Часть 1
25 июня 2022 г. в 00:03
- Я тебя ненавидела. С первой нашей встречи. Но самое ужасное…мне было жаль тебя.
Мейв улыбается и думает, что вот он, тот момент, когда она умрет. Это так глупо и эгоистично - говорить Хоумлендеру такое, ведь он прекрасно знает о Елене. Мейв не надеется на милость, лишь на то, что она умрет до того, как увидит смерть любимой.
Они стоят так близко друг к другу - Хоумлендер любит так делать. Подходит вплотную, врывается в личное пространство без спроса и упивается дискомфортом и сопутствующим страхом. Но сейчас близко подошла Мейв. И сейчас она стоит и смотрит не мигая в его стеклянные глаза.
Она не может отстраниться или сказать хоть что-то - будто парализована от макушки до кончиков пальцев. Его бездействие удивляло. Смотрит не моргая, плотно смыкая тонкие губы; его брови так страдальчески сведены, что Мейв до крови закусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы подавить рвущуюся на волю сардоническую улыбку. Бедный, блять, обиженный малыш.
Это правда? То, что она сказала? Она ненавидела его с первой встречи?
Ха…ну…
Мэгги впервые увидела его на одном дерьмовом, но достаточно известном мероприятии для молодых суперов в Лос-Анджелесе. Там она уже числилась не только как самая сильная среди женщин, но и среди мужчин. Черт, как же давно это было…
И…
Хоумлендер привлек ее внимание тем, что все время улыбался, как трахнутый в голову дебил. Жал всем руки и был чертовски дружелюбным. Еще Мэгги, наверно, обратила внимание на его смазливое лицо, может, на задницу немного, но она всех оценивала. Она решила, что неплохо было бы подправить светящуюся праведным счастьем мордашку.
Он выглядел самодовольно, когда столкнулся с ней взглядом. Протянул руку и представился по имени. В первый и последний раз. И Мэгги уверена, что он впоследствии получил смачный чапалах от Стиллвелл за то, что назвался Джоном.
Они были примерно одного возраста - обоим чуть за двадцать, наверно. Мэгги думает, что это не она первая начала, но все эти кокетливые взгляды и ухмылки - в основном ее прерогатива. А он…Джон выглядел так наивно и невинно: он просто улыбался, так легко и так, сука, фальшиво. Но понятно это станет только спустя время.
Мэгги сломала два пальца, когда ударила его по лицу. А потом он просто положил ее на лопатки. С первой, блять, попытки. На секунду в его взгляде и правду проскользнуло нечто садистическое, но совершенно незаметное для Мэгги в тот момент. Она просто смотрела в его голубые глаза и думала о том, как сильно его ненавидит, и как хочет увидеть снова. И снова и снова и снова. Блять.
В этом, наверно, стыдно признаться, но это она все начала. Мэгги исправно ходила на все тупые мероприятия суперов, если видела в строке приглашенных “Хоумлендер”. Его называли новой звездой и героем, который превзойдет самого Солдатика по силе. Куча плакатов, мерча - и все это еще до семерки; текущие фанатки которые каждый раз - стоило ему словно Иисусу опуститься в толпу - так и норовились полапать за причинные места. Она не понимала как он терпел все это: его трогали, хватали, тянули за плащ, за волосы, словно он игрушка в человеческий рост, гребанная кукла. Будь он простым человеком, эти ебаные фанаты разорвали бы его на куски и некоторые бы их съели, другие бы трахнули.
Мэгги не понимала его, он бесил ее, он не выходил у нее из головы. Да. Она возненавидела его с первой встречи, но в этом не было вины Джона. Она как маленький обиженный инцел винила объект вожделения и отрицала собственную глупую, наивную влюбленность, ведь она не могла быть как все.
Но, похоже, она была.
Мэгги вступила из-за него в семерку. Порвала из-за него с Еленой. Предложила Стиллвелл их как партнеров - фанаты и шипперы обоссутся от счастья. Она первая его поцеловала. Она, блять, многое сделала.
Она ненавидела его потому, что поверила в безгрешный образ великого идеального сверх-мальчика. Он бесил, раздражал своей правильностью. Она взволнованно закусывала губу, думая о том, как могла бы испортить его. Она флиртовала с ним и наслаждалась тем, как забавно он этого не понимал.
Мэгги в двадцать с хвостиком чувствовала себя на все пятьдесят - этот гнилой мир ей был абсолютно понятен. Джон в двадцать с хвостиком был похож на недавно выпущенного из подвала подростка максималиста с легкой ментальной накипью на котелке - забавно, что в сущности так и было.
- Что это на тебе?
Мегги пьет сразу из горла - это только первая бутылка; ничего ее супер-телу от нее не будет - и смотрит на редизайн костюма Джона.
- Нравится?
- Тебе не жарко? - она смеется. - Зачем это?
Джон выглядит смущенно и раздраженно. Он морщится и отворачивается к зеркалу.
- Они решили, что я должен быть больше.
- Что за чушь, - Мэгги усмехается и подходит ближе. - Ты прекрасно выглядел и без…всего этого, - она рукой указывает на рельефы на его новом костюме.
- Видимо недостаточно. Я должен…быть идеальным, понимаешь? - в его глазах столько веры в это тупое “быть идеальным”, что Мэгги неловко ведет плечами и отстраняется.
