Девочка, девушка, женщина

      Это утро было другим.       Немного пьяным, но лёгким, как разбавленное вино. Никкаль не могла объяснить хотя бы самой себе, почему сердцу было так хорошо, а в голове так пусто.       Ленивым. Ей не хотелось вставать с постели, заниматься привычными делами. Она могла позволить себе слабость ничего не делать. Она больше не студентка. Не было никакой необходимости спешить куда-либо.       Чуточку свежим. Утренний прохладный ветерок, словно увлечённый художник, выводил на её теле мудрёные узоры. Если бы она не знала, что это лишь игра её воображения, остаточное послевкусие после удивительно сладкого сна, решила бы, что это проделки того, кто мешал ей высыпаться по ночам. Приходил во снах, растапливал словно воск, укутывая в нежность, обещал трепетную ласку, а после неумолимо уходил с пробуждением, оставляя за собой выжженную пустыню разочарования.       Самую малость пряным. Никки могла поклясться, что ощущала мягкий аромат того, кто вот уже которую неделю являлся объектом её далеко не скромных грёз и совсем неподобающих мыслей.       Мягким и тёплым. Размеренно поднимающимся и опускающимся, как широкая мужская грудная клетка, на которой она полулежала.       Никкаль казалось, что она всё ещё спит, ведь только там происходило что-то настолько хорошее, как близость Ниалла, его ласковый голос, шепчущий те слова, которые, Никки казалось, она никогда не услышит наяву, а поэтому повернула голову и оставила лёгкий поцелуй на обнажённой коже. В какой же восторг её приводили подобные мелочи: возможность говорить ему правду о том, что она чувствовала, прикасаться так, как ей хотелось, целовать… это был её маленький рай, не имевший ничего общего с реальностью.       Чувствуя полную свободу действий и не встретив ни грамма протеста, Никкаль подняла руку, прикоснулась ей сначала к плечу, потом прошлась по груди и неспешно двинулась дальше. Туда, куда ей двигаться не следовало, куда бы она никогда не решилась, не будь это всё сном.       С ним ей хотелось быть разной: игривой, нежной, лукавой… А главное — открыто выражающей свою привязанность и любовь, без страха быть отвергнутой, непонятой. Эти сны были её отдушиной, тихой гаванью. Тем, что помогало не сойти с ума, смотря на Ниалла и притворяясь, что у неё действительно было терпение ждать.       Сильная и крепкая рука перехватила тонкую ладошку где-то в опасной близости от того, куда стремилась. Он бы и хотел позволить ей продолжить, но не мог.       — Какая хитрая девица в моих руках. Решила воспользоваться тем, что я сплю?       — Ты против?       Никкаль сладко улыбнулась и прикоснулась к коже уже не только губами, но и кончиком языка. Едва касаясь и вместе с тем пытаясь спровоцировать любимого мужчину на ответные действия. Иногда его нужно подталкивать, ведь даже иллюзия была такой же упрямой, как и настоящий Ниалл.       — Как же я могу быть против? Если моя сладкая Искорка желает изучить моё тело, разве я могу мешать ей?       — И тем не менее, ты не даёшь, — она недовольно буркнула, но при этом улыбнулась.       — Я не хочу, чтобы…       Никки попыталась выдернуть руку, чтобы продолжить, но ей не дали. Ниалл держал её ладонь мягко, и в то же время уверенно сжимал её, не давая продолжить изучение. Ниалл был бы не против, но так как сейчас было утро, он не был уверен, что им стоило увлекаться. Совсем скоро ему предстояло идти на лекцию, и ему нужна была свежая, свободная голова. Хоть он и не спорил. Даже без стараний Никкаль не сможет думать ни о чём другом, как о ней.       Свободной рукой Ниалл нежно провёл по позвоночнику девушки от основания шеи и вниз, и притянул её к себе крепче, а после зарылся лицом в мягкие волосы, пахнущие жасмином и чайным деревом.       Никки задержала дыхание, пытаясь не выдавать, насколько же это прекрасно: его нежные пальцы на её спине…       Сколько же она отдала бы, лишь бы не просыпаться.       — Не хочу отпускать тебя, — упрямо и в то же время тихо, словно боялась своих слов, произнесла Никки, уткнувшись лицом в его грудь. — Останься. Пожалуйста.       Ниалл рассмеялся, продолжая гладить спину любимой. С невыразимым трепетом, с затаённой нежностью, остаточной обречённостью, ведь он и не надеялся, что когда-то сможет открыто сообщить ей о своей любви. И вот она, Никкаль, такая простая, такая прямолинейная и с тем такая любимая, что он не мог перестать улыбаться, как довольный сытый кот.       Ниаллу тоже не хотелось уходить и оставлять её здесь одну, в одиночестве, а главное, с осознанием того, что всё то время, что он будет рассказывать студентам о последствиях неосторожного использования неподвластных им стихий, он мог бы провести с ней, в её ласковых объятиях. Осыпать лицо, руки и тело многочисленными поцелуями, слушать звонкий смех и говорить… говорить то, что раньше боялся произнести вслух.       — Это всего лишь несколько лекций.       — Ты — мой, — Никкаль прижалась к нему крепче, словно стремилась слиться с ним, стать одним человеком…       — Так будет всегда, — Ниалл прошёлся лёгким невесомым поцелуем от корней волос Никкаль до левого уголка глаза, и решительно прогнал мысль о том, что, если он сейчас не встанет, то определённо опоздает, а это совсем ему не подходило. — Но у меня есть долг, Искорка.       Долг. Долг. Долг.       Никкаль казалось, что, если она ещё хоть раз услышит это слово, то точно завоет. Ниалл был примером благодетели и порядочности. Для таких, как он, долг и правила — основа всего сущего, и тем не менее, именно они были тем, что мешало этим снам стать реальностью. Никкаль догадывалась, была почти уверена, что ей не показалось, и что чувства, которые она питала к своему наставнику, тот вполне разделял, но внешние обстоятельства мешали ему быть более откровенным с ней, а терпения ждать того самого разговора у Никки с каждым днём становилось всё меньше и меньше.       Вырвавшись из цепкой хватки, она своей маленькой ладошкой слегка стукнула его по груди. Легко, почти касаясь, и вместе с тем с яростным желанием показать своё несогласие. Во сне Ниаллу не было бы больно, но она не хотела причинять ему вред в любом случае. Он мягко взял её кулачок, поцеловал каждый палец, поочерёдно разгибая, а после его губы коснулись внутренней стороны ладони.       Она знала, что он делал: гипнотизировал, отвлекал, старался заставить забыть, что планировал оставить её. И как же он был хорош в этом, да только Никкаль была бдительней…       — Ты можешь хотя бы в моём сне не вспоминать о долге?       — Сне? — удивился Ниалл, даже не предполагая, что их восхитительную ночь и это прекрасное утро Никкаль воспримет как сон. — Ты думаешь, это сон?       Никкаль откинулась на свою половину кровати и тяжко вздохнула. Уже даже собственные грёзы насмехались над ней. Это было так похоже на Ниалла: следовать написанным правилам, и это качество настолько определяло его, что даже её собственное подсознание говорило об этом.       Когда Ниалл спросил, считает ли она его сном, Никки лишь рассмеялась. Это же было так очевидно. Реальный Ниалл придерживался собственных постулатов: вставал ещё на рассвете, до занятий успевал облететь окрестности и проверить, всё ли в действительности в порядке, пил по утрам чай и сохранял тишину в библиотеке, а самое главное — никогда не спал со своими студентками или подопечными. За всё время, что она его знала, она ни разу не видела его с девушкой и не слышала от других, чтобы у него кто-то был. Но Ниаллу было под триста, а она сама не дожила ещё до третьего десятка.       — Настоящий Ниалл уже был бы одет и допивал бы свой чай.       — А ведь мне действительно следовало бы… — Ниалл позволил себе малость пошутить, хоть ему и правда нужно было вставать, но так не хотелось…       — Не притворяйся! Не смей!       