Не хочешь взять выходной?

Джеймс сидит за рабочим столом так же, как и пол часа назад, опустив голову и зарывшись в какие-то бумаги. Собрание уже хоть и закончилось, но вставать он не намерен до конца рабочего дня. Точнее был не намерен, но один русский блондин мешает сконцентрироваться, без капли стеснения изучая его своими голубыми глазами. Никакого чувства такта. Вашингтон вздыхает, но молчит. Он знает, что Михаил не уйдёт. Когда-то уже пытался его выгнать, но... закончилось всё не очень и в итоге его чуть не разложили на собственном столе. Неожиданно? Пиздецки неожиданно. Не хотел ли этого Джеймс? Ммм, пожалуй, хотел. После работы. Но это уже другая история. Месячной давности, если быть точнее, но опустим. Вашингтон слышит, как Михаил еле слышно напевает какую-то мелодию, но старается не обращать внимания. Хотя оба прекрасно знают, что не обращать внимание на Михаила невозможно. Оба знают, но пользуется этим только один. Джеймс не поднимает головы, когда слышит скрип кресла и шаги. Он позволяет себе лишь незаметно закатить глаза и поправить очки. - Michael, ты что-то хотел? Московский улыбается. Вашингтон не видит, но эту его ухмылку чувствует буквально кожей. Это та самая пробивающая до дрожи ухмылка, не предвещающая ничего хорошего и её Москва демонстрирует вместо ответа Вашингтон вздыхает и всё-таки поднимает глаза, осматривая кабинет. Московский стоит уже совсем недалеко. Улыбается, Russian sun. Михаил усиленно делает вид, что ему интересно то безумие, что творится на полках в шкафчиках чужого кабинета. Получается довольно неплохо, кто-то, может быть, даже поверил бы в его почти искреннюю заинтересованность, но только не Джеймс. - Michael... Ох, знал бы Анакост, как Мишу каждый раз дёргает от этого "Michael", и как сладко начинает тянуть в паху, когда американец говорит это с таким придыханием, как сейчас. Ну так и хочется... - М? Московский делает вид, что ему плевать. Это он умеет делать мастерски - за несколько веков научился в идеале, - но Джеймс будто бы видит всё. И это одновременно и раздражает, и возбуждает. Странное сочетание, но Михаила всё устраивает, он странные сочетания любит. - Ты что-то хотел? Московский всё же поворачивает голову в его сторону и игриво сверкает голубизной своих омутов. Джеймс не может сдержаться и сглатывает. За годы он идеально научился контролировать свои эмоции, но рядом с Михаилом этот навык постоянно куда-то исчезает и контролировать себя становится просто невозможно. Московский же, кажется, этого и добивается. - Сколько можно работать, Вашингтон? - Анакост нервно крутит ручку между пальцев, под ироничный взгляд русского, - Собрание закончилось, если ты не заметил. - Закончилось, но то, что у тебя отпуск, не значит, что он и у меня тоже. Мужчина снова поправляет очки, намекая, что разговор окончен, и снова берёт в руки несколько листов бумаги. Михаил фыркает где-то в стороне. - Так возьми, в чём проблема? Вашингтон замирает и вновь вынужденно встречается взглядом со смеющимися глазами. Почему Московский каждый раз всё ближе? - Are you serious? Переходит на английский, скорее от недоумения. Москва в любом случае его поймёт. - Absolutely. И снова улыбается, ещё ярче чем прежде. Вашингтон с трудом отводит взгляд от этой улыбки, ругаясь себе под нос. Пытается вернуться к работе, но понимает, что тщетно. Оба это понимают. Михаил разочарованно качает головой, но сдаваться он не намерен. Русские не сдаются, в конце концов, а он, как никак, столица России. Шагает осторожно, еле заметно и практически не слышно. Вашингтон, настороженность которого буквально за несколько минут сосредоточенности ушла на нет, вздрагивает, когда чужие руки ложатся ему на плечи. - Тш, ты чего такой нервный, my dear? Джеймс бы и ответил, почему, точнее из-за кого, но Московский, кажется, не