булочек просто идеально гармонировал с только-только приготовленным кофе. Сынмин мило обнажил зубки и поприветствовал кондитера, попутно выискивая глазами на прилавке знакомое изделие с шоколадом. Найдя его, он поспешил озвучить свой выбор, дабы не задерживать очередь. — Одну булочку с шоколадом, пожалуйста. — И всё ничего, если бы он не услышал точь-в-точь такое же предложение. Ким удивлённо взглянул на человека рядом, затаив дыхание, и сердце его пропустило удар, а затем начало стучать настолько быстро, что бешеный ритм был слышен в ушах. Знакомые длинные пряди, только уже блондинистые, шоколадная радужка лисьих глаз, под одним из которых покоилась небольшая родинка, алые, пухлые и такие желанные губы. Это всё было воплощением лишь одного парня. Это был его Хёнджин. Тот самый, которого он ждал столько времени. И старший узнал его, так как с губ шёпотом сорвалось знакомое «Минни». Рука Хвана резво и сильно сжала ладонь младшего, после чего он потянул его за собой на улицу, подальше от любопытных глаз. Но стоило им выйти за пределы здания, как холодный ветер окружил тела ребят. Ким мигом оказался в самых крепких и тёплых объятьях в его жизни. Казалось, что он даже оторвался от земли, но благополучно на ней стоял. Немного отойдя от шока, Сынмин в ответ обнял Хёнджина, поместив руки ему на шею, а своим носиком уткнулся в изгиб шеи, вдыхая родной парфюм. Их сердца бились в унисон, отстукивая ритм только друг для друга. Этот момент они ждали оба одинаково сильно и сейчас, наконец, могли насладиться друг другом. Было хорошо, было уютно, как и всегда. Хван с тяжестью в движениях разорвал объятия, но тут же положил ладони на щёчки друга, которые, к слову, приобрели пунцовый оттенок. Его завороженный взгляд осматривал каждый сантиметр, нет, миллиметр такого любимого личика. А Сынмин еле дышал, вглядываясь в старшего, будто тот был миражом. Но нет, это была реальность, которую Ким так отчаянно ждал. Из собственных мыслей его вытянул восторженный, с небольшой отдышкой голос. — Ким Сынмин… Минни… — руки Хёнджина подрагивали из-за волнения, но вскоре дрожь ушла. На лице появилась такая широкая и светлая улыбка, что казалось, будто такое прекрасное лицо старшего в один момент треснет. Ким лишь робко улыбнулся ему ответ, кладя свои ладони на его запястья. — Всё такой же миленький как щеночек. Совсем не поменялся. — Мы не виделись почти год, а ты продолжаешь нести всякую ерунду. И кто из нас не поменялся, Джинни? — Такой зануда, крошка Минни. Я безумно скучал, — и он снова притянул младшего к себе, кажется, обнимая ещё крепче, чем до этого. А Сынмин только и рад этому, ухмыляясь от действий Хвана, и лишь старался подавить смешки. — Я тоже скучал. И на самом деле не ожидал, что ты перекрасишься в блонд. А как же: «Я никогда не буду краситься, мои нежные волосы пострадают»? — Ким протянул пальцы к волосам Хёнджина, пробуя их на ощупь. Мягкие, как и до расставания. — Удивительно, состояние идеальное. Ты волшебник? — К сожалению, нет. Но для тебя могу быть кем угодно, сладкий, — и подмигнул, сжав губы «уточкой». Чёртов Хван. Сынмин закатил глаза и цокнул, хотя внутри уже неловко смеялся с выходки старшего. — Джинни, тебе никогда не стоит флиртовать, получается ужасно, — Ким собирается победно ликовать, когда видит задумчивое лицо старшего. — Но тебе же понравилось, — забудьте, победные ликования закончились здесь и сейчас, пока Ким подавился воздухом. Старший серьёзно волшебник, без единой шуточки. — Что? — О Господи, Сынмин-а, видел бы ты своё лицо! — смех Хвана начинает пробираться в разум младшего, а сам парень сгибается пополам, оставив попытки прекратить смех. — Эй! Крошка, прекрати, щекотно же! — Хёнджин задыхается, пока Ким щипает его за бока, заставляя извиваться ужом, и совсем не собирается останавливаться, пока не даст старшему по заслугам. — Я всё понял, понял! Прости, Минни! — Так-то лучше, — Сынмин ухмыляется и смотрит на покрасневшего Хёнджина, который так старательно пытался отдышаться. — И вообще, я в тебе разочарован. Приехал и даже не написал. Нагло, очень нагло, Хван. — А? Это был сюрприз для моего любимого щеночка. Я собирался зайти за булочками и направиться к тебе, но, как вижу, ты решил выйти мне навстречу. Не знал, что крошка Минни экстрасенс, — старший скептически потёр подбородок и, наконец, выпрямившись, подошёл к младшему. — Да, ещё одна из моих скрытых способностей. Хочешь узнать, какие ещё есть? — и только собирается Хёнджин ответить, как Ким его перебивает, из-за чего брови съезжаются к переносице, а изо рта вылетает звук, похожий на фырканье. — Это риторический вопрос, Хёнджин, конечно, ты хочешь об этом знать. Ну так вот, вторая моя способность — забывать купить продукты домой, — взгляд Хвана выражал, скорее всего, весь спектр существующих эмоций, а в глазах можно было чётко разглядеть «Сынмин, ты дурак?». — Как можно забыть купить еду? Или ты питаешься святым духом? То-то ты исхудал совсем. Так и знал, что нельзя тебя тут одного оставлять. — Ты слишком преувеличиваешь. — Это я ещё преуменьшаю! Посмотри, какой худенький, ножки тонкие, ручки как макаронины, — драматично выдохнул Хёнджин, трогая точно не макаронные руки младшего. — Как ты ещё спокойно передвигаешься, Сынмин-а? Решено, мы сейчас же идём в магазин. Или стоит сначала накормить тебя? Да, перекусим, а потом за продуктами. — Джинни, не стоит. Я же и сам могу дойти, — до безумия неловко пробубнил Ким, а кончики его ушей от стыда окрасились в цвет спелой клубники, как и щёки. — Я вижу, как ты можешь, Минни. Поэтому не смей спорить. А у Сынмина и в планах начинать спор не было, но повыкрутасничать же надо. Он пожал плечами, а старший протянул ему свою руку, которую тот охотно взял, переплетая пальцы. И они пошли, параллельно ведя диалог о годовом путешествии Хвана. По его словам, без Кима в этой хвалёной Америке делать было нечего. Да, он завёл несколько друзей, но ни один не заменит младшего, и это льстило. Из хорошего там был только зал для танцев, который Сынмин мог наблюдать на фотографиях, присланных в сообщениях от Хёнджина. Так же он рассказывал много забавных историй, от которых действительно было смешно. Смех у