Квартира

Женя робко мялся на пороге, не решаясь даже снять кроссовки. Слава уже убежал куда-то вглубь квартиры. Сидоров слабо представлял, как будет тусить без него, так что собирался уйти с тусовки, так на ней и не побывав. – Жень! – раздался окрик Славы, он вышел в коридор, таща за руку какого-то парня. Сидоров остановился и постарался разглядеть незнакомца, прищурившись. Парень был какой-то невзрачный, бледный, словно обкуренный и явно старше их со Славой. – Знакомься, Женёк, это Кирюха Овсянкин, владелец хаты. Кирилл, это мой кореш и одноклассник, Женя, – представил их друг другу Слава. – Приятно познакомиться, – пробормотал Женёк и протянул руку для рукопожатия. Кожа Овсянкина была ледяной, словно у трупа. Сидорову стало не по себе. – Взаимно, – голос Кирилла был тихим и спокойным, но, на удивление, слышимым. Женя разулся и пошёл вслед за Овсянкиным. Славы уже и след простыл, видимо, возиться с двумя молчунами ему не очень хотелось. – Я все эти тусовки не очень люблю, но Слава напросился потусить со своей компашкой, – сказал Кирилл, когда они оказались на кухне. Из-за прикрытой двери доносилась музыка и крики пьяных подростков, но было значительно тише, чем в коридоре. – Ну да, в этом весь Слава, так напросится, что не отказать, – попытался продолжить диалог Сидоров. Ему было неловко признаться, что именно из-за этого он был здесь. Славкиным пронзительным глазам отказать было невозможно, и каждый раз Женя соглашался на любые авантюры их обладателя. – Будешь чай? – Овсянкин поставил чайник разогреваться на плиту. – Да, пожалуй – Сидоров сел в угол стола на старый шатающийся стул с жёсткой обивкой на сидушке. Вообще, вся комната выглядела какой-то старой, советской в самом прямом понимании, её словно не ремонтировали с самого распада Союза. Отклеивающиеся пожелтевшие обои, газовая плита, убого покрашенные трубы, отходящие от неё, эта ужасная клеёнка вместо скатерти. Женя повнимательнее пригляделся к Кириллу. Тот, как хозяин квартиры, выглядел в ней очень органично. В коричневых брюках и рубашке в жёлтую полоску, он выглядел как гость из прошлого. Создавалось стойкое ощущение, словно на дворе не десятые годы, а самое начало девяностых. Овсянкин этих пристальных сидоровских взглядов не замечал. Он ловко достал кружки с верхней полки настенного шкафа, взял пакетик из единственной в доме коробки с чаем, заварил его сначала Жене, а потом этот же пакетик себе. Сидоров добавил в напиток сахара и сделал маленький глоток. Было вполне сносно. – Ей, ребят, вы чего тут притихли, пойдёмте с нами веселиться! – в комнату влетел уже поддатый Слава – Кирюш, где бухло? – спросил он открывая все ящики, которые попадали в его поле зрения. – Посмотри в холодильнике, Слав, – мягко сказал Кирилл, не обращая внимания на бардак, который умудрился устроить Слава за полминуты прибывания в комнате. – Пиво либо в дверце, либо на верхней полке, – Овсянкин смотрел на Славу внимательно, не отводя глаз. Женя заметил в его глазах такую ранимую теплоту. Так на Славу смотрела Саша, когда признавалась ему в любви, так на Славу зачастую смотрел и сам Сидоров. Жене внезапно стало невыносимо грустно. Ведь ни он сам, ни Кирилл, никогда не получат от Славы такой взгляд в ответ. Да даже Саша, девушка Славы, наврядли ловит его на себе. Их чувства никогда не будут взаимны, потому что Слава – это удивительный человек, влюблённый только в реп и алкоголь.