Если меня попросят описать ее…
Я скажу, что она безумна и безусловна, бесстрашна, бескомпромиссна и невозможна.
Ей нужно контролировать всех и вся. И если что-то идет не по ее плану — просыпается та еще «bad bitch». Просто она получила слишком мало любви в детстве. Я не виню ее за эти капризы, ведь она запросто врежет по морде, если ты что-то не так сказал.
Она из тех, кто будет пить водку в баре настолько красиво, что ни один бармен не скажет ей, что у нее плохой вкус. Иногда она балуется сигаретами с гвоздикой, чуть реже рисует и еще реже — слушает джаз.
Мне было сорок, когда я ее встретил. Я верил в любовь с первого взгляда и до ее появления, но только с ней я понял почему.
Она была совершенно не к месту в моем городе, в моей стране и даже на той чёртовой улице, где я случайно задел ее плечом, она, все равно, была не к месту. Почему? Высокая, рыжая, сероглазая и уверенная в себе. Она не вписывалась в культуру моей страны и этим только подогревала интерес к себе.
Я подумал тогда, что она лиса. И я не ошибся, когда узнал ее ближе. Ведь она специально перебежала дорогу и выскочила передо мной, чтобы я задел ее.
Возможно, я бы забыл о ней, как и всегда мы забываем о случайных прохожих, но ее глаза. Я видел их даже во сне. Ее безумный взгляд, который проникал сразу в душу и резал сердце виртуознее, чем самый искусный убийца. Я попался на ее крючок. Не мог выкинуть ее из головы.
Еще одна случайная встреча, через несколько дней после первой. На улице танцевала какая-то группа, они, действительно, популярны, и ее, как диковинку, вытащили танцевать вместе с ними. Она согласилась. Потому что танец был для нее способ выражения эмоций, которые она всегда держала на коротком поводке. Движения были не сложными или мне это только показалось, потому что она делала все так расслабленно и одновременно грациозно. Казалось, будто движения эти она повторяла всю жизнь (хотя я уверен, что видела она их впервые).
И, надо признать, двигалась она очаровательно. Я буквально замер, как очарованный. На нее хотелось смотреть. Издалека. Потому что я знал — подойду ближе и сдержать себя не смогу. А она смотрела мне в глаза сквозь толпу. Или мне тогда так этого хотелось.
Я решил: увижу ее в третий раз случайно и попрошу о встрече. Однако… в сети уже гуляло видео с ее танцем. Типичная ситуация в моей стране — все, кто чем-то отличается, имеет эффектную внешность и хорошо двигается, попадают в поле зрения общественности. Местный популярный блоггер задавал ей вопросы. Она хорошо знала язык. И это льстило. Я уже знал ее имя.
Я был готов к третьей встрече. Но она все никак не попадалась мне на глаза. Я бродил по улицам города в поисках ее рыжих волос и серых глаз. Глупо было полагать, что судьба сведёт нас снова. Лисиц нужно ловить правильно и быстро, иначе, можно остаться ни с чем.
Прошла неделя. Я совершенно отчаялся ее встретить, но был совершенно одержим этой идеей. А если ее больше нет в стране? Если она прямо сейчас едет в аэропорт? Отгоняю от себя эти мысли и иду в любимый ресторанчик в паре кварталов от места нашей первой встречи. Довольно тихий район, и я могу появляться здесь без охраны.
Я подумал, что потерял рассудок, когда увидел ее в компании каких-то молодых людей среди прочих посетителей. Сев недалеко от их большой компании, чтобы убедиться, что она мне не мерещится, мне стало совсем не по себе.
Я понял, что это действительно она, когда моя случайная бесцеремонно оставила своих знакомых и подсела ко мне.
— Вы слишком откровенно на меня пялитесь. Даже моим друзьям не комфортно. — с насмешкой произнесла она.
Хорошее произношение. Приятный, но немного грубый тембр голоса. И чертовски сексуальная ухмылка.
— Прошу прощения. Просто… мы виделись с вами раньше.