Кима, если быть откровенным, необычный и звонкий, но Хвану он безумно нравился. Этакая изюминка, прекрасно соответствующая на фоне всего парня. За этот год Хёнджин полностью осознал свои чувства от и до. Он любил Ким Сынмина сильно и преданно. Даже если это невзаимно, он знает, будет больно, но больнее перестать любить этот лучик света. Его рука крепче сжимает ладонь младшего, а уголки губ поднимаются ещё выше, обнажая белоснежные зубы. А Ким с восторгом слушает очередную историю старшего. Хван до безумия ценит вот такие совершенно простые моменты. И всё же он, без сомнения, скучал. Скучал по ворчливости друга, по его лучезарной улыбке, по мягким и нежным ладошкам, милым щёчкам. О Господи, несите ведро, Хван Хёнджин течёт по Сынмину, как влюблённая школьница из фанфика в капитана футбольной команды. Глупости. Он течёт ещё сильнее. Но превращение в Ниагарский водопад откладывается на потом, ведь на горизонте появляется кафе с милой вывеской. Хёнджин, точно джентльмен, открывает дверь перед младшим, пропуская в тёплое помещение первым, и только затем заходит сам. Заполненность в заведении была довольна высока, но возле панорамного окна местечко всё же нашлось. Официантка любезно предоставила ребятам меню, ожидая заказ. Сначала Ким слишком смущался, но чёткое «Минни, я плачу» всё же уменьшило уровень неловкости в воздухе. Пока заинтересованный и внимательный взгляд изучал меню, Хван с умилением рассматривал сосредоточенное личико. Нахмуренные брови, слегка надутые губки, подрагивающие ресницы — всё это выглядело до безумия очаровательно. Немного спустя Сынмин определился с выбором, протягивая меню старшему, но тот лишь покачал головой, отдавая официантке. — Апельсиновый сок и яблочный пирог, пожалуйста. — Американо и шоколадный круассан. Девушка повторила заказ и, убедившись в правильности записи на листке, убежала на кухню. Теперь они могли насладиться друг другом и видом за окном, конечно же. Нарушать тишину пока никто не спешил, а оно и не нужно было. Оба уставились на завораживающую желтизну деревьев. Хотелось вернуться в детство, когда ребята собирали кучу таких листьев, а затем прыгали в неё, за что могли получить от родителей. Славные были времена, но сейчас не хуже. Да и кто мешал им подурачиться в более зрелом возрасте? Всё же взор старшего переместился на младшего, который пальцами отстукивал ритм какой-либо песенки. Вот бы сфотографировать его красивого такого, с блестящими глазками и пунцовыми щёчками. Жалко только фотоаппарата не было, зато у младшего был. Старенький, доставшийся от его отца полароид, сколько же снимков он на него сделал. — Сынмин-а, — первым решил разрушить хрупкую тишину Хёнджин. — А где твой полароид? Мы могли бы зайти за ним. — Могли бы, но на моё семнадцатилетие он сделал свою последнюю фотографию. Папа пробовал относить его к мастеру в ремонт, но там сказали, что таким барахлом не занимаются. Теперь вот стоит дома, как раритет на полочке. — Жалко, конечно. Такой классный был. — Ага, и не говори, — мягко усмехнулся Сынмин, прикрывая рот, дабы скрыть зевок. И тишина, неловкая такая. А Хёнджин вспомнил, ведь правда, полароид перестал работать на прошлые именины Кима, сам же это заметил и поделился с остальными. Точно, вспомнилось, что у младшего завтра День рождения. Нет, Хван совсем не забыл, просто мысли об этом перешли на второй план с появлением Сынмина. Обычно он обожал собирать большую компанию на праздник, проводя этот знаменательный день шумно и на широкую ногу, пока родители наблюдали за радостными детишками. Интересно, а кого в этом году позовёт? Если честно, Хёнджину наплевать, он просто мечтает присутствовать и в этом году, пусть это и звучит эгоистично. Хочется всё-таки подарить младшему в этот день всю любовь этого мира. — Минни, какие планы на завтрашний день? — А что? Решил пригласить меня на свидание, Джинни? — Сынмин с напыщенной важностью смотрел прямо в глаза старшему, а тот лишь игриво ухмыльнулся. — Ну, если крошка Минни не против, то почему бы и нет? — принёсшая заказ официантка явно удивилась таким «шуточкам» Хвана, отводя растерянный взгляд, и пробурчала неловкое «Ваш заказ, приятного аппетита», скрываясь в глубине зала. Кажется, а может и нет, Ким смутился не меньше, лишь пряча своё смущение в стакане с апельсиновым соком. — Всё шуточки свои шутишь, я даже не удивлён уже. Если быть серьёзным, то планов на завтра никаких нет. Совсем. Я теперь кто-то по типу клишированного подростка-одиночки. На моё приглашение отреагировали по-разному. Кто-то проигнорировал, а кто-то вежливо соскочил, даже родители не придут в этом году, работают, — горько усмехнулся Сынмин, небольшой ложечкой отламывая кусочек пирога и сразу же его съедая. А Хёнджину не до смеха теперь. Такое положение младшего действительно удивляло, видеть его одного тоже. После таких откровенностей он просто обязан сводить его на свидание, ну или устроить самый незабываемый день, а лучше два в одном. Хван, погрузившись в свои мысли, поспешил съесть круассан, из-за чего его уголки слегка запачкались. Младший это заметил, свернув салфетку и приблизившись с ней в руке, он решительно убирал остатки хлебобулочного изделия. Однако вся его решительность испарилась, стоило лишь встретиться взглядом со старшим. Его как будто током прошибло, поэтому он поспешил сесть обратно на место, пока Хёнджин спрятал тихий смешок в кулаке. Лишь взгляд его был сфокусирован на Киме и его никчёмных попытках съесть пирог без смущения. Хван про себя отметил, что, во-первых, Сынмин безумно смущается старшего, а это, знаете ли, даёт небольшие надежды. И, во-вторых, нужно начинать действовать. Но всё это меркнет на фоне с более существенной проблемой, признаться-то можно всегда, а День рождения, как говорится, бывает только раз в году. А это значит, отметить его следует так, чтобы эмоций хватило до следующих именин. Ну а Хёнджин это устроит, сделает всё, дабы Сынмин был счастлив, ведь заслуживает этого. Он заслуживает всего на этом свете, если честно. Многим знакомо, когда хочется полностью отдать себя кому-то безвозмездно и навсегда, подарить этому же человеку всю Вселенную, лишь бы ещё на один момент застать