- Думаю, в совете просто прибавилось мужиков, любящих Гачимучи, вот и все. Хотят подогнать тебя под стандарт их любимого порева, чтобы было чем заняться на работе.
Джон усмехается, но как-то грустно.
- Еще нужно поработать над улыбкой.
- А с ней то что не так? У тебя самая, блять, геройская улыбка из всех, кого я знаю.
- Это, - он указывает на клыки. - Сказали выглядит…агрессивно. Нужно…сбавить обороты и улыбаться, типо…блять, я не знаю, мягче? - Джон слегка улыбнулся, но тут же вздохнул и закатил глаза. - Выглядит так, будто я в штаны наложил. Что за хуйня…
Мэгги смеется и обнимает его за шею.
- Забей, серьезно. Пошли они нахуй, потом еще скажут, что мы дышим неправильно. Обойдутся, засранцы.
- Ты не врешь мне? - он смотрит пронзительно, не моргая.
- На счет чего?
- Насчет всего этого. Насчет улыбки и костюма.
- …Нет, зачем мне? - Мэгги приподнимает бровь. - Если ты облажаешься, я скажу тебе об этом первая, - она улыбается и быстро клюет его в щеку. - Я чиста перед тобой, сладкий, - Мегги всплеснула руками и вновь приложилась к бутылке.
Джон усмехается. Но как-то грустно.
Он такой наивный идиот, порой ведет себя так инфантильно - вовсе не потому, что всю юность рос в ебаной лаборатории с водородной бомбой под кроватью. Он много улыбается, такой правильный, аж тошнит - не потому, что с детства внушали одну единственную роль, определяющую всю его ценность. Такой послушный, как песик служит гребаной Стиллвелл, которая следит за каждым, блять, его шагом. Ни семьи, ни друзей, ни жизни - ушлая манипуляторша единственный оплот около-материнской любви.
Мэгги такая тупая идиотка, на самом деле. Монстр игнорировал ее, обходил стороной не один раз, но она все равно рвалась к нему. И когда он обратил на нее свой взор, свое внимание, ее сердце не екнуло. А стоило бы.
И вот награда: наблюдать все эти гребаные годы как медленно Джон сходит с ума. И это было так душераздирающе ужасно.
Да, Мэгги была свидетелем многих ужасов, по итогу.
Она вообще могла ему помочь?.. В тот момент, когда вдруг окончательно поняла насколько он сломанный, неправильный, искалеченный, вовсе не идеальный. Что она могла сделать?
Стиллвел только сильнее подливала масло в огонь, подпуская его к себе все ближе, так беззастенчиво порой дотрагиваясь до него, чтобы Мэгги видела. Мистер Эдгар - человек безусловно умный - но как он не понял, что это бомба замедленного действия? Чем больше ему позволяли, подчищая каждый грешок; чем больше давили на его больное эго; его нездоровая, незрелая личность все дальше и дальше была от людей. От их боли, от их слабости, от простых радостей и печалей.
В конечном итоге и от Мэгги он отдалился настолько, что уже было не достать. Наверно, именно тогда ее “ненависть” сменилась на жалость. Искреннюю жалость о том, каким он мог быть, каким его сама Мегги видела и как он был на самом деле прекрасен. Обычную, человеческую жалость к тому, кто был решен семьи, решен дома, выбора и рассудка - как вишенка на торте.
- Эй, Мейв, - он почти шепчет и женщина вздрагивает, вылетая из собственных мыслей.
Она запоздало замечает, как по щекам текут слезы, оставляя за собой влажные соленые дорожки. Хоумлендер кладет ладонь на ее шею, сжимая до мерзкого скрипа красных перчаток.
Он говорит ей что-то, почти шипит, обнажая клыки. У него всегда было живое лицо, особенно когда прекращал притворятся. Мейв улыбается, обрамляя его лицо ладонями. Он чуть отстраняется и смотрит с такой детской обидой и непониманием, что сердце обливается кровью и смеяться уже совсем не хочется.
Он правда не понимает?..
- Прости, Джон, нужно…н-нужно было сказать тебе раньше…
Она шепчет и тянется к его губам. Хоумлендер не сопротивляется особо, только морщится по началу, но спустя секунду отвечает с особым рвением. Такой жадный до ласки; последний год только и делал, что извинился на камеру и кошмарил большую часть сотрудников Воут, никого и близко к себе не подпуская. Всеми брошенный, одинокий, злой, все сильнее теряющий связь с реальностью.
Но он так восхитительно ластится, когда Мейв гладит его по голове. Когда Хоумлендер обнимает ее, крепко так, почти вжимая в себя, Мейв понимает - вот сейчас он убьет ее. И она рада, потому что заслужила. Потому что ему уже не помочь, да и ей тоже. Он гнил заживо, а она, закурив, неотрывно смотрела на это. Никаких попыток помочь, только нигилистическое желание ни во что не вмешиваться и черствость натуры.
Джон ведь был и ее игрушкой. Она использовала его. А когда поняла, что ее представление о нем - это ложь, постаралась слиться, но было уже поздно.
Но ваши ожидания - это ваши проблемы. Мэгги эгоистка, Мэгги самовлюбленная дура. Она любила его так, как впоследствии он стал любить ее. Она заслужила. Ведь подыграла.
Мэгги правда возненавидела его с первой встречи. И ей правда было жаль его. Но хуй кто когда-нибудь узнает, что она хранила гребаный постер Хоумлендера из нулевых в бардачке своего старенького пикапа.