Я чувствую себя мальчишкой, который плавился, как пломбир на солнце, от одного ее взгляда.
— Правда? Простите, не припомню. — с улыбкой Чеширского кота произнесла девушка.
По ее взгляду я понял, что она меня тоже узнала, но ее тянет поиграть со мной. Хорошо, я согласен на такую игру.
— Я постараюсь сделать все, чтобы вы больше меня не забыли. Вас зовут Ана, верно?
Ее оценивающий взгляд заставляет просыпаться что-то очень тёмное внутри меня.
— Вы следите за мной? — приподнимая бровь, спросила девушка.
Она выглядела заинтересованной.
— Я увидел вас в ролике у одного блогера и узнал ваше имя. Могу я пригласить вас поужинать со мной?
— А разве я уже не сижу с вами за одним столиком, господин Ли?
Она стервозно улыбнулась.
— Да, но ваши друзья…
— Мои друзья справятся без меня.
Ее улыбка. Такая пленительная. Губы. Ее губы созданы для поцелуев. Много ли мужчин их целовали? Эта мысль начала сверлить мое сознание. Да, я уже ревновал ее.
— Хорошо. Тогда, я хочу угостить вас своим любимым блюдом, вы не против?
— Я доверюсь вам, господин Ли.
Она говорила о выборе блюда, но я хотел, чтобы тоже самое она шепнула мне на ухо, когда мы останемся наедине.
— Сколько вам лет, Ана?
— Мне недавно исполнилось двадцать.
Запретно юная. И от того еще более губительно желанная.
— Вы русская?
Задаю глупейший вопрос и сам себя ненавижу за то, что теряюсь рядом с ней.
— Да. Это что-то меняет?
Я впервые увидел в ее глазах оттенок тревожности.
— Нет, ничего. Просто хотел сказать, что у вас прекрасное произношение.
— Благодарю.
Огонёк тревожности поменялся на легкое самодовольство. Мне нравилось читать ее эмоции в глазах.
Мой аппетит в гастрономическом плане пропал, но разгоралось желание поцеловать ту, что сидела напротив. Я обратил внимание, что она тоже не проявляла особого интереса к блюдам. Меня мучали мои желания и глупая ревность, которой не должно было быть.
— А ведь я искал встречи с вами, Ана.
Эти слова, как первое признание в любви, дались мне тяжело.
— И зачем же?
Мне казалось, что ей особенно нравилось то напряжение, что повисло между нами.
— Вы заполнили все мои мысли.
Она придвинулась ко мне чуть ближе.
— И что же вы успели обо мне надумать?
— Что ваши глаза невероятны. И то, как вы танцуете. И даже ваш голос. Все это действует на меня странным образом. И даже сейчас, когда вы так близко и я могу рассмотреть вас: я думаю только об одном — сколько же мужчин чувствовали тоже самое рядом с вами?
— Господин Ли, проводите меня, пожалуйста.
Она махнула рукой и к нам подошёл официант.
— Виски и счет, пожалуйста.
— Вам как обычно? Без льда и…
— Да.
Официант исчезает, как и мое понимание происходящего.
— Я сказал что-то не так?
Появившийся из ниоткуда официант поставил перед ней рокс двойного виски без льда. Алкоголь пах корицей и обжигал черным перцем. Передо мной оказался счет.
— Виски тоже оплачу я.
Официант одобрительно кивнул и удалился. Она же, залпом выпила содержимое рокса.
— Нет, все в порядке. — быстро ответила девушка.
Она смотрела на меня с новыми эмоциями, которые я не мог прочесть и понять.
Мы вышли из ресторана. На улице было достаточно холодно, особенно поздно вечером. Я накинул на ее худые плечи свое пальто. Она остановилась и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Я живу недалеко. Спасибо за пальто.
Я ощутил терпкий запах ее духов. И он поставил точку на моем здравомыслии в тот вечер.
Я не помню как мы дошли до дома, который она снимала. Как она предложила выпить кофе, чтобы согреться. И как я набросился на нее с поцелуем в гостиной на первом этаже.
