Нефритовая печать Хэ Ши Би

      Когда Сэм Дрейк впервые видит Рейфа, ему невольно думается, что он похож на элитную шлюху — мужчина трактует это по взгляду, с которым Рейф замечает его — надменный и наглый. Когда они жмут друг другу руки, и Рейф слегка улыбается, Сэм замечает, что его взгляд ни капли не поменялся. И Дрейк соглашается сам с собой: таким глазам, казалось бы, умеющим выражать только надменные качества, хочется подчиняться. Уже позже, за столиком в самом крытом углу подпольного казино, Сэм, чуть подвыпивший, но всё ещё находившийся в здравом уме, разрешает себе пошлую шутку.       Рейф Адлер не оценивает острый юмор своего будущего напарника; в конце концов, он пришел сюда не смеяться с тупых пошлых шуток. Пришел обсудить детали их дела; поспорить о процентах и в итоге сойтись ровно на половине. Потому что Сэмюэль Дрейк зарекомендовал себя как опытного «специалиста», который довольно хорошо обращается с тонкостями в своей незаконной работе. Люди, нанятые Рейфом, проверяют. И убеждаются.       Человек, приглашенный сегодня в это подпольное казино, уверенно улыбается, когда Адлеру подносят нужные бумаги. И Рэйф про себя восхищается, но виду не подаёт. Утвердительно кивает и вновь протягивает руку. За весь вечер они обмениваются лишь несколькими ленивыми фразами, посвященных деталям, процентам и пошлой шутке, будто бы всё заранее спланировано и они репетируют эту сцену раз, точно, сотый.       Наконец, Сэм встаёт со своего места, расстёгивает ещё одну пуговицу на белоснежной рубашке, ослабевает галстук и уходит. Просто так, оставляя Рэйфа в одиночестве. Он же залпом допивает свой Далвини и морщится — Рейф «зелёный», Рейф не разбирается в шотландском виски. Но он точно знает, что Сэму очень идут рубашки.       В Китае уже далеко за полночь, а в номере дорогого отеля, снятого Рейфом Адлером, Сэм нависает над столом и непрерывно смотрит на туда положенную бумагу. Бумага старая, выцветшая и потрёпанная, и на ней мужчина с трудом может разглядеть китайские иероглифы.  — Печать сделана в двести двадцать первом. До нашей эры. — бормочет про себя Дрейк. — Для Цинь Ши Хуана — великий правитель. Эта штука передавалась из поколения в поколение, пока где-то в девятисотом не потерялась, значит… Сперва он даже не замечает Адлера с кружкой кофе у себя за спиной, и только когда он спрашивает «Ну как успехи?» — Сэм опускает взгляд с карты на пол и с громким вздохом закрывает глаза.  — Ничего, — он устало мотает головой, нервно стуча пальцами по стеклянной отделке стола. — Абсолютно, Рейф. Абсолютно ничего.       Рейф в свою очередь смотрит на него скептично, не веря, что на целой, хоть и потрёпанной бумажке нельзя найти хоть одну подсказку. Пока сам не смотрит на неё. Ставит кружку на стол и бедром пододвигает Дрейка в сторону. Иероглифов почти не видно. Да и сам Адлер практически не знает китайский.  — Ты всё ещё уверен, что хочешь искать эту печать? — шутливо спрашивает Сэм, опираясь спиной о стену. — Человек, нашедший её, лишился обеих ног.  — Не заткнешься — и я лишу тебя чего-то похуже.  — Первого поцелуя? — парирует Сэм, с усмешкой глядя на Рейфа. Адлер в свою очередь зевает, не отрываясь от потрёпанной бумаги и будто не замечает шуточного флирта напарника. И, наконец, спустя пять минут в тишине, Рейф откладывает бумагу в сторону.  — Пора спать, кокетка, — он устало смотрит на Сэма и в этот раз, кажется, тот видит во взгляде не наглость или надменность, а только желание отдохнуть. Он видит его темные круги под глазами, уставший взгляд, растрёпанную прическу и лёгкий тремор в руках — симптомы недосыпа в течение месяца активных поисков. Ему становится жаль Рейфа, хотя сам Дрейк лучше не выглядит.  — Выглядишь отвратительно, — замечает Сэм, в конце концов отходя от стены. Рейф быстро меняет тему, измученно говорит, что завтра рано вставать. Сэм не согласен. Сэм считает, что им двоим нужно отоспаться хотя бы часов восемь. Но когда он хочет поспорить, его напарник уже покидает номер, а стол, на котором был единственный у них в наличии документ, пустует.       Наутро они оба встают с тяжким трудом и делают большие усилия, чтобы полностью проснуться. Но Сэмюэль понимает, что далеко в таком состоянии ему не уйти. Он готов на коленях умолять Рейфа остаться в кровати, потому что сам он уже еле ходит. Впрочем, через десять минут после пробуждения, он так и собирается делать. Стоя напротив номера Адлера, он слегка колеблется, но всё-таки стучит в дверь. Рейф открывает, спустя минуту.  — Ты готов? — спрашивает Рейф, застёгивая пуговицы на рукавах. Но Сэм видит, с каким усилием тот делает это, видит, с каким усилием открывает глаза и почему-то сам начинает сердиться.  — Почему бы сегодня не устроить выходной? — он толкает Рейфа в номер. Так, на случай, если тот начнет орать. (Но он не начнет, — про себя думает Сэм. — Он слишком устал, чтобы орать).       Рэйф изумлен, хоть и под маской усталости это мало проявляется. Им надо, чёрт возьми, работать! И чем занимается его напарник?! Но спать… как же хочется спать… Адлер молча думает несколько минут и сдаётся, хотя это и не совсем в его стиле. Начинает расстёгивать рубашку, бормоча что-то про работу. Затем зевает и смотрит на Сэма. Тот удивлён.  — Что? — только и спрашивает он Дрейка. Но Дрейк просто трясет головой и выходит из номера.       Когда Сэм, спустя неделю уже в другом отеле и городе Китая, вновь смотрит на бумагу, он тихо бормочет последнюю фразу на бумаге: «По мандату небес, пусть император живёт долго и счастливо». Повторяет снова, снова. И снова. Рейф смотрит на него нетерпеливо, упираясь в стол руками и ждёт.  — Ну? — спрашивает он, когда терпение заканчивается. Однако напарник не отвечает. Он будто совсем не замечает Адлера. Чешет затылок, отходит от стола и смотрит в окно. Хмурится. И выдыхает.  — Печать утеряна. Она может быть где угодно. Даже в другой стране. Что? Сэмюэль сдается?  — Дрейк, мне это не нравится, — прямо произносит Рейф и закрывает глаза. — Я плачу тебе не за твои сопли.  — Не нравится? Рейф, это даже не карта, а бумажка из музея. В ней нет ответов. Я прочесал весь интернет в поиске хоть чего-то, кроме информации из википедии, и ничего. — Он разводит руками: — Ни-че-го. Здесь, — Сэм указывает на бумагу, — нет того, что тебе нужно. Рейф вспыхивает, опрокидывает рукой дорогую лампу.  — Если ты ещё не понял, я повторю: мне плевать, где и как ты найдешь эту печать. И Сэм понимает, что тот на пределе, что остается всего один шаг до того, как бомба замедленного действия сделает «бум»; один шаг до того, как Рейф набьет ему морду.       Сэм знает, что лучше молчать, лучше ничего не делать, но почему-то эта ситуация его будоражит, почему-то в нем просыпается азарт. Хотя он и знает, что случится, его внезапный интерес к реакции неусыпим. Потому что ему нравится этот взлохмаченный, уставший, красивый парень? Или же что было в его утреннем кофе?..  — Рэйф?       Когда Адлер в порыве злости бьёт Сэма кулаком в челюсть, а потом оказывается снизу, прижатым к кровати, он понимает, что ни одна из его рук не свободна, и его пыл чуть остывает. Но вспыхивает вновь, и он возмущается.  — Какого хера, Дрейк? Его нагло затыкают даже не поцелуем, как он видел в детстве, в романтических фильмах, а рукой. Он хмурится и непонимающе смотрит в глаза напарнику. Какое-то время они совсем не двигаются, и за всё это время Дрейку понемногу сносит крышу. Но он молчит; не произносит ни звука. Потому что у Сэма нет оправдания: ни для себя, ни для Рейфа.       Спустя несколько минут, Адлер пытается вырваться и ему почти удается это сделать, но без помощи рук его план накрывается. А может, Рэйф Адлер просто недостаточно хочет?