Никкаль резко открыла глаза и зажмурилась. Яркий свет уже поднявшегося достаточно высоко солнца резал глаза. Если ещё каких-то пару минут назад лучи останавливались занавесью, то стоило ей оставить благодатное место на груди Ниалла, как солнце беспощадно слепило и мешало мягкому пробуждению, словно само подталкивало её вернуться обратно в тёплые объятия.       Никкаль нахмурилась. В её голове не укладывалось: как такие реальные моменты пробуждения могли вязаться с тем, что Ниалл всё ещё был с ней? Это был особый вид магии? Или…       — Как мне доказать свою реальность? — Никкаль снова услышала столь желанный голос и едва не выругалась. Она определённо сошла с ума, если действительно проснулась и перетянула грёзу в реальный мир. — Может так?       Никкаль протяжно выдохнула, думая, что сейчас-то остаточный эффект рассыплется и она окажется снова одна в своей кровати, с диким разочарованием и тоской, что ничего из этого так и не стало реальностью.       Скрип кровати. Полусмешок-полувздох. Прекрасный облик в лучах утреннего солнца, замерший словно в благоговении перед тем, что видел, а потом мягкие губы на чувствительном изгибе у основания шеи. Тёплая ладонь, очертившая правый бок и остановившаяся у основания бедра.       Это было слишком прекрасно, слишком восхитительно, чтобы быть лишь её иллюзией.       — Ты действительно мне не приснился?       — Нет, — хмыкнул Ниалл и прошёлся короткими поцелуями по ключице любимой. — И я не хочу, чтобы ту восхитительную ночь, что мы провели вместе, ты считала сном.       Никкаль зарылась пальцами в его мягкие волосы, позавидовала тому, насколько приятными они были на ощупь, а как пахли… Никки прикусила губу, чтобы не закричать, пока вспоминала, что они пережили и что она приписала своему воображению. Это было слишком, чтобы верить в реальность происходившего…       Ниалл потянулся к губам Никкаль, желая оставить нежный поцелуй, чтобы он смог-таки встать и уйти. Едва уловимый след поцелуя напоминал бы ему все те часы, что они были бы не вместе, что он себе ничего не придумал, но Никкаль перехватила инициативу, и вот её руки снова были в его волосах, а его — путешествовали по её телу. Он не знал, что творил: ему нужно было идти и выполнять свою работу, ей — отдохнуть, ведь она так мало спала, но его желание снова стать с ней единым целым вновь начало загораться в душе.       Ниалл решительно отстранился, убрал руки от её манящего тела, и только благодаря крепкой воле поднялся и стал натягивать штаны. Ниалл чувствовал на себе её тяжёлый взгляд. Она была недовольна. Чуть раньше она смело сказала об этом. Так прямо и решительно, что он с радостью посмотрел бы на это снова. Но у него были студенты, и то обстоятельство, что они с Никкаль переступили грань в их отношениях, не должно было сказываться на них и на его обязанностях как ректора.       Его смущал откровенный и упрямый взгляд Никкаль. Такой дерзкий, но такой естественный. Его предыдущие… они обладали той долей стеснительности, чтобы отводить взгляд, скрывать тело под толстой простынёй, даже когда между ними уже всё случилось, краснеть при поцелуях, желать близости лишь под покровом ночи. Но это была Никки. Его смелая, решительная Никки… он бы не удивился, если бы она рассмотрела его фигуру со спины, как только он встанет.       — Ты всё же собрался уходить? Оставишь меня совсем одну?       Ниалл прикрыл глаза, собрался с силами и всё-таки встал, поспешно натянув брюки, не оставив любопытной Никкаль и шанса. Она была его благословением, испытанием, а в некоторые моменты и вовсе проклятием. Только он не желал свободы.       — Я должен, — завязав тесёмки на брюках, Ниалл повернулся к ней и пожалел: Никки приподнялась на локтях, простынь, которая должна была прикрывать её тело, сползла вниз и, словно ручей, заструилась вокруг соблазнительно обнажённой фигуры. Большая часть огненных волос лежала на спине, но та, что падала на грудь, почти не прикрывала её. — Лекция. Студенты. Помнишь?       — Я думаю, они будут только рады, если ты не устроишь им очередной опрос.       — Не все студенты такие беспечные, как ты.       — Хочешь сказать, что… — Никки запнулась. Внезапно то, что должно было звучать как шутка, заставило задуматься над очень важными вещами. — Что были другие? Что кто-то, кроме меня, за эти сто лет…       — Не думай о таких глупостях. Было, не было, разве это сейчас имеет значение? Я люблю тебя и хочу быть только с тобой, что было «до» не должно иметь значения.       Никки откинулась обратно на кровать и прикрыла глаза. Ей решительно не нравилось то, что она чувствовала, и как неприятно ей было даже думать о ком-то рядом с Ниаллом. Он не был затворником, как ей всегда казалось. Этой ночью Никкаль прекрасно поняла, что в прошлом у него было достаточно девушек, и ей стало как-то неловко. Собственная неопытность смущала её, но после первой их близости смущение исчезло само собой, словно его никогда и не было. Что же касалось Ниалла, Никкаль показалось, что он прекрасно знал, что следовало делать и как.       — Я не хочу тебя делить…       — В этом нет и не будет необходимости, — Ниалл снова обернулся к Никкаль. Он хотел ещё раз поцеловать её, но решил, что в таком случае от его решимости уйти не останется ровным счётом ничего, а поэтому постарался запомнить на ближайшие часы её новый, более расслабленный нагой образ с припухшими губами и растрёпанными волосами. — Отдохни пока меня не будет. Если решишь выйти…       — Знаю: быть осторожной и не попадаться никому на глаза.       — Второй ключ в комоде, верхний ящичек, — послышался тёплый весёлый голос Ниалла, а после и его шаги. — Но я буду признателен, если ты не станешь шуметь.       — Я не буду спрашивать, зачем тебе их два.       Ниалл рассмеялся, но теперь Никкаль слышала его уже в нескольких шагах от кровати. Комната его хоть и была достаточно просторной, но не настолько, чтобы Ниаллу потребовалось много времени, чтобы накинуть рубашку и камзол и выйти.       Никкаль напомнила себе о том, что ей следовало бы уступить, позволить Ниаллу уйти, но как же она желала, чтобы он остался.       Раз. Два. Три. Четыре. Пять.       Никкаль считала про себя секунды, прошедшие с того, как она услышала его шаг, буквально заставляя себя ничего не делать. Но мгновение за мгновением попытки успокоить себя превращались в пытку, решимость сошла на нет, и она быстро подскочила с кровати и, ничем не прикрывая собственную наготу, бросилась к Ниаллу.       Он не успел ещё даже рубашку надеть. Стоял такой спокойный и на удивление нерешительный. Словно сам специально пытался оттянуть время. Словно искал предлог, чтобы остаться.       Тонкие руки обвили его талию сзади, а хрупкая фигура прижалась к его широкой спине. Ниалл почувствовал тёплые губы своей пока ещё обнажённой кожей и улыбнулся, ласково и счастливо, хоть Никкаль и не могла видеть его лицо, но он был почти уверен, что она знала, какие именно чувства вызывала в нём одними своими объятиями.       Он подозревал, что так никуда и не уйдёт, но говорить ей о том, что у неё был шанс на успех, он не собирался. Если она сейчас была такая, то что стала бы делать, как только узнала бы, насколько сильно он хотел быть с ней?       — Не отпущу, — тихо, но упрямо буркнула Никкаль, а он сам едва сдерживался, чтобы как минимум не накрыть её руки своими.       — Мы же только поговорили.       — Не могу, — упрямо замотала головой Никки, и он почувствовал, как её волосы щекочут его спину. — Не хочу.       — Ты будешь наказана.       — Лиры отправишь чистить? Лианы подстригать? Договора составлять? Или ещё лучше: подписывать вместо тебя?       Ниалл рассмеялся в очередной раз. Сейчас он вспомнил все наказания, которыми награждал Никкаль в надежде, что отрабатывать их рано или поздно настолько надоест, что она остепенится, но каждое новое его задание словно подогревало в ней азарт совершать одну шалость вслед за другой.       — Вздорная девчонка, на что ты пытаешься меня подговорить?       — Чтобы ты не оставлял свою возлюбленную. Ни на час, ни на два, ни даже на минуту.       Никкаль поцеловала маленький шрамик, пересекающий лопатку. Затем потянулась чуть выше и поцеловала там, пока Ниалл пытался сохранить последние остатки выдержки. После встала на носочки, едва касаясь пола, и игриво прикоснулась языком к его затылку, а после оставила лёгкий шаловливый укус на чувствительном месте между шеей и плечом.       — Я и не собирался…       Ниалл так и не договорил. Шаловливые ручонки Никкаль опустились к поясу его брюк, и стоило ему подумать о том, что её следовало бы остановить, как они проникли под него и вновь потянулись туда, куда не следовало.       — Никкаль…       — Только не говори, что тебе не нравится.       Ниалл хотел бы так сказать, остановить её провокацию, спасти остатки собственного благоразумия… Но у него бы всё равно ничего не вышло.       Это была не та робкая Никкаль, которая вчера не знала, как сказать ему о своей любви. Не та обманчиво пристыженная, которая получала выговор за очередную свою шалость. И не та смешливая, что порой устраивала с ним засады на студентов или подшучивала над остальными преподавателями. Эта Никкаль осознавала свою женскую власть над ним, принимала с готовностью и воодушевлением их отношения, и только в это мгновение Ниалл понял, что утонул в этих чувствах ещё глубже. Он знал, что с Никкаль никогда не будет так, как было с другими, и он радовался этому, как юнец.       Пока он думал о высоких материях и правильных вещах, пальчики Никкаль пробрались ниже, прикоснулись к уже возбуждённой плоти, которая ясно давала понять, насколько же на самом деле он не хотел идти на лекцию. Ниалл протяжно выдохнул: ещё немного, и от его выдержки не останется и следа.       — Где ты только нахваталась всего этого? — Ниалл мягко накрыл ладони любимой и нежно поднял их вверх, на безопасное место собственного живота.       — Ты не первый, с кем у меня был…       Ниалл представил других мужчин, а скорее всего пареньков, которые касались Никкаль, целовали её, дарили ласки, наслаждались её стонами… и ему это не нравилось.       Раньше он спокойно или хотя бы с должным пониманием относился к тем, кто искал её внимания и с кем она ходила на редкие свидания. С тем же давним настырным поклонником Нанной у него были неплохие отношения. Но Нанна начал перегибать палку, а Ниалл искал лишь повод избавиться от такого настырного и невнимательного ухажёра для его Никки. Теперь же… одна лишь мысль о ком-то рядом с ней заставляла его стиснуть зубы.       — Надеюсь, буду последним, — поспешно перебил её Ниалл. — Тем не менее, тебе стоит отпустить меня.       — Ты никуда не пойдёшь.       Никкаль игриво, даже не рассчитывая нужное количество силы, махнула рукой в сторону двери. Она точно не знала, что собиралась сделать и каким образом должна была вырваться её сила. Большим удивлением стало шипение металла и деформация того, что раньше было дверным замком. Она не думала ни о чём конкретном, лишь желала остановить его, не дать выйти за пределы этих стен. На деле же, совсем того не желая, Никкаль расплавила замок.       — Зачем ты это сделала?       — Я… Я пойду проверю, насколько всё плохо.       Никкаль проворно отстранилась от него, выскочила из-за спины и собиралась ловко прошмыгнуть к замку. Да только куда там? В шаге от ректора хитрая девушка была поймана за руку и остановлена. Когда Ниалл повернул её к себе, Никкаль потупила взгляд.       Яркие пряди рассыпались по плечам и заструились по спине и груди, укутывая в кокон, скрывая от его взгляда часть прекрасного тела, но сейчас она была такой естественной, такой прекрасной, словно луч солнца, спустившийся к нему, словно его маленькое ручное пламя.       — Я же говорил, что ты будешь наказана.       — Я думала, ты шутил, — Никкаль нерешительно подняла на него взгляд. Она-то уже решила, что испортила весь момент и он точно пожалеет о всех сказанных словах и пережитых моментах (а она не выдержала бы этого), но её удивил его мягкий голос:       — Шутил. Но ты сама напросилась.       Ниалл склонился над ней, приблизившись к приоткрытым в ожидании губам, но так и не поцеловал. Замер в сантиметре-двух, словно дразня или провоцируя. Наказывая. Своим особым способом. Поднёс широкую ладонь к лицу, но нежной кожи так и не коснулся. Никкаль затаила дыхание, ожидая почувствовать его хоть какой-нибудь частицей себя, но он не позволял, а она не хотела рушить очарование момента. Оба не дышали, зелёные глаза смотрели только в её, кристально чистые, голубые, как родниковая вода.       Это длилось мгновенья, минуты, маленькую вечность. Зелень лесов и прохлада горного озера. Мудрость опыта и яркий свет юности. Тёплый ветер и ласковый огонь. Она не могла надышаться им, а он, словно мотылёк, летел на её свет, хоть и знал, что может сгореть. Мужчина и женщина. Два мира, такие разные и такие любящие.       — Лахаму с ней, с этой работой, — ругнулся себе под нос Ниалл, а после посмотрел на Никки обманчиво невинным взглядом, сделав шаг в её сторону. — Чего ты добиваешься, коварная соблазнительница?       — Почему сразу коварная?       Никки отступила. Ей понравилось это непривычное, игривое настроение Ниалла. Она не так часто видела его таким. И уж тем более не после того, как сделала бы что-то подобное, как с замком. Она ожидала его злости, его нравоучений, но вместо этого получила Ниалла, который забыл о своих ненавистных принципах, толкавших его идти на забытую древними лекцию.       — Значит, факт соблазнения ты не оспариваешь? Я же твой ректор.       Ниалл сделал ещё шаг, вынуждая Никкаль отступить чуть назад, тем самым приближая к кровати.       — Бывший ректор. Да и я соблазняю своего мужчину на вполне законных основаниях.       Пока Ниалл восхищался тем, что она так легко назвала его своим, Никки сама потянулась к нему, цокнула зубами у самого носа, будто намереваясь укусить, и отстранилась. На таких желанных губах бывшего генерала заиграла соблазнительная лукавая улыбка.       — Я добиваюсь тебя, о Великий и Строгий.       Девушка рассмеялась, повернулась спиной и со смехом преодолела то короткое расстояние, что ещё оставалось.       Ниалл с непознанным ранее упоением наблюдал за тем, как она ловко избежала его объятий. Нежная, искренняя, чувственная. Она была такой живой, такой настоящей. Словно глоток воздуха, словно целая жизнь, в которой он себе отказывал десятилетиями.       Он был воином. Был генералом. Выполнял приказы. Не всегда правильные, не всегда честные. С него не спрашивали морали, ему не обещали искупленья. Он ломал, его ломали. Сколько крови было на его руках, сколько ошибок привело к печальным последствиям. Он терял. Многих терял, многих хоронил. Он отчаялся получить от судьбы что-то хорошее, как наказание за его тёмное прошлое, но Никкаль… чем она была, как не его благословением?       Взобравшись на кровать, она приподнялась на локтях и с вызовом посмотрела на него. Словно сейчас она была прекрасной сильфидой или лукавой мавкой. Искусной соблазнительницей, чьё тело и душа были для него желаннее всего, что мог предложить мир.       Когда Ниалл подошёл к кровати, прогоняя по пути остатки сожалений по поводу того, что сегодня не явится на лекции, он, словно довольный кот, наблюдал за тем, как Никкаль следила за его приближением. Нетерпеливо, жадно и восхитительно откровенно.       — Я люблю тебя, — улыбнулась Никкаль и протянула к нему руки.       — Я тоже, хитрая женщина, но тебе всё равно не избежать наказания.       