нуждается в его ответе. Он сам его прекрасно знает. Тонкие бледные пальцы начинают понемногу массировать чужие плечи, заставляя напряжение уйти куда-то в самые дальние глубины мозга, и Вашингтон не сдерживает облегчённый стон. Тело постепенно расслабляется под умелыми касаниями и Джеймс не замечает, как сам открывает доступ к желанному. Михаил наклоняется ближе и шепчет в самое ухо: - Не хочешь взять выходной? Тело Анакоста тут же покрывается мурашками от жара чужого голоса, и он шумно выдыхает, пытаясь собрать остатки самообладания. Получается с трудом. Московский словно демон: шепчет на ухо, искушает и так в открытую соблазняет, что просто грех не соблазнится. Но Джеймса так просто не возьмешь. - У меня много работы, ты же знаешь. Знает. Не по наслышке знает, но отчего-то сейчас его это так сильно бесит, что Михаил разочарованно цокает, прикусывая мочку чужого уха. Джеймс дёргается и почти шипит: - Michael… Москва усмехается. Его это только веселит, но он всё же отстраняется, убирая руки. Вашингтон удивлённо моргает, но не успевает повернуть голову, так как его в ту же секунду разворачивают вместе с креслом. Он успевает только увидеть чужую ухмылку перед тем, как Москва своенравно перекидывает ногу и усаживается прямо на его колени. Джеймс лишь удивлённо приподнимает брови, смотря прямо в лицо Михаилу. Нет, он не смущён, скорее... не ожидал. - Слышал когда-нибудь фразу, что русские не сдаются? - Михаил наклоняет голову в сторону, при этом хитро сощурив глаза. Одной рукой он осторожно снимает чужие очки и кладёт их на стол, положив затем руки на плечи американца. Но одна из них как-то слишком близко к застегнутому на все пуговицы вороту рубашки. Джеймс подозрительно косится в сторону этой руки. - Слышал. И к чему это? Московский наигранно задумчиво отводит взгляд и провокационно ёрзает, заставляя Анакоста хмурится все больше. - Ни к чему. Просто интересный факт, - рука задумчиво ведёт по чужой щеке, очерчивая затем линию челюсти и переходя на шею, - факт того, что я не отстану пока не получу того, что хочу. - И чего же такого ты хочешь? Пальцы проводят по затянутому на шее Анакоста бледновато-красному галстуку и тот не успевает понять, когда Московский резко хватает его и притягивает к себе, заставляя буквально влиться в свои губы. Вашингтон, не ожидая такого напора, чуть не валится вместе со стулом и Михаилом, но вовремя находит равновесие и подхватывает мужчину под бёдра, не давая упасть. Московскому, кажется, всё равно, что они чуть не упали. Он ухмыляется сквозь поцелуй, но тут же дёргается, когда его как бы в назидание слегка прикусывают за губу. Он отстраняется первым, пытаясь восстановить слегка сбившееся дыхание и в то же время развязать этот блядский красноватый галстук. - Я хочу, чтобы ты взял грёбаный выходной, и если ты не забыл, я всегда получаю что хочу. Джеймс ухмыляется, осматривая Михаила и его взгляд цепляется за слегка расстёгнутую рубашку. Ну да, конечно. В отличие от Анакоста, который застёгивал рубашку до конца, Московский всегда оставлял провокационно расстёгнутыми последние 2 или 3 пуговицы. Поэтому он так и стремится развязать галстук, впрочем, с этой задачей он уже справился и сейчас, не забывая якобы случайно проводить пальцами по чужой шее, он всё же принялся расстёгивать рубашку. И чего только бесится? - Уверен, что и в этот раз получишь, Michael? Последнее обращение Анакост произносит с такой лелейно-возбуждающей интонацией, что оно действует как красная тряпка на быка и Михаил снова впивается в чужие губы. На этот раз Анакост отставать не намерен и их языки сплетаются в немой борьбе за мнимое главенство. Джеймс одной рукой зарывается в блондинистые волосы, оттягивая их назад и заставляя шипящего от негодования Московского запрокинуть голову. Тот уже было хочет протестующе