В ожидании нежности

Если я человека люблю, я хочу, чтоб ему от меня стало лучше — хотя бы пришитая пуговица. От пришитой пуговицы — до всей моей души. Марина Ивановна Цветаева

      Молодая девушка чëтко выстукивала каблучками недовольный ритм. Одета с иголочки, видно, что не самая дешëвая одежда была на ней: длинное чëрнок пальто — честерфилд, что было не застëгнуто, белый свитер с высоким горлом, классические штаны, туфли на небольшом каблучке, солнцезащитные очки и чëрная фетровая шляпа, которая завершала стильный образ мадам. Словно с обложки модных журналов вышла она, но шла она отнюдь не в дорогой ресторан или кафе, а в не самый благополучный район Токио, где была просто обязана встретить своего «прекрасного друга», ибо он не соизволил встретить свою подругу сам.       Девушка уже успела прокатиться в свою небольшую, уютную квартирку, принять душ и уже стояла на пороге, перед знакомыми до щемящей боли в груди дверьми. Ладони вспотели, сердце в бешеном ритме колотилось отбивая чечётку. Хотелось сбежать немедля, но она не тряпка какая-то. Шаг вперёд и рука застывает всего в сантиметре от двери. Старая, обшарпанная, деревянная дверь, только она разделяет их сейчас. Тихий, еле слышный стук и дверь со скрипом распахивается сама. Только переступив порог в нос сразу ударяет неприятный затхлый запах чего-то протухшего, пыли, гнили и перегара вперемешку.       Девушка старается почти не дышать, закрыв нос рукой, переступая через пустые упаковки от еды, железные банки из-под пива и другой мусор, с брезгливостью оглядываясь по сторонам. Ещё несколько шагов и она оказывается в небольшой комнатке, что была занавешена плотными шторами, полумрак царил здесь. Окидывая комнату пренебрежительным, смазанным взглядом замечает, что и здесь дело обстоит не лучшим образом: пепельница из которой валятся окурки на прикроватной тумбе, пыльные, грязные шторы, склянки и банки из-под пива, раскиданные вещи, просроченная пицца, лапша быстрого приготовления, пара тараканов и мухи, да и бог весть знает ещё какой живности.       Вся эта картина вызывает у девушки сожаление и нарастающую тревогу. Некогда её лучший детства сейчас убивает себя сам, прозябает в этой грязи. Взгляд падает на диван, где подогнув под себя ноги лежит что-то напоминающее человека. Страх охватывает в мгновение, а если он уже умер и она слишком поздно приехала, не успела даже застать его в последний раз живым. Изящные пальцы аккуратно касаются плеча молодого человека и он недовольно мычит. — Шуджи, — шёпотом зовёт она его по имени, наклоняясь к нему. — Ммм… — приоткрывая один глаз, поворачивается тот. — Харуко…? Я умер, да? — Это я, Ханма, это я… и ты не умер, ты знаешь какое сегодня число? — Какое сегодня число? — Сонный голос и шокированные глаза смотрят на неё с какой-то надеждой. — 28 мая, сегодня я должна была приехать, но ты меня не встретил, а теперь я тут. Во что ты превратил квартиру? Устроим уборку, что за кошмар, я тебя тут оставила одного, а ты сразу загулял. — А, что тут не так, по-моему, всё более менее прекрасно. Мы с тобой не виделись 2 года, а ты как приехала сразу ворчишь, как всегда, принцесса. — Идиот. Чего разлёгся? Вставай давай! — Чего раскомандывалась? Поезжай обратно в свой Париж. — Показательно отвернулся он, доставая сигарету из пачки. — Что?! Я не узнаю того Шуджи Ханму, который бил морды всем подряд, который искал свой смысл в жизни. Что с тобой стало? Где тот человек, за спиной которого мне никогда не было страшно? Тот, с кем я каталась по ночному городу? Тот, который лазил ко мне в окно на 5 этаж? Что с тобой, Шуджи? — Какая тебе разница? Если бы ты хотела знать, что со мной, ты бы приехала раньше, но