Ее поцелуй… он был нужен мне, как глоток кислорода, после погружения на глубину.
Я не пытался быть мягким. Она вызывала во мне одно лишь желание. Такое, которое я испытал впервые за свои сорок лет и вряд ли еще испытаю с кем-то другим.
Она отвечала на этот поцелуй. Позволяя кусать ее губы. На вкус они немного отдавали корицей.
Меня пьянил запах ее кожи и духов. Я целовал ее шею, ключицы. Мне было ее так мало. И я так боялся, что она растворился в воздухе, а я очнусь в ресторане и пойму, что все это придумал.
Но она была настоящей. И она тихо стонала, когда я кусал тонкую бледную кожу на ее шее. Это только сильнее разжигало желание. Оно клубилось дымом внутри, жгло мои лёгкие и тихо просило, разнося по телу своё томное, тёмное, жгучее, а главное, тихое: «молю».
Когда ее стоны от моих ласк уже откровенно напоминали скулёж, я медленно стянул с нее рубашку, отбрасывая в сторону и наклоняясь, чтобы снова грубо ее поцеловать.
Мои губы снова безжалостно впивались в ее сладкие, но терпкие губы, не давая ей права на вздох. Когда я все же отстранился, я посмотрел в ее глаза.
Это был самый непорочный и, одновременно, самый блядский взгляд.
Я снова накрыл ее шею поцелуями и укусами, спустился к ключицам. Она немного дрожала от моих поцелуев. Но этого стало мало. Я зубами разодрал ее губы до крови, так сильно мне хотелось сейчас почувствовать их совсем в другом месте. И зачем отказывать себе?
— На колени, — я прошептал это в ее приоткрытый рот, после чего провел кончиком языка по вспухшим от поцелуев и укусов губам.
Она послушно опустилась на колени, скользя руками по моему телу. От груди по линии пресса к ремню на брюках. Когда она подняла на меня взгляд, я не смог оторваться. Ее руки скользили по внешней части моих бёдер.
У меня не было сил ждать и я притянул ее за волосы к своей ширинке. Она расстегивала ее зубами, руками освобождая меня от ремня. Брюки упали на пол. И она снова подняла на меня свой взгляд. Я впервые отдавался своим желаниям по полной. И сейчас она, целиком и полностью, была моим желанием. Мне нужно было владеть ей полностью. Просто жизненно необходимо.
Я поднял ее с колен, а затем взял на руки и осторожно донес до спальни на втором этаже. Мне хотелось быть властным, но не хотелось, чтобы это все превратилось во что-то грязное.
***
Если меня попросят описать его…
он тот, кто отпускает колкие шуточки, задевающие твою самооценку, но оставляет возможность прочесть между строк нахальное «извини», из-за чего ты не в силах обижаться на него, ведь по поведению он смахивает на наглого кота, который ходит, где захочет, и делает все, что вздумается.
Его ухмылка — лихая, обжигающая пощечина, но ты ловишь себя на мысли, что хочешь еще.
Его бархатный смех, часто сопровождаемый закидыванием головы назад — самая чистая нота.
В глазах предостерегающий блеск, от которого леденеют ладони, а из груди вырывается рваный выдох.
Он со мной, как с мышкой — гоняет из угла в угол, хоть мы оба знаем, что я тоже хищник, которому просто нравится эта игра в жертву.
Его друзья — книги. На всевозможных языках и в разных переплетах. Он изучает все, что интересно, затрагивает многогранные темы.
В разговоре искусен, хитро вытягивает нить беседы в свою пользу. Контролирует мысли, действия, любит, когда всё под его властью. И я — не исключение.
Могу тысячу и один раз говорить, что не нахожу в нем ничего притягательного, особенного, что завораживало бы и не понимаю, почему он так популярен. А он прошепчет на ухо настораживающе, дьявольски улыбаясь: «лгунья…»
И я уже оседаю на махровый ковер, к его ногам, под едва слышимый смех, снова и снова будоражащий кровь в жилах.
Поставит стакан, наполненный янтарной жидкостью, на край стола и, поправив манжеты рубашки, покинет зал, чувствуя на спине мой затуманенный взгляд.