заёрзать на чужих коленях, но рука Анакоста, находящаяся на его бедрах, предупреждающе сжимается. Московский то ли стонет, то ли гортанно рычит, когда Джеймс наклоняется к открытой шее и, сначала поцеловав место около кадыка, слегка прикусывает кожу. - Играешься, Анакост? – практически шипит Московский. - Да, но не перехожу границы, в отличие от некоторых. В подтверждение своих слов он снова прикусывает кожу в районе ключицы, тут же зацеловывая место укуса. - То есть это ты их ещё соблюдаешь? – Михаил дышит шумно, но на его лице снова расцветает лукавая ухмылка. - Do you doubt it? Джеймс поднимает на него синие глаза, отзеркаливая хитрый взгляд. Московский придвигается вплотную и проводит руками по его плечам, чуть стаскивая с них уже полностью расстёгнутую рубашку. И когда только успел? - Тебе честно ответить или соврать? Руки блуждают по оголенному телу, уже спускаясь к ремню на брюках американца. У того не остаётся выбора, кроме как перехватить кисти блондина, заставляя его остановится. - Michael, я на работе. Не здесь. - Фу, какой ты душный, откройте окно кто-нибудь. Михаил тянется за очередным поцелуем, но лишь мажет губами по щеке Вашингтона, потому что тот отворачивает лицо в последнее мгновение. Обе столицы дышат тяжело, но Московского это не волнует, и он разочарованно облизывает губы, пытаясь освободить руки из крепкой хватки. Безуспешно. Взгляд тут же цепляется за оголившую плечо рубашку и Москва, ухмыляясь, ведёт поцелуями дорожку от шеи вниз, то вылизывая, то слегка прикусывая. Это не действует. Михаил вздыхает и слишком явно начинает ёрзать. Здесь уже устоять не в силах даже Вашингтон и хватка на руках тут же становится слабее. Москва тут же освобождает их, чтобы одной повернуть лицо американца на себя, а второй провести по напряженным от возбуждения мышцам живота и совсем немного ниже. Всё-таки своего он добивается и ловит чужой стон в поцелуе. Это только распаляет уже вошедшего во вкус Михаила, и он настойчиво лезет в чужие брюки, несмотря на протест со стороны. По правде говоря, этот протест было и не особо видно. Он был скорее таким, для успокоения надоедливой совести Анакоста. Хотя, казалось бы, за время общения с Московским этой самой совести уже должны были носить похоронные венки, но та, к огромному сожалению Михаила, ещё подавала признаки жизни. Правда обычно это было ненадолго. Этот раз, конечно, тоже исключением не стал и вот Михаил уже вздрагивает, когда его бедра сжимают до синяков, а поцелуи становится глубже. Получил, всё-таки, что хотел. А дальше дело техники: пальцы быстро расстёгивают ремень вместе с ширинкой и вот Анакост уже запрокидывает голову, шумно выдохнув. - В следующий раз я тебя к стулу привяжу, - он шипит, пока рука Михаила слегка давит на уже стоящий член. - М, как интересно, так не терпится меня обездвижить? Московский смеётся и уже было начинает соскальзывать с чужих колен на пол, как тут раздаётся стук в дверь. Оба мужчины замирают, и недоумённо переглядываются. В глазах обоих видно, как крутятся шестерёнки и вот они уже отскакивают друг от друга как ошпареннные. - What? – Джеймс судорожно застёгивает сначала брюки, а потом быстро начинает застёгивать рубашку. Михаил же тихо смеётся, пытаясь привести волосы в порядок и закрыть воротом рубашки шею, на которой теперь красуются несколько ярких отметин. Когда дверь приоткрывается, они уже сидят по разные стороны стола, будто ничего не было. - Mr.Anacost, you are urgently required to report. Should I take it? Молоденькая девушка секретарь смотрит точно на босса, пока Михаил задумчиво осматривает всё те же шкафы в кабинете, лишь изредка бросая игривые взгляды в сторону американской столицы - No, thanks, I’ll take it myself, - Анакост случайно натыкается на хитрые голубые омуты напротив, - and give me a day off tomorrow.