улыбку полную искренней радости. Большинству так же знакомо, когда хочется забрать всю боль близкого, пообещать, что она больше никогда к нему не придёт. Когда хочется делить с любимым одну комнату, одну кровать, спать в ней, согреваясь вовсе не от одеяла, а от любви друг к другу. Желать, чтобы в привычку вошёл утренний подъём от столь нежного поцелуя, а за ним шёл самый вкусный завтрак в жизни. Грезить о встрече закатов и рассветов, замечать каждую приятную мелочь. Любить и чтобы любили в ответ. Хван мечтает пережить с Сынмином ещё больше лучших моменты в этой жизни, воображает себе такое, что некоторым и наяву не приходилось с таким сталкиваться. Старший просто любит и надеется о взаимных в его сторону чувствах. Сидя и смотря на него прямо сейчас, невольно хочется взять младшего за руку, а затем прижать к себе, шепча на ухо только комплименты, да такие, чтобы смущение не сходило ой, как долго. А ещё хочется посвятить Киму целую песню, а к ней и танец поставить, от которого дыхание будет спирать, а глаза невозможно будет оторвать. Чёрт, насколько же он сильно влюблён. И Хван себе даже не представляет, что его драгоценный Ким, с лаской во взгляде и сдержанной ухмылке любит ничуть не меньше. Прекрасным моментам было суждено заканчиваться как свежему апельсиновому соку, так и ароматному американо. Хёнджин с слегка печальным вздохом поднялся со своего места, направляясь к всё той же миловидной официантке, дабы попросить счёт и оплатить запоздалый завтрак. Это заняло мизерное количество времени и значило, что он, наконец, может отправиться за покупками с младшим. Так они и сделали. Жизнь вблизи центра имеет огромные плюсы, начиная от изумительной красоты и заканчивая наличием удобных супермаркетов. Сынмин с блестящими от подсветки на каждом стеллаже глазами рассматривал разнообразие продуктов. Будем честны, Ким плевать хотел на то, съест он свинину за шесть тысяч вон или почувствует в себе наличие аристократской крови и возьмёт всё то же мясо свинки, но только за десять тысяч вон. Однако один слишком заботливый Хван берёт продукты более высокой ценовой категории, так как считает, что платит за качественную еду для своего любимого младшего. Но кто этот такой, ваш Ким Сынмин, чтобы спорить со старшими, хоть и на пару месяцев другом. Именно поэтому ему сейчас приходится тщательно осматривать каждый томат, чтобы, не дай Бог, взять какой-нибудь с намёком на гниль. И он хочет лицом окунуть Хёнджина в эти овощи, но от понимания, что стараются ради его же персоны, становится стыдно. Следующим по плану был отдел со свежей выпечкой, в котором им нужен был всего лишь несчастный хлеб. Нашёлся кусочек ржаного, можно идти дальше, но взгляд предательски направился к тортам. Круглый, совсем небольшой в высоту, с белыми пиками крема и узорами из него, со спелыми красными ягодами клубники, торт украшал витрину. Не заметить такой завороженный взгляд было невозможно, но настолько сильно он привлёк внимание Кима, что это заметил и Хван. — Так сильно понравился? — Хёнджин приобнял Сынмина за плечи и склонился ближе к стеклу, чтобы рассмотреть предмет обожания младшего. И правда, прекрасный. — Не так уж и сильно, хотя довольно симпатичный, — спокойным тоном продолжал диалог Ким. Слегка встрепенув головой, он лёгким, без намёка на агрессию и раздражение, движением скинул руку старшего со своих плеч, а тот лишь усмехнулся. Знает же, насколько неравнодушен младший к тортам. Знает и поэтому мысленно ставит в голове галочку возле пункта «Испечь торт». Мучительный поход по магазинам, к счастью для Кима, закончился уже на кассе, где его глаза уловили хорошенькую сумму за два с половиной пакета продуктов. Хван любезно предложил свою помощь с переносом еды домой, поэтому сейчас шёл с высоко поднятым подбородком под тихие смешки Сынмина. Он смотрел на него с таким трепетом, с такой нежностью, что любой бы человек позавидовал. Хочется взять Хёнджина за руку, сжать её настолько, чтобы тот понял, как сильно Ким в него влюблён. Хочется сейчас прижаться к нему, уловить тонкие нотки парфюма старшего, вдыхать этот аромат до головокружения. Хочется обнять Хвана, вложить в объятия всю свою любовь, ощутить его руки у себя на пояснице. Хочется, хочется, хочется…всего Хван Хёнджина. Того самого, что сейчас несёт два тяжёлых пакета, разворачивается и звонко хихикает со смущённого из-за своих мыслей Сынмина. А тот не обижается, лишь подхватывает его волну смеха, бросая что-то по типу «Завались, Хван» и побыстрее догоняет своего друга, слегка толкая в плечо. Ну а старший не отстаёт, задевая предплечьем чужое. Кажется, некоторые прохожие смотрели на них с неким презрением. Сами позволить себе такого не могут, вот и бросают такие взгляды. Одна дама даже сделала замечание веселящимся друзьям, но им было до ужаса наплевать. Сейчас в мире не существовал никто, кроме них самих. И так дурачились они до самого дома младшего. Время летело чертовски быстро, и Ким хотел его остановить, чтобы подольше любоваться любимым человеком. Однако пришёл момент прощаться, с тоской заглядывая в такие же грустные глаза напротив. — До завтра, Джинни? — Сынмин смотрел с такой надеждой, что хотелось остаться с ним, но уйти было просто необходимо. — До завтра, Минни, — и Хёнджин был готов убить себя за слабость, за то, что сейчас его губы мягко прикоснулись ко лбу младшего, сердце которого сделало далеко не один кульбит, а желудок, скорее всего, связался в морской узел. Хван же быстренько отстранился и убежал, помахав Киму рукой. В голове Сынмина явно произошёл сбой, ибо он явно забыл, как управлять своим телом. Всё же, шокированный и слишком смущённый, парень занёс пакеты в квартиру, оседая на пол возле двери. Это утро было полно новых эмоций.***