Бред

Он вновь дёргается, потому что страшно. Потом ещё раз, чуть слабее, потому что чуть-чуть интересно. Но больше всего раздражающе. Его невероятно бесит сложившаяся ситуация, потому что такого богатого бизнесмена, как Рэйф, имеет право трахать только сам президент (ну и самомнение, однажды замечает напарник). И он пытается пнуть Сэма по яйцам. Однако тот удачно переставляет ногу между колен напарника и, обжигая дыханием, тихо шепчет:  — О нет-нет-нет, — и проходится губами по щетинистой щеке, будто ненарочно; случайно. Рэйф пытается что-то сказать через накрывшую рот ладонь, но в итоге получается недовольное, злое мычание.  — Я знаю-знаю. Сэм на самом деле не знает: что говорит, делает, о чем думает — он понятия не имеет о том, что вообще здесь, блять, происходит.       Внутри Рэйф снова и снова мечется между страхом, интересом, не беря уже в счёт его раздражительность, потому что у Рейфа она всегда с собой.       Может, потому что тебе хочется? — думает он и слегка хмурится, чувствуя приятную тяжесть внизу живота. — Потому что тебе тоже интересно? В какой-то из моментов Рейф сдается. Сглатывает и сдаётся, потому что Дрейк уже расстёгивает ширинку зубами и вопросительно смотрит на Рэйфа — да неужели впервые за эти тупые двадцать минут ты решил спросить меня? — хочет издевательски сказать он. И Сэм медленно убирает руки. Дрейк с трудом стягивает темно-синие джинсы вместе с трусами со своего напарника.       Адлер знает, что сейчас будет. У Адлера есть последний шанс, когда он может дать отпор. Конечно, с Рэйфом принцип «Дают — бери» нихрена не работает, скорее «Бери — разрешение потом», но какой мудак откажется от минета (от одного из лучших наемников-воров)? — как бы низко это не звучало…       Рэйф смотрит в потолок и хочет задать совершенно неуместный сейчас вопрос «что ты делаешь?» — будто сам не понимает, что происходит. Но вместо этого давится воздухом от неожиданности и возвращается в реальность. Он закатывает глаза и откидывает голову, потому что за двадцать семь лет его жизни такой минет ему не делал никто. По крайней мере, прямо сейчас Рейф в этом уверен. Сэм берет в рот так, что спустя минуту хочется кончить. А когда тот заглатывает полностью, проходится рядами зубов по всей длине, Адлер стонет и сжимает белую простынь в вспотевшей ладони под спиной. Будь Сэм мальчиком на одну ночь, Рейф схватил бы его за волосы и вдолбил бы тому до рвотных позывов. Он опять стонет (уже себе в руку) от пошлых мыслей и с очень большим трудом сдерживает себя, чтобы-таки не толкнуться в рот.       В голове Рейфа внезапно всплывает воспоминание с пошлой шуткой (скорее тупым подкатом) Сэма: «С отсосом возьму дешевле» — и ему почти удается рассмеяться, но он вновь отвлекается на жаркие то ли вздохи, то ли хрипы, то ли стоны.       Когда Адлер, спустя месяц, нанимает Надин с её тупыми наёмниками, Сэм бесится. Не от того, что в нем почти разочаровались — Сэму вовсе не привыкать, — от того, что Надин так легко досталось расположение Рейфа, время Рейфа, внимание Рейфа: всё то, чего не смог добиться Сэм за все полгода работы в качестве напарника и после того дня в отеле.       С одной стороны, поиски будут идти быстрее, но с другой… с другой стороны Рейф замечает вражду между его напарниками; делёжку Рейфа Адлера между ими же. И Рейф впервые за свою жизнь не может определиться, потому что понимает, что полигамные отношения — не для него. Надин берет его своей решительностью, уверенностью, а Сэм — своими тупыми шутками и просто потому что это Сэмюэль, чертов, Дрейк, от которого ему сносит крышу. иногда. И охренительным минетом, но это Адлер предпочел упустить.       