Смазка на ночь

— А-арс, ты серьёзно мне читать собрался, — по-хозяйски заваливаясь на постель, ноет Антон. — Шастун, через месяц сочинение писать, а ты кроме Ведьмака ничего и не читал. — неодобрительно поглядывая на длиннющие ноги, упрекает учитель. — Тогда хотя бы ляг рядом, чтобы я лучше слышал. — У тебя и так большие ушки, чтобы лучше слышать. — Ну Арсе-ений Сергеевич, давайте занятие отложим ненадолго, — слегка хриплым голосом тянет Антон. Почему взрослый разумный мужчина спит с одиннадцатиклассником-раздолбаем, для Арсения до сих пор загадка. Мозгами он понимает, что всё не правильно, да и для Антона это не более, чем приятное времяпрепровождение или что-то вроде ачивки «потрахаться с учителем». Он закончит школу и уедет навсегда, если конечно, сдаст эти несчастные экзамены, а Арс останется с воспоминаниями и нескладными сочинениями парня. Но каждый раз, когда Шаст клеит его, как обои, чтобы потом отодрать, Арсений поддаётся. Попов ложится рядом, а Антон укладывает свою лохматую голову ему на грудь. Он читает вслух Мастера и Маргариту, перебирая пальцами кудряшки. Шаст обводит рельеф пресса под футболкой и играет с завязками на шортах учителя. Арс, конечно, догадывался, что всё опять сведётся к сексу, но не рассчитывал, что настолько быстро. Рука Антона то поднимается выше, задевая соски, то спускается, доходя до шорт. А затем и вовсе ползёт под одежду и оглаживает член, но Арсений Сергеевич упорно продолжает читать, не замечая ни теплых прикосновений, ни полных желания глаз, уставившихся на него. Лёгким движением книга летит куда-то в район прикроватной тумбочки вместе с надеждами вложить какие-то знания в голову одиннадцатиклассника, и Антон накрывает тело учителя своим, перекидывая ногу. Он коротко, но страстно целует его в губы, держа за подбородок, а затем несколько секунд просто смотрит в глаза. Нет, он не просто смотрит, он смотрит с такой охотой и восхищением. За один этот взгляд Арсений готов отдаться ему навсегда, на него никто никогда так не смотрел. Шастун быстро снимает футболку сначала с себя, затем с Арса и опускается к его соскам. Он мажет языком по одному из них, а потом присасывается губами чуть левее него, пытаясь оставить засос. Услышав, как Арсений тихонько скулит и откидывает голову назад, Шастун льнёт к открывшейся шее и нежно выцеловывает чувствительную кожу, крепко прижимая его к себе. Он опускается ниже, обводит языком контур ключиц, чмокает некоторые, самые заметные родинки, засматривается на краснеющий синячок около соска. Пальцы Антона скользят по торсу, цепляют резинку шорт и тянут их вниз вместе с трусами. Несколько раз он проходится языком по всей длине члена и берёт в рот головку, играясь с уздечкой. Шаст недолго посасывает член, а затем насаживается ртом глубже и начинает двигаться. Но останавливается, как только слышит первый более-менее громкий стон Арса. Он отстраняется, достаёт смазку и льет её на свои пальцы. Антон возвращается к губам Арсения, напористо целуя и играя языком во рту. Попутно он вставляет палец и медленно водит им, не отрываясь от чужих губ. Шаст добавляет второй палец, разводит их, а Арсений наслаждённо выгибается и запрокидывает голову, открывая больший доступ для поцелуев в шею. Он подаётся бёдрами навстречу, и Антон вставляет уже три длинных пальца и с хлюпаньем двигает рукой. — Давай на коленочки. — тихо, но властно шепчет он, и Арсений послушно переворачивается. Он выгибает спину, выставляя зад. А Антон раскатывает презерватив по своему члену. Он входит одним движением, на ягодицу прилетает звонкий шлепок, и он начинает двигаться. — Ещё... пожалуйста, — с придыханием просит Арс. Антон держит его левой рукой за бедро, а правой шлёпает по одному и тому же месту, нежная кожа там уже заалела. Арсений благодарно стонет на каждом ударе и совершенно по-кошачьи выгибается, кладя грудь на кровать. Шлепки прекращаются, когда Шаст ускоряется. Арсений обхватывает свой член, доводя себя до разрядки. Они кончают одновременно, Антон выходит и нежно гладит покрасневшую от ударов кожу. — Я тебя так люблю. — Антон укладывает Арсения на своё плечо и протягивает книгу. — Расскажешь, что там дальше было с Иваном Бездомным. — зарывшись носом в чёрные волосы, шепчет он. — Что? — Что? — улыбаясь одними глазами, передразнивает Антон. — Ты серьёзно сейчас? — Да-а, а что, похоже, что я прикалываюсь? — Нет, просто я не думал, что важен для тебя... Да ты с Толиком больше обжимаешься, а он, на минуточку, собака вашей классной. — А ты хочешь, чтобы я в школе с тобой обжимался? Арсений задумывается, а его лицо отражает глубокий мыслительный процесс. Он ведь и правда иногда ревновал Антона к Толику. Так глупо, на самом деле. И с чего он решил, что не нужен Шастуну? — Малыш, ты ведь лучше собаки... Господи, если бы я знал, что ты так думаешь, сказал бы ещё раньше. Я тебя люблю-люблю-люблю. И не смей думать иначе. — Я тоже тебя люблю.