«С днём рождения, Сынмин» — радостно твердило очередное из нескольких односложных и похожих друг на друга сообщений. Как же фальшиво. Но не плевать ли уже? Ким назло, нет, на радость себе проведёт этот день идеально. Сынмин с яркой улыбкой поднимается с кровати, параллельно набирая в телефоне «Emergensy» любимой группы «DAY6». О да, это было действительно самое лучшее начало дня. И вот он уже несётся на кухню, пританцовывая и напевая строки громче обычного. Восхитительное чувство. Ким полностью отдался ему, двигая бёдрами в такт, пока доставал ингредиенты для яичницы из холодильника. Незамысловатые движения руками, и сковорода уже нагревается на плите. Лёгкий взмах, а на ней уже поджаривается бекон, следом за ним и пару яиц. Соль, перец, немного специй, и вуаля, самый вкусный завтрак готов, а песня переключается на не менее весёлую. Сынмин, наполненный зарядом бодрости и счастьем, садится за стол, вкушая горячую глазунью. Довольно вкусно, навыки дают о себе знать. Его голова подрагивает в бит песне, а сам он пытается подпевать на любимых моментах, однако с набитым ртом эта идея кажется ужасной. Именно поэтому аппетитный завтрак вскоре заканчивается, тарелка вымывается, а донельзя весёлый Ким направляется обратно в комнату. Кажется, бедные соседи утомились от выкриков именинника. Впрочем, ему было абсолютно наплевать, сегодня было можно. От великолепного исполнения очередной песни его остановило уведомление. И хотелось плюнуть Сынмину на это, но увидел, сообщение было от Хёнджина. «В десять жду у подъезда. Не опаздывай, именинник-Минни» — гласило оно с глупыми двоеточием и скобкой в конце. Губы растянулись в нелепой улыбке, а Ким с радостным визгом прижал телефон к себе. Это утро безусловно было самое лучшее в его жизни. Гаджету пришлось упасть на мягкий матрас, пока хозяин мобильника выбирал соответствующий для праздника наряд. Образ из белой футболки, клетчатого пиджака бурых оттенков, чёрного берета и таких же по цвету брюк вышел порядком скромно, но прекрасно подходил Сынмину. Любуясь своим отражением в высоком зеркале, он до сих пор не верил в реальность происходящего. Всё это слишком хорошо, чтобы походить на правду. Однако, если это ей и является, то Ким безоговорочно в ней нуждается и полностью готов принять такой подарок судьбы с распростёртыми объятиями. Взгляд переместился на настенные часы, чётко отстукивающие девять пятьдесят пять утра. Сынмин лениво поплёлся в прихожую, напоследок взглянув на себя в небольшом зеркальце, и кротко подарил улыбку. В волнительном предвкушении его желудок свернулся в узел, а в коленях появилась незнакомая парню дрожь. Раздался мечтательный вдох и хлопок двери, оповещающий пустую квартиру о его уходе. Лестничный пролёт со второго этажа на первый показался Киму испытанием из-за неугомонных суставов, но в итоге преодолел, открывая дверь подъезда. Яркие лучи сентябрьского солнца ослепили его, но лишь на мгновение. Глаза зацепили настоящее светило, стоящее перед ним с букетом розовых роз, сиреневых фрезий и персиковой эустомы. В другой руке Хвана покоился не слишком большой, но явно привлекающий внимание подарочный пакет. Сынмин неверяще смотрел на Хёнджина и улыбался широко, сам того не замечая. Щёки его приобрели пунцовый оттенок, а сердце только и делало, что наращивало темп биения. Старший задорно рассмеялся, с радостью посмотрел на младшего, протягивая подарки. — С днём рождения, Минни, — с нежностью пропел Хван, сразу же оказываясь в крепких объятиях Кима. — Хэй, даже не будешь открывать подарок? На слова Сынмин отреагировал лишь наполненным искренним счастьем смешком и оторвался от старшего. В руки он взял увесистый пакет в котором находилась странная на вид квадратная упаковка. С интересом Ким достал коробку и практически уронил из в мгновение ослабевших рук, благодаря Хёнджину она осталась в целости. Младший с искрами во взгляде глядел на уже свой новый фотоаппарат. Тот самый, о котором он грезил во снах и представлял, как будет делать на нём только лучшие снимки. Кажется, сердце юного фотографа билось намного быстрее, чем прежде. Чуть ли не плача, Сынмин посмотрел на довольно улыбающегося Хвана. Тот был несомненно рад эмоциям друга, рад тому, что смог застать самую красивую улыбку в своей жизни. — Скажи честно, ты умеешь читать мысли? — только и смог выдать жизнерадостный Ким. — Джинни, ты видел её цену? Совсем своих денег не жалко? — Мой Минни такой дурашка. Ради тебя я готов потратить и ещё большую сумму денег, — однако в этот же момент лицо Хёнджина стало более серьёзным, заставило мурашкам пройтись по спине младшего. — Хотя знаешь, она действительно не из дешёвых, но несколько совместных снимков — и про цену никто никогда не вспомнит, — заворожительно пролепетал старший, подмигивая своему другу. — Слишком заманчивое предложение, не могу не согласиться. — Вот и договорились! А ещё я знаю кое-что, от чего ты точно не откажешься, — Сынмин удивлённо пискнул, когда рука Хвана притянула его за шею ближе к себе, затем он наклонился к самому уху младшего. — Поход в кино. Как тебе идея, Минни? — сладко прошептал Хёнджин, стараясь как можно больше смутить Кима. И ведь получилось, если смотреть на покрасневшие ушки. — Вынужден согласиться, — также шёпотом выдохнул младший, слегка отодвигаясь и смотря прямо в глаза старшего. Сынмин слишком милый и ванильный, словно самый сладкий десерт, но Хёнджин не жалуется. Робко берёт ладонь Кима в свою и стесняясь поглаживает, на что получает ответное действие. И идут они в кинотеатр, а по дороге, как и привычно им, балуются. То вспомнят историю из детства, то найдут кучу цветных листьев, в которую обязательно прыгнут, а потом, лишь заразительно смеясь, будут убегать от старательно убиравшего всё это дворника. Возникнет вопрос: «Не стыдно ли им?». Возможно и стыдно, но только за неуважение к чужой работе, а вот за свою дурашливость совсем нет. Они же не роботы. Свойственно этим двум веселиться, громко смеяться и наслаждаться такими моментами, как и всем людям их возраста. И любить друг друга скрытно и незаметно, искренне и бескорыстно, надеясь на взаимность, этим двум тоже обыденно. Замечать каждую мелочь одного, улавливать тонкие нотки эмоций другого, видеть настоящего, открытого только для его глаз партнёра — всё это стало для них рутиной, из которой они ни за что не хотят выбиться. Оба в одинаковой мере. И бояться они тоже в одинаковой мере. Страшен им отказ, гнев любимого, одиночество. Но тревожнее им мысль о испорченной жизни друг друга. Не знают ведь, что чувства взаимны, стоит лишь признаться. И признаются, обязательно, а сейчас