Ватикану снятся сны

Борджиа в последние дни плохо спит. Ему снится Лукреция. С побелевшими, почти синими губами, с растрепанными волосами и убивающей тоской взглядом. Она не обвиняет, нет. Она говорит о том, что только Бог простит его за все то, что он сделал, она же — никогда. В расчетливой душе Родриго просыпается любящий отец, который беспокоится за свою девочку как ни за кого на свете. Хуан, Чезаре — мужчины, причем решительные мужчины, которые могут отвечать за свои поступки. Лукреция же во всем должна опираться на своего мужа, на Сфорца, который как дал обещание защиты, так и может его забрать назад. Родриго вздрагивает в холодном поту. Он не знает ответов на свои вопросы, он усердно молится кресту, прося дать ему знамение о том, что ему делать дальше и как поступить. Лукреция не просто селянка, которая может выбирать за кого ей нужно выходить замуж, она Борджиа, потому ее брак — дело государственной важности. Сердце Борджиа не месте, оно предательски бьется, когда он думает о том, каково Лукреции в объятиях ее мужа, как он с ней обходится. Ласков ли или суров, отзывчив или холоден. Родриго понимает одно — ему не все равно, что случится с Лукрецией. Ему не все равно, что будет с ней в дальнейшем. Ему не плевать на ее чувства. Такие думы охватывают его перед пробуждением, во сне. Просыпаясь, он становится холоден, расчет проникает в его разум. Слушать дочерние истерики — последнее дело, о чем должен заботиться любой отец. Благо в данном моменте заключается не только в счастье Лукреции, но и в пользе для всего Ватикана, которые не может устоять без преданных союзников. Одеваясь, его святейшество усмехается своим тоскливым мыслям. Лукреция прежде всего Борджиа, и она должна владеть собой, должна понимать, что за ее эмоциями кроется будущее, и как она их подаст — отразится на всех. Вмешиваться в отношения мужа и жены — последнее, что должна делать церковь. Только Бог может разрушить подобные отношения, которые основываются на взаимном согласии. Папа Римский Александр отходит от своих ночных кошмаров, становясь собой. Его ум приходит в норму. Суровая гримаса перекашивает его лицо. Он не в силах отогнать от себя кошмары, но в силах рассудить, что Лукреции ничего не угрожает в том смысле, если бы она была не незаконнорожденной дочерью Папы, а обычной уличной девкой. Для нее есть все условия. Когда дочь впервые навещает его, то улыбается светло, радостно, сразу ныряет в объятия отца, который ждал ее. На губах Родриго так же возникает улыбка, он понимает, что хитрая кровь Борджиа в Лукреции победила. И что бы у нее ни происходило на самом деле, она этого не скажет, а он, если она заговорит, не станет слушать. Но Лукреция держится молодцом и не показывает своего расстройства и негодования. Гордость берет за дочь. Она будет умной и рассудительной женщиной, которая будет добиваться своего изящно, возможно, и чужими руками… Ватикану снятся сны о всеобщем благоденствии. Душевное состояние одного-единственного его выходца из него ничего не значат для мира. Родриго это понял, еще когда был кардиналом. Лукреция если не поняла этого сейчас, то уже чувствует.