тебе плевать на меня, всегда было плевать на меня. Ты уехала туда из-за меня, не хотела видеть, но зачем-то пришла сюда. Чего тебе блять надо от меня? Такая вся правильная. — Глухой удар разбился о стены комнаты. Понурив голову рыжая стояла напротив него, еле сдерживая выступившие слезинки в уголках глаз. — А теперь слушай меня. Ты прекрасно знаешь почему я уехала, не из-за своей прихоти, ты не писал и не звонил мне все эти годы, я пришла к тебе сама, но сейчас устроил драму — ты. Снова. Если бы мне было плевать на тебя, то я бы не пришла сюда, но если я тебе так противна я уйду из твоей жизни навсегда, Шуджи Ханма. — Проговорила она всë на одном дыхании, держа удивлëнного парня за толстовку.        Только она хотела уйти, развернувшись по направлению к выходу, как крепкие, длинные пальцы рук обхватили её кисть, не смея отпустить. — Прости…я лишнего пизданул. Останься, рыжик. — Сердце приятно кольнуло от воспоминаний, пробивая током в 220 вольт. Она одарила его полным понимания взглядом. — Что я могу сделать? — Будем убираться, вот что. Поможешь убрать весь этот мусор. — Как скажешь. — Молодой человек встал с дивана, попутно обувая какие-то тапочки повидавшие жизнь. И всё рассеялось, будто и не было этой долгой разлуки, или они просто сделали вид, что всё в порядке. — Так, неси мусорные пакеты, швабру, ведро, чего стоишь? — Засучивая рукава свитера скомандывала девушка. — Что за суета? — Быстро. — Понял, принял, полсекунды, мадам. — Не квартира, а свалка какая-то. — Распахивая все окна и балкон настежь, ругалась девушка.        Вековые шторы поросшие пылью и паутиной даже было страшно трогать, но она всегда была бесстрашной девушкой. В попытках сдвинуть их с места она лишь сделала хуже и вся гардина удачно полетела прямиком ей на голову, она уже зажмурилась, готовясь к удару, но не успев покалечить девушку остановилась в паре сантиметрах. — Жива? — Прозвучал слегка обеспокоенный голос сверху. — Всë в порядке, спасибо. — Улыбнулась рыжеволосая, чихнув в подтверждение. — Будь здорова, рыжая, я принёс всë, что ты просила. — Спасибо, а теперь стоит убрать всë что тут навалено горой. — Обводя пальцем, подняла зеленоглазая взгляд на него. — Это так необходимо? — Да. — В глазах девушки читалась уверенности и спорить было просто бессмысленно, он как никто другой знал это.        Тяжело вздохнув и поëжившись молодой человек всë же принялся за трудоëмкую работу, разбирая весь хлам в своей квартире. — Ужасно, как ты жил в таком гадюшнике? — Брезгливо поморщившись, выкидывала она очередную коробочку из-под лапши с её остатками. — Не жаловался. Да и не было смысла убираться. — Хорошо, что ещë мы…а-а-а. — Не успела закончиться мысль девушка, как на неë выпрыгнула упитанная мышь, в свою очередь зеленоглазая запрыгнула на руки парня. — Смрад. Это просто отвратительно. — Хаха, рыжик, ты напугалась такой маленькой мышки? Она тебя сама боится сильнее, чем ты её. — Я чуть не умерла, а тебе всë смешно. Моя смерть была бы на твоей совести, Шуджи. — Ну, что ты, хочешь я сам сгребу весь этот мусор, чтобы ни одна мышь не смогла тебя покусать? — Было бы славно, а я бы разобралась со стиркой. — Хорошо, вот и договорились. — Как-то по-дурацки улыбаясь не разрывая зрительного контакта говорил он. — Может отпустишь? Я не лëгкая всë-таки. — Заметила девушка. — Разве? Легче, чем я мог бы себе представить. — Подкинув в воздухе тело девушки, проговорил парень, отчего та покраснела слегка охнув. — Всё. Хватит, пусти меня. — Как скажешь, рыжик. — Опустил её на пол молодой человек, взъерошив копну огненных волос. — Дурак. — Развернулась в другую сторону девушки и пошагала по направлению к ванной.       