пускай наслаждаются медленно утекающей дружбой. Здание кинотеатра казалось огромным, что было неудивительно, считая количество залов в нём. Внутри по размерам он не уступал. Тёплые тона стали усладой для глаз, а музыка — для ушей. Подойдя к индору, ребята рассматривали афишу на сегодняшний день. Честно говоря, выбор был невелик: от пугающего одним названием ужастика, коих Сынмин до смерти боялся, до сопливой мелодрамы с кучей романтики. Общим мнением было решено взять билеты на второй фильм. Он, во-первых, был совсем не страшным, и, во-вторых, по времени был ближе всего. Вскоре в их руках были билетики, а на них самих написаны номер ряда и кресла. Через малое количество времени они спокойно зашли в кинозал и заняли свои места. Стоит отметить: Хёнджин выбрал просто отличный ряд для обзора. Чёткая середина, что может быть лучше? Наверное тёплая рука старшего, поглаживающая собственную, а ещё его приглушённый голос и улыбка, предназначенная специально для младшего. Что-то было в ней особенного. Такая мягкая, нежная, даже незнакомая в какой-то степени. И взгляд был совсем другой, чувствуется в нём нечто, заставляющее пробегать табун мурашек по телу. Настолько Сынмин погряз в своём анализе Хвана, что не заметил начинающийся фильм. Зато как услышал, так дёрнулся от страха, что старший сам невольно вздрогнул и с опаской взглянул на друга. Благо это было лишь на мгновение, в следующее они уже глазели на больших размеров экран. Хёнджин впервые замечает, что Ким может настолько увлечённо смотреть кино. Это заставляет его легонько посмеиваться, но замечая вопросительный взгляд сбоку, просто ссылается на смешной момент. К слову, сам фильм был довольно неплохой. В меру романтических моментов, уместные шутки, и погрустить можно было, Хван даже слезинку пустил. В такой обстановке прошла большая половина киноленты, а вот ближе к концу их встретила более напряжённая атмосфера. Какая же мелодрама без целующихся парочек возле тебя? Всё это безумно смущало, особенно когда непослушные глаза сами смотрели на них. Радовало только то, что Хёнджин был не один, Сынмин под светом экрана представал перед ним с густым румянцем на щеках и неловкой улыбкой. Хван, мысленно подавляя желание стать одним из целующихся, положил руку на плечи Кима, приобнял и заглянул в глаза, а тот поддался моменту. Хватка на чужом плече увеличилась, стоило лишь почувствовать голову младшего на своём. Хоть Хёнджин и не видел, но явно чувствовал фирменную улыбку Сынмина. Им было комфортно рядом, даже влюблённые по всему периметру уже не отвлекали их от дальнейшего просмотра. С такой приятной аурой фильм и закончился. Хван немного потормошил макушку Кима, намекая на своё затёкшее плечо, но в эту же секунду обеспокоено притронулся к его влажной щеке. В глазах напротив всё ещё стояли слёзы, некоторые из которых успешно скатывались. Вторая рука также легла на лицо младшего, а большие пальцы обеих ладоней стирали капельки. Сынмин что-то невнятно бормотал и пытался отодвинуть Хёнджина от себя, однако понял, что его попытки провалились, поэтому немного спустя уже утыкался лицом в грудь старшего. А ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы прижать младшего к себе. — Минни, ну ты чего? Настолько грустно было? — хоть в голосе Хвана и были нотки беспокойства, внутри себя он по-доброму смеялся. Видеть Кима таким — нечто невообразимое. — Нет же, главный герой такой придурок. Я плачу из-за его тупости, — Хёнджин лишь легонько хохотнул, из-за чего Сынмин отодвинулся, дабы посмотреть ему в глаза. — Правда же. Он любил её столько лет, а признался только к концу фильма, ну разве не идиот? — Почему же сразу идиот? Может, он был влюблён так сильно, что боялся разрушить их отношения. — услышав шорохи чужих вещей, старший понял, что люди покидали зал, поэтому он сжал ладонь младшего на выход сначала из зала, а потом уже и из кинотеатра. — Не легче ли было признаться? Даже если бы он получил отказ, оставаться друзьями никто не запрещал. — От части ты прав. Но она была для него всем, слишком уж много рисков для одного признания. Ну остались они друзьями, а дружба разве будет, как раньше? Я имею в виду, что в их отношениях присутствовала бы неловкость, да и напряжение тоже. Знаешь ли, жить, с мыслью о том, что не взаимно любишь друга детства — сомнительное удовольствие, особенно, когда этот «друг» знает про это. Рано или поздно, их общение сошло бы на нет, а симпатия, возможно, со временем прошла. Когда сильно любишь кого-либо, в первую очередь хочешь, чтобы тот человек был счастлив, а потом можно и про себя подумать, именно поэтому он забивал на свои чувства и старался делать для неё всё, что только мог, при этом не давая собственной любви потухнуть. — Вау, Джинни. Никогда бы не подумал, что ты будешь разбирать роман героев глупой мелодрамы, — Хван заливисто хохотнул и слегка ткнул Кима в рёбра. — Ай! Щекотно же! — Меньше дразниться будешь, крошка. — Дурак, а если бы я выронил пакет? Там сейчас всё самое ценное лежит, — Сынмин показательно покрутил пакет в руках перед глазами Хёнджина. — А как же я? Или всё, теперь я твоя прислуга? Напоминаю, рабство в нашей стране отменили в двадцатом веке, — недовольно закатил глаза старший, а после немного обиженно зыркнул на младшего. — Помню я, помню. И да, мой любимый Джинни слишком драгоценный, чтобы класть его в пакет. Поэтому жду тебя в своих объятиях как можно скорее, — уголки губ Кима быстро поднялись вверх. Он расставил руки, дождался тело Хвана, а затем сомкнул их на его спине. Ребята слегка покачивались и прижимались друг к другу. Но нежности продлились недолго. Первым объятия разорвал Сынмин, улыбаясь с донельзя довольного Хёнджина. — Куда мы пойдём дальше? — Мне тут птичка новость на хвосте принесла: тут недалеко открыли новый парк аттракционов. А я сразу вспомнил, как крошка-Минни обожал всякие такие штучки в детстве. Так что предлагаю тряхнуть стариной и пойти покататься на новеньких американских горках, — Ким бы соврал, если бы сказал, что у Хвана нет способностей заговаривать зубы. Честно, иногда казалось, что он мог уговорить его на всё, что только душе угодно. — Не знаю, где ты увидел старину, я ещё