лекарство от боли.

Глубокая ночь. Тёмное, напоминающее пятно разлитых чернил небо, усыпано множеством искрящихся звёзд, складывающихся местами в красивые созвездия и заметные только глазам мечтателя образы. Высоко — высоко, на положенном ему месте в этот час, красуется бледный диск луны, окруженный едва уловимым слабым свечением, в свете которого переливается цветными блёстками снег. На улице достаточно холодно. Из каждого уголка слышны грустные завывания ветра, отдающиеся эхом где — то в окнах многоквартирных домов. В одном из окон, пусть время уже давно перевалило за полночь, всё ещё видно, что горит тёплый свет, отброшенный лампой, стоящей на прикроватном столике. И кто же здесь не спит в такой поздний час? На кровати, весь взъерошенный и бледный, с совершенно безучастным ко всему выражением лица и стеклянными померкшими глазами сидит рыжий юноша, усыпанный солнечными поцелуями от пяток и едва ли не до самой макушки. В своих тонких пальцах он держит телефон, на котором сейчас открыт мессенджер и чат с пометкой «<3». В чате — сухое сообщение, такое же шаблонное, как и в последние несколько дней. CA: буду поздно Уголки губ невольно дёргаются, изображая кривую улыбку, которую никто и никогда не видел на его губах. Эта улыбка — проявление боли, разрывающей его душу на маленькие части. Потому что Каркат знает. Знает, где Эридан проводит своё время так поздно в последние дни. Неужели он думал, что Вантас настолько слеп, чтобы не заметить, что после столького времени отношений искра между ними угасла и разожглась, но… Уже между Эриданом и Фефери? Глупо. Впервые, когда Вантас заметил это, он сильно взвился, но Ампоре удалось убедить его, что всё в порядке, что всё не такое, каким кажется, а потом… Потом шли дни. Стало пропадать желание есть, а еще некоторое время спустя — спать. Каркат старательно прятал выпирающие рёбра под мешковатой одеждой, замазывал мешки под глазами, как мог, и давил свою агрессию в работе и чашках кофе. Он не хотел, чтобы о нём беспокоились и старался делать вид, что всё в порядке, день ото дня, неделю за неделей, пока Ампора окончательно не начал пропадать. … CA: сегодня не жди буду поздно Сначала редко, потом всё чаще и чаще. … Каркат блокирует телефон и откладывает его на прикроватную тумбу. Боль терзает его так сильно, что кажется, будто тело не выдержит. Впервые за долгое время его жизни хочется плакать, но на это нет совершенно никаких сил. Рыжий закусывает нижнюю губу, сильно, практически до крови, потому что становится совершенно невыносимо. Хорошие воспоминания, одно за другим, промелькивают в его голове, словно хорошо построенный видеоряд, а потом всё это счастье резко прерывается, сливаясь в один нескончаемый кошмарный день, растянувшийся на несколько месяцев. В голове что — то щёлкает. Взгляд падает на стакан воды, который он приносит в комнату каждый вечер, потому что вставать посреди ночи слишком лень. Рядом — пачка сильных обезболивающих, прописанных Каркату врачом, потому что без них он перестал вывозить. Лишь немного повысить дозу. Дрожащая рука тянется к упаковке. Уже через пару мгновений в рот попадает сначала одна таблетка, затем вторая, третья… Вода в стакане кончается, как и обезболивающее, стандарты и упаковка из — под которого теперь небрежно раскиданы по прикроватной тумбе. Каркат прикрывает глаза и ложится на постель, выключая свет. Скоро может стать хуже. Он аккуратно берет телефон с тумбы и открывает тот самый злосчастный чат. CA: буду поздно CG: АГА. [печатает…] CG: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, НЕСТЕРПИМЫЙ ИДИОТ. CG: <З В глазах начинает плыть. Из последних сил Каркат подносит телефон к губам и касается ими экрана с открытым чатом. Тело уже не выдерживает. Становится хуже… … Утром в холодной квартире врачи констатируют смерть странного рыжеволосого парня. «Скончался от передозировки лекарством N…»