Эй, скейтер

      Август в этом году выдался очень жарким. Адская духота лениво провожает быстро уходящее лето. Совсем скоро прогулки до самого раннего утра и солёная морская вода, нежно ласкающая ступни, останутся лишь в искрящейся влюблённостью памяти.       Субин откидывается на нагретые под солнечным гневом потрескавшиеся ступеньки и щурится. Солнечные очки были благополучно забыты на тумбочке в спальне, но парень радуется тому, что хотя бы догадался бросить в рюкзак бутылку воды. Достаёт её, откручивает приставшую крышку и припадает к горлышку, жадно хлебая чуть тёплую минералку. Газы забегают в нос, заставляя поморщиться. Чёрная футболка неприятно липнет к телу, крупные бисеринки пота скатываются по спине под кромку тёмно-синих джоггеров.       По-хорошему, Субин сейчас должен находиться на литературе, а потом — на физре, но чёрт дёрнул Ёнджуна, у которого однозначно застряло шило в одном месте, свалить с двух последних уроков, чтобы покататься на скейте. Нельзя сказать, что Субин сильно сопротивлялся, но линейка пропусков всё же наталкивает на определённые мысли.       Нет, на самом деле, Ёнджун — не из плохишей. Он просто чудик, фрик и совсем немного раздолбай. Как и сам Субин, в принципе.

Ты падаешь со скейта снова и снова. Fanta и Cola, пластинки Dirol'а. Чувствуем себя, как будто прогуляли школу.

      Ёнджун перевёлся в их школу в этом году. Пришёл в класс весь такой из себя интересный: обвешанный цепочками, плетёнными браслетами, в широкой футболке с Флаттершай и разноцветных кедах с радужными шнурками. Субин сначала глазам своим не поверил — новенький выглядел слишком забавно, местами нелепо, но притягательно.       Первые пару дней этот чудный мальчик как-то сторонился всех, втыкал в проколотые уши беспроводные наушники и прятался в огромный капюшон розового худи, пока однажды не столкнулся с Субином в курилке.       — Поделишься зажигалкой? — Субин шумно выдыхает. У него даже голос какой-то непривычно приятный.       Зажигалкой он молча делится, протягивает, а новенький его пальцев своими касается так, что Субина током бьёт. Непривычно. От Ёнджуна пахнет чем-то сладким, — то ли клубникой, то ли малиной, — а ещё его глаза такие глубокие. Субин ненароком заглядывается в них, пока не палится.       — Ты так смотришь, — хихикает парень, затягиваясь, и двигается чуть ближе. Теперь их ноги касаются друг друга.       — Как смотрю?       — Так, будто тебе нравится то, что ты видишь.       И ведь Ёнджун не соврал. Ему правда нравилось смотреть на него. На тонкую лебединую шею, на милые серёжки с котятами, на кучу браслетов и фенечек на руках. На всего Чхве Ёнджуна.       Он ведь один такой.       — Скучаешь? — Ёнджун появляется из ниоткуда, притормаживая прямо у его ног, и заваливается рядом. — Дай попить.       Субин передает ему бутылку, а от касаний пальцев опять по всему телу бегут эти невозможные импульсы. Как в первый раз.       — Тебе не жарко? Может, разденешься? — спрашивает Субин, откидываясь на ступеньку повыше, и опирается о неё локтями, жмурясь от яркого света.       — О, ты хочешь, чтобы я разделся? — Ёнджун заливисто смеётся, вытирая мокрые губы, и получает лёгкий удар по плечу. — Ну уж нет, мне до жути нравится твой анорак.

Эй, скейтер, мальчик — летний ветер, Порванная кепка, куртка-анорак.

      — Да? И почему же? — Субин улыбается, потому что уже заранее знает ответ.       А Ёнджун наклоняется вперёд, обвивая его щёки своими влажными ладонями, и ласково чмокает. Их лбы соприкасаются. Солнышко нещадно греет спину, но это не совсем важно.       — Тобой пахнет.       Губы сами в улыбке расплываются, а бабочки внутри снова начинают танцевать безудержные танцы.

Эй, скейтер, мальчик — летний вечер, укради меня навечно в свой заброшенный скейтпарк.

      — Я рад, что мы не пошли на физру и литературу.       — Потому что там было бы скучно?       — Нет, ты знаешь почему.       Ёнджун вновь смеётся, кладя голову на широкое Субиново плечо, и довольно выдыхает, когда тот хватает его ладонь и переплетает пальцы. Август в этом году выдался безумно жарким, а парни только и рады сгореть вместе с ним.