в полном рассвете сил, — Сынмин покрепче сжал ладонь Хёнджина, на что тот усмехнулся. Однако Хван забыл уточнить, что «недалеко» было только в его понятии. На самом же деле им пришлось идти до ближайшей остановки, делать около трёх пересадок и ютиться друг возле друга в небольшом автобусе, дабы не быть прижатым кем-то другим из толпы. До бесконечности долгая поездка на радость ворчащему Киму завершилась, осталось только дойти до самого парка. По пути, конечно же, Сынмин не мог не упрекнуть Хёнджина, хоть и не был уж слишком недовольным этим. Даже наоборот, ему понравилось находиться настолько близко со старшим. На мечтательном вдохе Кима, что желал о чём-то «большем», дорога парней закончилась. Оплатив два билета, друзья прошли внутрь. Парк выглядел гигантским, по сравнению с теми, которые Сынмин до этого видел. Он был восхищён, это выдавали его полные восторга глаза, изучающие каждый метр этого места. Младший чувствовал себя слишком миниатюрно, из-за чего боялся здесь потеряться, но на помощь ему пришёл Хван, что с лаской в глазах смотрел на него. Он прижал Кима к себе, ведя вглубь парка, параллельно с этим увлечённо рассказывая о самых популярных аттракционах, находившихся здесь. А тот только и делал, что внимательно слушал и кивал, запоминая каждые мелочи. В такие моменты Сынмин был похож на любознательного ребёнка, коим и являлся по меркам самого Хёнджина. Интересно ему было абсолютно всё: от фонарного столба и до колеса обозрения, на которое у старшего были свои планы. Он решил, что перво-наперво они обязаны посетить фотозону. Собой она представляла картонки с круглыми отверстиями для лиц и смешными тельцами. Так как доставать и настраивать фотоаппарат было слишком долго, в ход пошла камера телефона. Однако ребят двое, соответственно сфотографироваться хотелось вместе. Благо добрая аджума любезно им помогла, именно поэтому сейчас у обоих в галерее находился смешной снимок. Следующими по коварному плану Хвана были водные горки. Изначально Ким не хотел на них идти из-за возможности намочить одежду, но, ему на радость, выдали плащи. Риски промокнуть хоть полностью и не исчезли, но значительно уменьшились, поэтому Сынмин смело залез в лодку, выполненную в стиле бревна. На это Хёнджин облегчённо выдохнул и расположился возле друга. Инструктор ясно объяснил короткую технику безопасности, а затем опустил железные поручни. Поначалу они двигались размеренно и любовались видом, окружающим их. Но лишь пару мгновений спустя их лодка плавно набирала скорость, а уже ближе к середине пути разогналась так быстро, что Ким радостно визжал, а Хван делал вид, что его вовсе не пугают резкие спуски по воде, хоть в какой-то степени это было и так. Наконец они вернулись к начальной точке, и только стоило им выйти — сразу восторженно делились впечатлениями об увлекательном аттракционе. Вот только не успел Сынмин спокойно вздохнуть, как Хёнджин уже потянул его на следующую локацию. Это была внушительных размеров карусель в виде планеты, вокруг которой находились ракеты с сидениями, по всей видимости поднимающимися. К сожалению, места были рассчитаны на одну персону, поэтому ребятам пришлось сесть друг за другом. Их это не шибко расстроило. Аттракцион запустили, из-за чего ребятам пришлось отвлечься от переглядываний. Но стоило Хвану отвернуться, Ким достал свой телефон, включая режим видео на камере. На нём запечатлелись все возмущения Хёнджина и звонкий с отдышкой смех младшего. Во время их посадки, младший закончил съёмку и через несколько секунд старшему пришёл этот шедевр кинематографа в новом сообщении от друга. Посмотреть он обещал позже, главной его целью было защекотать Сынмина до смерти. Стоит отметить, что Сынмин просто неудачный бегун, ибо увидев недобрые искорки в глазах Хвана, рванул что есть мочи. Догнали его быстро, прижали к себе, а затем надавливали на все слабые точки, выбивая из лёгких последний кислород, а из горла истерический смех. Оторваться от тяжело дышащего друга Хёнджина заставил урчавший желудок младшего. Хван разблокировал телефон, посмотрел на время и убедился, время-то давно обеденное, пора и перекусить. Сынмин всевозможными способами благодарил кафе на территории парка и Хёнджина, что привёл его туда. Великолепная еда, чудесный сервис, и, что немаловажно, акция для именинников, благодаря которой поистине потрясающее место запомнится надолго. Ким отвлёкся от рассматривания улочки на территории парка и перевёл взгляд на Хвана. Выглядел он, к слову, как кот, объевшийся сметаны. Впрочем, Сынмин сам выглядел так же. — Чего такой довольный? — без капли агрессии или раздражения спросил любопытный младший. — Вроде такой взрослый, а вопросы задаёшь глупые, — Хёнджин легонько хихикнул, замечая нахмуренные брови Кима, и потрепал его по голове. — Ну-ну, не сердись, крошка. Смотри, я сейчас нахожусь в отличном месте, с невероятно обворожительным красавчиком, который, между прочим, сам счастлив ничуть не меньше, так что делай выводы, — слабый щелчок пришёлся на нос Сынмина, что недовольно промямлил: «Придурок, Хван». Он отвернулся от старшего, чтобы спрятать свои рубиновые щёчки и бешено колотящееся сердце. Последнее, конечно же, было и так скрыто от глаз людских, что не скажешь про лицо. — Минни, ты чего? Увидел мою лыбу, смутился и подумал: «О, прекраснейший Хван Хёнджин, я тебя хочу»? Ай-яй-яй, Сынмин-а, ну что за мыслишки? — Хван Хёнджин, придурок! — Ким жалобно простонал и шуточно ударил старшего ногой под зад, получая в ответ заразительный смех. Честно, он правда старался держать маску злости и непоколебимости, но услышав звонкие хихиканья, чем-то похожие на злодейский, не удержался, смеясь со старшим. — Так я был прав? Конечно, передо мной трудно устоять, — С тяжёлой отдышкой пробормотал Хёнджин и наблюдал за успокаивающимся Сынмином. — Да ладно, а я-то думал, что ты можешь очаровывать только школьных буфетчиц, чтобы булочку бесплатно скушать, а тут оно вот как выходит, — вначале у Кима было наигранное удивление, но ближе к середине на его лице появилась ехидная улыбка. Видя красное, словно варёный рак, лицо Хвана, ему вновь захотелось расхохотаться, но тот решил оглушить его своим