В ванной комнате куча несвежего белья было навалено горой, девушка даже себе представить не могла, как он ещё мог ванну принимать с таким то завалом. Делать было нечего. Откопав целую упаковку порошка она тяжело вздохнула, распределяя бельё по цветам, закладывая первую стирку. — Шуджи! — Крикнула девушка, высовывая голову из дверного проёма. — Да?! — Запихивая остатки мусора, ворчал парень. — Я в магазин пойду, не хочешь со мной, по пути выкинешь мусор? — Да. — Что да? — Накидывая пальто, подошла она к нему. — Пойду и мусор выкину. Кто-то же должен тебе помочь с пакетами. — За это не переживай, я в состоянии себе вызвать такси. — С каких пор ты стала такой богатой? — С тех самых, как подрабатывала моделью в Париже. — И даже не сказала, что я общаюсь с такой звездой. — Ох, я тебя умоляю, прекрати. К тому же, ты сам ничего не хотел знать обо мне. — Будешь всю жизнь этим попрекать меня? У меня может тяжёлый период в жизни был. — Бровь девушки сама потянулась вверх от его слов, но она ничего не сказала по этому поводу. — Да, забыли. Собирайся, что стоишь лыбу давишь? — Привела его в чувства девушка. — Хья-ха, как скажете, мадам. — Поспешил тот за верхней одеждой, пока она окинула взглядом масштаб «катастрофы». Зеленоглазая призадумалась, рассматривая свой маникюр. — Идём? — Над самым ухом прозвучал голос, заставляя ту вздрогнуть. — Дурак. — Обернулась она к нему, приходя в лёгкий шок. — Ты, идёшь в этом? — Поморщилась рыжеволосая, вглядываясь в его наряд. — Ну, мадам, уж извините, я моделью тут не работал, чем богаты, как говорится. — Ужас. То есть, надо тебя как-то одеть, с твоей причёской что-то сделать, похож на бомжа. Я вчера такого видела, может это ты был? — Прыснула та. — Рыжая, не зазнавайся, не надо мне ничего покупать и вообще, с чего ты взяла, что я хочу другую причёску, может я волосы отращиваю? — Решил стать пацифистом хиппи? — Не удержалась она. — Может быть. — Закрывая дверь, усмехнулся тот. — Ты и пацифизм, кажется, что мир перевернётся и небо рухнет, если Ханма Шуджи станет пацифистом. — Какого ужасного ты обо мне мнения, может я решил измениться и… — Нет. — Резко отрезала она. — Но не успела ничего более сказать, как тот исчез, выкидывая мусор, а после снова внезапно появляясь, будто привидение. — Почему это нет? — Из-за спины послышался голос. — Ты никогда не изменишься, я ведь знаю, что только ради этого ты и живёшь, ходить по лезвию ножа — это всё, что тебе надо. Больше ничто и никто тебя не интересует. Просто хочешь, чтобы тебе не было скучно и мир обретал краски, а единственная возможность для этого — это бить морды другим людям. — Как-то грустно проговорила девушка, вызывая такси. — Ну, ты знаешь меня лучше, чем я сам себя, но может кто-то всё-таки и нужен, чтобы мир обретал краски. — Усмехнулся парень, закуриваю сигарету. — Бросал бы ты уже курить, вредно ведь. — Знаешь, что не брошу. — Знаю. — Так где там такси? — Сейчас уже подъедет. — Кинула взгляд девушка на проезжую часть.       Всего через пару минут молодые люди уже ехали в торговый центр, всю дорогу они молчали, каждый думал о чём-то своём. У каждого было своё бремя на сердце, у каждого свои вопросы, свои ответы, своя жизнь…       После трёхчасовой ходьбы по всем магазинам, которые были в этом злосчастном центре они всё же вернулись домой с кучей пакетов продуктов, новой одеждой и причёской. — Ты меня измотала, рыжая. — Обессиленно упал на кресло парень. — Вот, держи. — Протянула ему девушка тазик с горой чистого белья. — Что это? — Скептически приподнял тот бровь. — Зрение подводит? — Зачем ты мне это даёшь? — Ты, действительно такой дурак или только притворяешься? Сходи и вывеси бельё на балкон, а потом иди в