Он знает, что я пойду за ним. Куда угодно. Знает.
… я промолчу.
Потому что не хочу никому о нем говорить. Я хочу оставить его своей тайной. Ведь он полная противоположность всех моих внутренних устоев.
Мне было двадцать, когда я увидела его на противоположной стороне дороги и, не думая ни о чем, бросилась ему под ноги. Надо признаться, что выглядел он чертовски обаятельно (на двадцать с хвостиком).
Когда он задел меня — недовольно сложил брови, извинился, проводя рукой по своим черным, как смоль, слегка вьющимся волосам и, снимая свои солнцезащитные очки, уставился в мои глаза. Я, по своему обыкновению, тоже посмотрела в глаза красивого мужчины.
Эти глаза. Они выдавали его настоящий возраст. В них ты плавно пойдешь ко дну, как затопленный корабль и всегда будешь ждать от него резкого холодного взгляда, рассекающего рассудок.
Его лицо. Кожа бледная настолько, что боишься случайно запачкать ее после прикосновения. Острые скулы, которые хотелось целовать.
Полностью в чёрном. Он выглядел как мечта.
Я знала, что мы еще встретимся и не раз. Когда я увидела его в толпе, пока танцевала на улице — только убедилась в том, что все делаю правильно. Исчезать внезапно — правило номер один в моем списке правильных вещей.
Неделя без него тянулась долго, и мне хотелось видеть его в каждом прохожем. Знакомые позвали в ресторанчик, чтобы отпраздновать дебют одной начинающей модели.
Сердце пропустило удар от взгляда, который я чувствовала кожей. Это он. Он наконец-то нашёл меня. И судя по всему, сам в это не верит.
Я не ждала от него действий. Оставив друзей, которые начали беспокоиться о моей безопасности под таким тяжёлым взглядом незнакомца, я подсела к нему.
Моя тлеющая сигарета, его горячий чёрный кофе и запах дорого одеколона. Все это вызвало внутри не только странную и страстную любовь, но и легкую ненависть.
Я не знаю откуда взялась необузданная всепоглощающая дыра страсти в самом центре моего ледяного сердца. Но мне хотелось его, а не его любимое блюдо, которое он заказал для меня.
— Господин Ли, проводите меня, пожалуйста.
Я махнула рукой и к нам подошёл официант.
— Виски и счет, пожалуйста.
— Вам как обычно? Без льда и.
— Да.
Официант исчезает, как и моя уверенность в правильности моих действий, но я ведома желанием. Это не оправдывает меня. Но мне все равно.
— Я сказал что-то не так? — обеспокоенно спросил мужчина.
Появившийся из ниоткуда официант поставил передо мной рокс двойного виски без льда. Алкоголь пах корицей и обжигал черным перцем. Перед ним оказался счет.
— Виски тоже оплачу я.
Официант одобрительно кивнул и удалился. Я же залпом выпиваю содержимое рокса.
— Нет, все в порядке.
Он смотрел на меня с неподдельным волнением. Это нормально, ведь мало кому удавалось понять мотивы моих поступков. Я старалась успокоить себя и его взглядом, но нежность мешалась с похотью.
Мы вышли из ресторана. На улице достаточно холодно, особенно поздно вечером. Он накинул мне на плечи свое пальто. Я остановились и внимательно посмотрела ему в глаза. С каждой минутой с ним мое сознание предательски оставляло меня в руках эмоций.
— Я живу недалеко. Спасибо за пальто.
Он шел рядом в одной рубашке, я чувствовала как его тело отдает тепло и медленно остывает. Отличный повод пригласить его к себе. А дальше действовать по ситуации. Но я не одна почти теряла сознание от такой близости. Он накрыл мои губы поцелуем, как только мы переступили порог моего дома.
Я впервые почувствовала это. Непреодолимое желание ощущать прикосновения на своем теле, смотреть в глаза и подчиняться.