драматичным криком, полным негодования и возмущения. — Ким Сынмин, ты обещал забыть тот случай раз и навсегда! — Хёнджин подошёл ближне к младшему, крепко сжимая плечи его плечи и потряхивая самого друга. — Это была ошибка молодости! — Какой же? Мы уже были в выпускном классе. О, никогда не забуду, как на сам выпускной она принесла тебе целый поднос пуноппан, а ещё оставила свой номер. — Заткнись, Минни, — оборвал увлечённый рассказ Кима Хван. — Иначе это сделаю я. — И как же, Хван-обещавший-перезвонить-Хёнджин? — у Сынмина инстинкт самосохранения совершенно отсутствует, старший убедился в этом окончательно. Значит, пришло время его немного припугнуть. Он начал медленно приближаться к лицу младшего, что выражало все оттенки испуга. Брови Хёнджина сошлись в переносице, а младший шумно сглотнул, не зная, чего ожидать от друга. Их разделяли никчёмные миллиметры, и Ким действительно задумался о том, чтобы перестать трусить и поцеловать Хвана прямо в его пухлые губы. Но его опередили эти самые губки, оставляя смачный поцелуй на лбу. Сказать, что Сынмина это шокировало — значит ничего не сказать. И ведь действительно замолк. — Не играйся со мной, Минни, знаешь же, что проиграешь, — и подмигнул, а сердце Кима пропускало удары, практически говоря: «Ещё немного и будет моя остановочка».***
Небо было едва ли не закатное. К этому моменту парни успели пройти большинство аттракционов, с учётом авторской съёмки некоторых из них, конечно же. И если Сынмин ходил себе преспокойный, хоть и был ошарашен поступком старшего несколькими часами ранее, то Хёнджин ходил словно по иголочкам, весь жутко нервничающий. Он хотел, чтобы всё было идеально в момент признания Киму. Каких только усилий и денег ему стоила аренда колеса обозрения, но ради Сынмина никаких средств не жалко. Они шли держась за руки под восхищённое бормотание младшего, а Хван был слишком погружен в мысли, отвечая другу всего лишь кивками. Таким образом ребята пришли к аттракциону, а старший, кажется, стал ещё более задумчивый. Из транса его вывел удивлённый голос Кима, в тот момент когда они сидели в самой кабинке — Джинни, представляешь, мы тут совсем одни, — он широко улыбался заглядывая в растерянные глаза старшего, чьи руки слегка подрагивали. — Удивительно, обычно на колесо большие очереди, — «Обычно, когда ты не собираешься признаваться в любви и не платишь бешенные деньги за аренду» — отметил в своей голове Хван. — Ну, я думаю, ничего страшного не случится, если мы покатаемся вдвоём, верно? — в это самый момент они начали подниматься, а Сынмин радостно пискнул, припадая к стеклу. Вид с такой высоты был поистине потрясающим. Отсюда можно было рассмотреть многое: и часть парка, и крошечных людей, и виднеющийся город тоже. И пока Ким был заворожён такой красотой, Хёнджин медленно отсчитывал мгновения. Ехали они, к слову, около восьми минут, оставалось ещё две до остановки. Момент признания был рассчитан до мелочей. Колесо должно было остановиться в самый пик заката, когда яркие лучи били в кабинку. Оно и остановилось, так хотело сделать и сердце Хвана от волнения. Но времени было мало, пришёл момент начать. — Хэй, Сынмин, — кажется, это прозвучало слишком твёрдо. Ким быстро оторвался от разглядывания местности и вопросительно посмотрел на Хёнджина. — Мне надо тебе кое-что сказать. — Господи, Джинни, ты меня напугал. Говори, чего ждёшь. Не бойся, я не кусаюсь. — Фух, — старший попытался облегчённо выдохнуть, но получилось совсем наоборот. — Знаешь, это началось около года назад, когда я уехал в Америку. Сначала всё было нормально, но потом меня стало пожирать странное чувство. Я не придавал этому особого значения до того момента, пока не увидел твоё фото, — Сынмин удивлённо смотрел на Хвана, а затем кивнул, мол, продолжай. — В сердце как будто что-то сжалось, а потом посмотрел на твою улыбку, и стало так тепло. Проходил так около месяца, пока мой сосед по комнате не забеспокоился обо мне. Он сказал, что я ел совсем мало, да и не спал практически. Ну не до этого мне было. Я действительно не замечал ничего, кроме тебя из соцсетей. Затем пытался всё время унять выходки сердца. Стал больше времени посвящать танцам и учёбе, в общем, пытался забить на чувства. Но потом звонил ты, а все мои старания шли коту под хвост. Знаешь, что я осознал за этот год? — от услышанного глаза Кима походили на две широкие пуговки. Смотря на него, беспокойство неторопливо уходило. Он отрицательно покачал головой и готовился слушать дальше. — Ты мне нравишься, Ким Сынмин, — у младшего дыхание в груди спёрло, а глаза заблестели из-за подступающих слёз. При всей своей сдержанности, слова Хёнджина его растрогали. — Это напоминает мне момент из мелодрамы. Знаешь, не обязательно отвечать взаимностью, мы можем. — Джинни, мы не можем остаться друзьями, понимаешь? — Хван шокировано глядел в глаза Сынмину и хотел уже ему ответить, как был перебит. — Ты тоже мне нравишься. Нет, не совсем так, — мучительно долгая пауза, которая режет старшего изнутри. Ким наблюдает за ним, после чего мягко смеётся. — Я люблю тебя, Хван Хёнджин. Давай перестанем быть друзьями и наконец начнём встречаться. Сынмин поднялся со своего места и взял дрожащую ладонь Хёнджина в свою, малость потягивая её. Намёк был понят, поэтому старший в следующий миг стоял в объятиях младшего, любуясь закатом. Не спеша ладони его легли на мягкую поверхность щёк Кима, очерчивая линию скул. Сынмин привстал на носки, чувствуя, как бабочки начинают порхать в его животе от предвкушения, а Хван лишь ближе придвинулся к лицу уже своего парня. — Я же могу тебя поцеловать? — шепча чуть ли не в самые губы, пробормотал Хёнджина. — Дурак, мог и не спрашивать, — с выдохом ответил ему Ким, накрывая желанные губы старшего своими. Хёнджин неспешно переместил одну руку на поясницу младшего, а другую на шею, пальцами зарываясь в каштановые волосы. Его уста сминали такие мягкие, манящие и безумно очаровательные младшего. Он не спешил, посасывая то верхнюю половинку, то медленно переходил к нижней. Сынмин в его руках таял, желая растечься в них, в то время как свои давно покоились на плечах парня. Ноги Кима потихонечку ослабевали от таких