душ, я тут пока полы помою и пыль протру, а потом ужин начну тебе готовить. — Ммм, а может… — Нет, нельзя. Давай в темпе вальса, чем быстрее, тем лучше. Уже темнеет, а мне ещё домой ехать. — Так останься, рыжая. Можешь лечь у стенки, я буду нежен с тобой, обещаю. — Усмехнулся парень, дразня её. — С радостью. С радостью уйду домой, даже если в подворотне меня решат пырнуть ножом и забрать все деньги. — Я настолько противен тебе? — Ох, Шуджи, избавь меня от твоего сарказма, пожалуйста. — Не могу, я как жить то буду, если нельзя будет тебя подъёбывать. — Иди уже. — Кинула она ему в след, отчего тот рассмеялся.       После ещё нескольких часов девушка закончила наконец отмывать его квартиру, принимаясь за ужин. Приятный аромат сразу наполнил небольшую квартирку, долетая до хозяина. С мокрой головой, в одних спортивных штанах, с полотенцем на шее он уже стоял перед ней улыбаясь. — Не ждали? — Падая вальяжно на стул рядом с зеленоглазой, раскинул он руки в стороны. — Выглядишь посвежевшим. — Повернулась она к нему улыбнувшись. — Не помню когда у меня так было чисто в квартире. — Дай-ка подумать, наверное, никогда. — Улыбнулась та. — Ты провозилась со мной весь день, я тебе всё верну. — Не говори глупостей, неужели забыл нашу клятву? — Всегда помогать друг другу, даже если это невозможно. — Именно… — Не успела что-то ещë сказать девушка, как мокрая макушка упëрлась ей в грудь, а чужие руки крепко обвили талию. Слегка опешив от этого, она вздрогнула, но после крепко обняла, на лице играла умиротворенная улыбка, слегка прикрытые глаза, что были полны нежности к этому парню. Лёгким движением руки она гладила его по мокрым волосам, вдыхая мятный запах шампуня.        Он затягивает воздух в лëгкие вместе с еë животворящим ароматом, даже воздух рядом с ней лечебный. Она пахнет свободой, пахнет теплом, она как огонь — сжигает его мысли и всë, что было до неë. Она его последняя надежда на светлое будущее, его нежность, его свет, его последняя сигарета в пачке, она как самый тяжёлый наркотик, как абсент из горькой полыни, она его панацея от всех ран. Только она вправе его судить и наказывать, убить и воскресить. Он падает ниц перед еë чарами, снимает свою корону, раб своих желаний. — Спасибо. Теперь мой мир снова наполнился красками, ты снова вдохнула в меня жизнь, теперь навсегда — хорошо. Хочу, чтобы ты осталась тут, со мной, в этом моменте, на этой кухни, навсегда, на вечность и ещё немного. Прости, что не бросил всё тогда, что не пришёл в аэропорт, не кричал, как сильно ты мне нужна, как люблю тебя, не прижал к себе, чтобы остановить тебя. Прости, что не звонил и не писал, прости… — Ты не обязан был мучить себя, ты никогда не станешь кем-то другим, ты это ты. Я всё знаю, знаю с самого первого взгляда. Я прекрасно помню тот день, когда твой взгляд поменялся навсегда и больше никогда ты уже не смотрел на меня, как прежде. Ты тоже важен мне, нужен. Я ценю тебя, потому что ты такой какой ты есть. Почему ты не позвонил мне? Не написал, что тебе плохо? И я бы сразу бросила всë…приехала, прилетела. Как ты мог подумать, что я бросила тебя тут одного. Даже корабли не могут выбраться из шторма без помощи, только благодаря спасающему сигналу маяка они способны выйти из этой гибельной ситуации. Почему же ты решил, что сможешь справиться в одиночку, тем более, когда у тебя есть я, всегда была?       Ответ отнюдь совсем не был нужен ей, она чувствовала, как горячие капли его слëз падали на её кожу, обжигая своей болью, своим одиночеством. Она чувствовала, как дрожит его тело, и это совсем не от холода, а от страха потерять последнего родного человека, но она останется здесь на сегодня, завтра и навсегда…