Для того, чтобы провалиться в забытие мне хватило одного только его взгляда. Тягучего, тёмного, удушающе нежного. Так началась моя одержимость этим взглядом, этими осторожными прикосновениями и его запахом, который нужен теперь, как воздух. Я без него иссохну и распадусь пылью, исчезну без следа.
Мне не было страшно до того момента, пока он не прошептал мне в губы:
— На колени.
Я смотрела ему в глаза, потому что большего не оставалось. Он был первым. Боялась я больше не боли, а того, что ему придется возиться со мной, боялась разочаровать его. Но желание брало верх над всеми моими страхами.
Внезапно, он поднял меня на руки и понес в спальню. Большая двуспальная кровать, в которой я больше не смогу стать одна до самого отъезда. Аккуратно он опустил меня на нее и нависая надо мной, посмотрел в глаза. Самое время предупредить его.
— Подожди, я…
— Знаю, доверься мне.
Он выдыхает это с нотками сожаления, извинения и пожирающего обоих желания. Догадался он, скорее всего, по моим глазам и дрожи, покрывшей все тело.
Все вокруг казалось мне горячим. Воздух. Постель. Его тело. Кровь закипала в сосудах, но система самосохранения не сработала.
Я смотрела на его лицо, запоминая каждую деталь. Ведь утром все будет не так, как сейчас. Я наизусть целовала его родинки на шее, ключицах, грудной клетке.
Мне повезло, что моим первым был мужчина, который в один день просто остановил мое сердце к чертям. И я запомню эту ночь не из-за неимоверного удовольствия от секса, которое, на самом деле, не так просто получить в первый раз, а из-за него.
Из-за его запаха, из-за тёмных глаз, из-за его светлой кожи, родинок, ключиц, из-за того, как нежно он прикасается своими длинными пальцами, из-за его голоса и стонов, из-за того чувства, что отключило мне здравый смысл. Это было помешательство. Внезапное. Беспощадное. Захватившее обоих.
Тогда я не могла уснуть всю ночь. Мне нравилось смотреть на него. Нравились его объятия. Нравилось чувствовать его дыхание на себе. Хотелось не думать ни о чем. Но не получалось.
Было страшно, что утро наступит. Было страшно, что он уйдёт. Поэтому до рассвета сбежала я. Оставив записку на столике в гостиной. Я плелась по городу, который подарил мне этого человека, представляя как возвращаюсь в пустой дом вечером.
Город этот, к слову, был безумно красив на рассвете. И утро совершенно не виновато в том, что оно растворяет ночной дурман, возвращая людей в реальность.
Не думать. Не вспоминать. Только это крутилось в голове.
Работа позволила отвлечься. День пролетел очень быстро. И вот, я уже переступаю порог дома. Нет запаха кофе, нет ноток его парфюма, нет его запаха. Дом пуст.
На столе моя же записка. Так и должно было быть. Ведь если у людей не работает инстинкт самосохранения — это опасно. Опасно быть рядом с тем, кто заглушает твой здравый смысл. Опасно быть с ним. Ком в горле. Слезы подступают.
Звонок телефона. Но я не беру трубку. Сердце бьётся быстро. Почему-то страшно.
Этот номер высвечивался на моем телефоне каждый день на протяжении недели. Примерно в одно и тоже время. И вот, я, не выдержав, все же беру трубку.
— Ты настолько не хочешь меня видеть? — спрашивает голос из телефонной трубки.
Его голос. Не верю.
— Что, простите?
— Ты сбежала и игнорируешь меня неделю. Даже не представляешь, чего стоило моему менеджеру добыть твой номер.
— Прости.
— Я заеду?
— Да.
***
Если меня попросят рассказать о нем, я скажу, что люблю его.
Что если мне придётся выбирать — я всегда выберу его. Что он стер остальных из памяти и заполнил все собой.
Скажу, что это судьба.
***
Если меня попросят рассказать о ней, я скажу, что люблю ее.
Вопреки. Вопреки возрасту, национальности, положению. Люблю так впервые за свою долгую жизнь. И, возможно, именно ее я и ждал. Скажу, что это судьба.