Он не ревнует — пытается убедить себя Сэм на официальном вечере, когда видит Рейфа, обнимающего Надин. Они улыбаются на камеру, строят влюбленных. Всё время он чувствует себя лишним — он и есть лишний — Сэм снова понимает это по взгляду Рейфа, случайно кинутому на него. Однако когда Дрейк, разглядывая спины пар (коих здесь достаточно, чтобы чувствовать себя одиноким неудачником) завистливым взглядом, пишет ему сообщение со скромным содержанием «Мне уйти?» — и тут же получает короткий ответ «Даже не думай» — он слегка улыбается: Сэм снова в игре?       Дрейк отходит от колонны, поправляет туго завязанный галстук и отходит подальше, даже не замечая, как Рейф отпускает Надин из своих объятий.       Адлеру становится не по себе, когда он замечает первые видимые и громкие перепалки между напарниками. Но когда Надин без стука входит в номер Дрейка решительным шагом, сжимая кулаки — Рейф считает, что ему нужно вмешаться. Буквально на следующий день он спрашивает их обоих, почему они как кошка с собакой, и Сэм не упускает возможности подшутить. Надин говорит прямо, косится на Сэма, который только слегка скалится на её слова типа «Он вмешивается куда его не просят». Услышав аргументы (достаточно тупые аргументы) обоих сторон, Адлер выносит (такой же тупой, как и их аргументы) вердикт:  — Если замечу, что вы ссоритесь, кто-то лишиться половины зарплаты, — Рейф ощущает себя мамашей, наказывающей своих детей. — Нам ещё вместе работать. У меня всё.  — Ты не многословен, — замечает Дрейк и подмигивает. И когда оба идут к двери, Рейф зовёт Сэма.  — Дрейк. Останься. Надин что-то шипит себе под нос и захлопывает дверь. Так — в тишине — они стоят ещё долго, и Адлер уже хочет отпустить Дрейка, но Дрейк сам нарушает тишину.  — Хотел полюбоваться мной? — засовывая руки в карманы черных джинс, он ухмыляется.  — Да. — честно отвечает Рейф, прикрывая веки, — вообще-то тебе идут рубашки.  — Не боишься, что Надин услышит, как ты отсыпаешь комплименты мужику? Сэм опирается спиной об дверь, и Рейфу кажется, что в такой позе он ещё сексуальней, чем минуту назад. Мужчина пропускает провокацию мимо ушей.  — А ты не хочешь, чтобы она побесилась? Снова воцаряется тишина. Сэм внимательно смотрит на Адлера, а тот в свою очередь изучает Дрейка. И спустя пару долгих — мучительно долгих — минут Сэмюэль снова разрывает молчание:  — Мне снять рубашку, чтобы ты перестал раздевать меня взглядом?       Это казалось обоюдным разрешением; запретным плодом — то, чего хотелось с самого начала; желание, которое терпело крах каждый раз, когда кто-то из них пытался осуществить его — но что сейчас?  — Я сам, — отвечает Рейф, и Сэм снова видит тот взгляд элитной шлюхи: как в первый раз. Таким глазам хочется подчиняться и Дрейк дает расстегнуть рубашку. Рейф не рвет её, даже пуговицы не отлетают. Он аккуратно вытаскивает их из петель, кусает губу и смотрит на Сэма.       Когда они, наконец, целуются, Адлер почти сразу углубляет поцелуй. Сэм не против — Сэм долго ждал хоть какого-то ответа на его чувства (как бы сопливо это не звучало). Оба даже не замечают, как быстро меняется расположение их рук… это было нечто прекрасное, и, наверняка, могло перетечь в более серьёзное русло, если бы не стук в идиотскую дверь.  — Мистер Адлер, появилась информация насчёт артефакта. — доносится голос за дверью. Оба громко вздыхают и с неохотой отстраняются друг от друга, обводят взглядом, будто запоминают мелочи, а потом Сэм тянет руку к волосам Рейфа.  — Тебе так больше идёт. Адлер смотрит в отражение окна, расположенного напротив двери и соглашается с напарником: взъерошенная прическа идёт ему гораздо больше. Однако оба и без этого понимают смысл поступка Дрейка.       Ближе к ночи к Сэму стучатся. Неужели Адлер решил пренебречь своей гордостью?       Надин на пороге выглядит более женственной, чем обычно. А ещё от неё пахнет виски. Шотландским виски. Дрейк недоуменно кидает «Проходи?» и отходит в сторону, пропуская женщину.  — Я выпила…  — Я вижу.  — Чтобы поговорить о Рейфе. Что между вами?       Она по-кошачьи обходит кофейный столик, ничтожно легко проводит смуглыми пальцами по большой стопке книг, находящимися на нем и садится на рядом стоящее кресло. Сейчас Надин в коротком, зелёном платье — её фигура, обычно мускульная в милитари-брюках и заправленной серой футболке, сейчас выглядела… Дрейк не стал додумывать: от греха по-дальше.  — А между вами? — приподнимая брови, спрашивает Сэм; он складывает руки на груди. Надин очаровательно улыбается и отводит глаза в сторону.  — Тебе не понять. что между нами.  — Да, тебе тоже. Такие тупые и короткие разговоры обычно переходят во что-то большее — секс, например. Но Сэм слишком верен своим чувствам, а Надин, кажется, тошнит от Сэма. На том они и расходятся. Правда, после того, как Сэм провожает её до номера. Надин тоже зелёная, Надин тоже ничего не смыслит в шотландском виски. Он крепко держит её за талию, потому что та волнуется — буквально волнуется, её почти качает, и чувствует пальцами её крепкий кор, обтянутый в тонкую ткань из шёлка.       В номере происходит кое-что несколько интересное: Надин прижимает Дрейка к двери, захлопывая её.  — Покажи мне, — шепчет она, — что ты чувствуешь к нему, — и накрывает его губы своими. Они не такие, как у Рейфа: больше, мягче, они липкие от помады — и Сэм на секунду теряется. Но Сэм верен. Не только своим неназванным чувствам к Адлеру, но и чувству морали. Он отстраняется.  — Ты пьяна.  — И? — хихикает она, заводя руки за свою спину — расстегивает платье.       Сэм молча подхватывает её под ноги и относит на кровать.  — Сама разденешься, надеюсь? Ложись спать, прошу тебя.  — Сэм, стой! — разочарованно восклицает Надин, приподнимаясь на локтях. — Ты любишь его?  — А ты? — и… он опять сбегает от разговора о своих чувствах. Сэм, ты чертов мудак!       Он что-то чувствует, безусловно. А любовь ли это? Хочется забыться. но завтра снова рано вставать. снова играть в игру. Сэм устал. Сэм закрывает дверь снаружи и смотрит в окно в конце коридора: небо затянуто неплотными облаками, через которые все-таки видны звезды. Что это могло бы значить? Но до утра всего пять часов, и Сэм не хотел бы жертвовать драгоценным сном из-за каких-то чувств или даже мыслей…       Что-то меняется, не особо значимо, но Дрейк, Адлер и Рош это всё замечают. Для себя, конечно, только для себя и делают свои определенные выводы. Надин и Рэйф ведут себя отстраненно. Всмысле, это Рэйф ведет себя отстраненно со всеми. Да что с этим нарциссом не так?!       За обедом они чудом остаются одни. Сэм переписывает с очередного китайского документа очередные американские заметки. Он поправляет очки и затем тушит сигарету, выдыхая едкий дым — Рэйф думает: Сэм самый сексуальный мужчина прямо сейчас.  — Вы спали. — утвердительно и спокойно говорит он.  — Это вы спали, — так же спокойно подмечает Сэм, не отрываясь от перевода. — Я могу ошибаться, но, вроде, мы ищем китайскую печать, а не поводы ревновать.       Адлер клонит голову в бок — что-то в его напарнике изменилось. Адлеру почему-то не по себе. Надо поговорить? Его смелую мысль прерывает хриплый голос напротив:  — Нам нужно в Юньнань.       Проходя по ландшафтной местности города Куньмина (административный город Юньнаня), Сэмюэль Дрейк думал только о том, как бы быстрее найти печать: посудить самому — Чжу Юлан — последний император династии Мин, у которого в последний раз была печать до того как была утрачена — надо было с самого начала начинать отсюда! Как он мог этого не понять?!       Они были в Шанхае, вели раскопки на горе Чу, посещали могилу императоров, пытаясь найти подсказку — они были везде! Везде, кроме зеленого озера. Нефрит. зеленое озеро. У Дрейка, черт подери, начинает складываться мозаика!       Когда рабочие руки Рейфа, спустя ещё неделю, достают кусок нефрита прямоугольной формы из воды, предварительно получив «черное разрешение», Рэйф хлопает Сэма по плечу. Сэм давится сигаретным дымом, но улыбается, хотя и немного грустно: работа закончена, они разъедутся и больше никогда не увидятся. А они так и не решили, что было? или есть? между ними. Дрейк на оставшийся день  закрывается и погружается в глубокие раздумья.       Опять стук в дверь. Сэм игнорирует. Пусть Надин проваливает. Она победила: между ними ничего нет, Рэйф ничего к нему не чувствует.       Но стук становится настойчивее и громче и Дрейк вынужден отложить сборку дорожной сумки.  — Ты меня бесишь, — облизнув пересохшие губы, признался Адлер, по классике толкая того внутрь номера, в котором они находятся последнюю ночь.       Он чувствует, как чужая рука сжимает его непослушные длинные и чуть влажные после душа волосы на затылке, оттягивает назад. Это причиняет возбуждающую боль, и Сэм, который был немного выше Рэйфа, вынужденно смотрит на него сверху вниз.  — Да? Обсудим?       Дрейк тянется к губам: не таким, как у Надин — не пухлым, не большим, не липким от помады.       Кажется, прошло меньше минуты, но Рэйф уже усаживает Сэма на кресло и сам садится на его бедра.       Всё остальное — отрывками.       Стоны — то тихие, то громкие; то краткие, то растянутые, затяжные, пошлые.       Движения — влажные, мокрые, извивающиеся. хлюпы, шлепки кожа об кожу, чмоки — и ни единого слова.       Их первый секс такой немой. одновременно с этим несдержанный и громкий.       На секунду они встречаются взглядами и Сэм узнает в его глазах опять ту самую «Элитную шлюху», но раскованней, горячее, ближе и без ненужной ткани — и Сэм снова чувствует, что ему хочется подчиняться. Они так ничего и не обсудили.       Самое яркое воспоминание, конечно, — оргазм: без стремных искорок в глазах: Рэйф выгибается в спине, сжимает чужие широкие плечи и обдает горячим дыханием лицо напротив. Дальше — пустота.

дальше — утро.

дальше — душ по отдельности.

дальше — рейс через три часа.

дальше — ничего.       Но полгода спустя Сэмюэлю на почту приходит письмо: у Adler’s company новое дело — ссылка на проверенный источник. Блядский Рэйф Адлер что-то задумал. «Ты не мог позвать на свидание как-то по-другому?» — пишет Сэм Рэйфу, но сообщение остается проигнорированным. Как и полгода назад… Придется пройти это снова…