нежностей старшего. Щёки обоих приобретали знакомый розоватый оттенок. Возникало чувство, что ещё чуть-чуть — и обоим снесёт головы. Они были по-настоящему пьяны алкоголем своих чувств и нежеланием пребывать в реальности. Сынмина на пару мгновений отрезвил слабый укус на собственной губе, но останавливаться никто не собирался. Он лишь недовольно промычал в поцелуй и приоткрыл рот, руками сжимая плечи. Словно по щелчку, Хёнджин плавно, будто боясь спугнуть Кима, облизал его уста и только потом неспешно проник языком в его рот. Он не был груб, но был напорист, исследуя каждую частичку чужой полости. Для Сынмина это было нечто необычным, удивительным и тем, что заставляло трепетать сердце от новизны ощущений. Младший робко перехватил инициативу. Собственный язык сливался с языком старшего. До ушей обоих доходили хлюпанья и причмокивания друг друга. В мгновение атмосфера из нежной перешла в более романтическую, в некоторой степени интимную. Внизу приятно стягивало, а ощущение ускоренного пульса друг друга только разжигало огонь. Голову, полную желаний исцеловать парня всего, до невозможности кружило, но Хван сдерживался, осторожно сжимая волосы на затылке парня. А тот лишь томно выдыхал, отдаваясь во власть Хёнджина. Его губы перешли на щеку Кима, выцеловывая скулу, а затем плавной дорожкой перешли на сладкую шею младшего. Сынмин распахнул свои глаза, шумно выдыхая, когда почувствовал язык старшего, что упорно вычерчивал контур его вен. — Джинни… Эй, заканчивай, — голос Кима был приглушённый, до безумия приятный. Своими ладонями он взял Хвана за голову и притянул к себе, оставляя невесомый поцелуй на макушке. Затуманенный взгляд Хёнджина вцепился прямо в знакомые шоколадные глаза. У обоих уста приятно покалывало от произошедшего. — Твои губки стали ещё больше. — Твои тоже, Минни, — довольно усмехнулся старший. Неожиданно, для потерявших время ребят, кабинку качнуло, что заставило Сынмина прижаться к Хвану, чья рука до сих пор заботливо придерживала его за поясницу. Колесо вновь двигалось, спускаясь ребят вниз. К ним наконец пришло смущение, что было заметно по пунцовым щёкам и бегающим взглядам. От былой романтики в воздухе не осталось ни следа, зато неловкость росла с геометрической скоростью. Парни робко разошлись друг от друга, дожидаясь спуска в комфортной тишине, лишь изредка стреляя влюблёнными взглядами друг в друга. Как только аттракцион приземлил ребят, они направились на выход из парка, по пути обсуждая свои эмоции насчёт этого местечка. Сынмин с широкой улыбкой слушал Хёнджина, застенчиво сжимая его ладонь, на что тот чувственно смотрел на него. Дорога домой была всё такой же мучительной, но казалась уже не слишком долгой, как прежде. Да, их встретила уже знакомая теснота в забитом автобусе, но в этот раз она была приятной. Даже отрываться друг от друга не хотелось, но пришлось, дабы сделать одну из череды пересадок. Последняя из них выдалась в довольно свободном транспорте, тем самым обрадовала ребят. Теперь они могли расслабиться и под комфортный для обоих шёпот рассматривать пейзажи вечернего города за окном. Экран телефона показывал восемь часов вечера в тот момент, когда ребята шли по знакомому району. Парни болтали обо всём пережитом за этот день. Были похожи они вовсе не на взрослых людей, а на подростков, что только недавно безобидно нахулиганили, а сейчас шли довольные своими проказами. В принципе, глубоко в душе они ими и оставались со времён пубертатного периода. И так увлечённо говорили ребята, что Ким не заметил, как пришли они к дому старшего. Это заставило его на пару минут остановиться, разглядывая до боли знакомый двор, в котором провёл половину своей юности. Пропажу парня Хван заметил в тот момент, когда хотел вежливо, словно настоящий джентльмен, пропустить младшего в подъезд. — Хэй, Минни, чего затормозил? — Мы… пойдём к тебе? — Ким прокашлялся, стараясь не выдавать смешанную бурю эмоций внутри. — Да? — кажется, Хёнджин больше спрашивал, чем отвечал. — То есть, да. Ты думал, что сегодняшний день закончится на одних аттракционах? — Честно, мой день чуть не закончился в той кабинке. — Крошка-Минни такой милый. Так ты идёшь? — Хах, я слишком хочу увидеть ещё один сюрприз от тебя. — Поверь, Минни, ты будешь очень рад. — Верю. Вот кому-кому, а тебе точно. Сынмин улыбнулся всё такой же очаровательной улыбкой, после чего забежал в подъезд. Квартира Хвана находилась на втором этаже, поэтому поднялись они скоро. Внутри она встретила их своей темнотой, но до того момента, пока Хёнджин не включил свет. Приятные тёплые оттенки бежевого и кофейного цвета, интересный интерьер и тёплое освещение были под стать хозяину жилья. Ким не часто был дома у старшего, из-за чего лишь обрывками помнит планировку. Это заставило его слегка растеряться, но заботливый Хван, приобнимая младшего за плечи, провёл того в гостиную. Сынмин только и мог, что произнести восхищённое «вау». Она была украшена лиловыми и белыми шариками, а также от самой нелепой, до совместной со старшим фотографиями самого Кима. Не отошедшего от шока парня посадили на мягкий диван и потрепали по голове. Бросив короткое «Я сейчас вернусь» — Хёнджин скрылся в глубине квартиры, а младший покорно ждал возвращение старшего. Через некоторое время свет в гостиной погас, заставив Сынмина вздрогнуть от такой резкости. Он был слегка напуган, что выдавал его ускоренный пульс, но завидев короткие языки пламени в проходе, попытался незамедлительно успокоить бушующее сердце. Хван держал в своих руках торт. Тот самый, что был похож на магазинный, только в сотни раз лучше. Хёнджин медленно подходил к парню, напевая поздравительную песенку. — С днём рождения, Минни, — завершил своё представление старший и сел возле Сынмина, который на секунду прикрыл глаза, а затем задул свечи. — И что же ты загадал? — поинтересовался Хван, отставляя торт на журнальный столик. — Секрет, Джинни. Скажу — не сбудется. — Ким взял лицо Хёнджина в свои ладони и припал к его манящим губам.А загадал он никогда не расставаться с Хван Хёнджином.
И убедился в том, что из всех пережитых дней этот был самым лучшим.
Это был его день рождения. Его не одинокий день рождения.