Ниалл опустился на колени рядом с Никкаль, убрал упрямые и яркие, словно языки пламени, пряди и прошёлся подушечками пальцев по скуле, подбородку, шее, вниз к груди, такой манящей, такой прекрасной…       Никкаль застыла, наблюдая за ним, ожидая его действий, того самого обещанного наказания. Всё внутри неё трепетало от ожидания, от сладкого предвкушения. Она почти забывала, как дышать, чувствуя даже кончиками волос то сладкое и тягучее, как карамель, желание, которое замерло между ними в таком же предвкушении.       — Ты сегодня пошла даже дальше, чем обычно, Никкаль, — сказал Ниалл, проводя пальцами по её правой руке. — Ты заставила нарушить правила Академии их же создателя.       — Правила существуют для того, чтобы…       Никки не закончила свою фразу, так как Ниалл наклонился ближе, нависнув над её лицом буквально в нескольких сантиметрах. Она кожей почувствовала его тёплое дыхание, затаила собственное и услышала его короткий вздох. Её взгляд упал на его губы, замер на мгновение, а после она закрыла глаза, ожидая, когда эти самые губы накроют её.       Губы закололо от нетерпения, от возникшего напряжения, но поцелуя так и не последовало.       Вместо того, чтобы коснуться её губ, губы Ниалла замерли на кончике носа, лбу, виске, и опустились вниз по скуле. Это было так легко и нежно, словно её касались пёрышком. Бережно, невесомо, словно он не наказывать её собрался, а утолять тоску последних десяти лет, а может и того больше. Никки не раз задавалась вопросом: сколько он пережил и скольких потерял? Она видела вековую боль в его взгляде, но пока боялась даже спросить, что за ней скрывалось, а он не спешил рассказывать.       Ниалл никуда не спешил, не торопился. В каждом его мягком, ласковом прикосновении чувствовалась та невыразимая нежность, которую он к ней испытывал, его восхищение ею, его трепет и признание того, что он покорен и доволен этим.       — Наказание… Какое оно в этот раз?       — Молчать и лежать смирно, — Ниалл коснулся губами кончика её брови, и всё её негодование от того, что она не получила того поцелуя, который хотела, испарилось.       — Смирно? — выдохнула она, и Ниалл хрипло рассмеялся, оставляя лёгкий укус на мочке её уха, словно наказание.       — Уже и здесь нарушаешь?       Никкаль закусила губу, испытывая непреодолимое желание нарушить его новый запрет, но при этом ей было слишком любопытно, что будет, если подчиниться. Ниалл же, словно настоящий чеширский кот, продолжил свою хитрую игру.       Он спустился к шее, к которой прикасался не только губами. Искушение было настолько велико, что Ниалл не удержался от того, чтобы провести по ней ещё и языком.       Эта кожа, такая бархатная и нежная, словно самый хрупкий лепесток… Этот запах жасмина и ванили… Отзывчивость на каждое прикосновение… Дурманили его, пьянили ничуть не хуже самого крепкого вина, что когда-то было в его бокале.       Он хотел извести её лишь поцелуями, но руки сами, словно против его воли, коснулись её восхитительного тела и, пока губы вели своё неспешное путешествие от девичьего плеча к полной груди, ладони то и дело скользили по соблазнительным изгибам желанной фигуры.       Ниалл спустился серией коротких поцелуев к груди, и у девушки сквозь сжатые губы вырвался протяжный стон.       — Тише, Никкаль, тише, — его тихий, уже слегка хрипловатый голос сводил её с ума ничуть не меньше прикосновений, а он ждал от неё молчания. — Ты всё ещё наказана.       Ниалл играл с грудью Никкаль (на той не было и места, где он не оставил бы след тёплых губ или лукавого языка), оставил цепочку ласковых укусов вдоль живота и спустился ниже. Ей казалось, что безудержная страсть, быстрые, резкие прикосновения — это то, что хотела бы каждая девушка, но та пьянящая нежность, та сладкая и затрагивающая самые дальние уголки души неспешность сводили её с ума.       Ниалл сводил её с ума.       Его нежность, его любовь, забота в каждом движении… Его внимание к деталям и к малейшей её реакции на что угодно… Будоражили разум, лишали воли, переполняли благоговением и ответной нежностью сердце и душу. Он целовал её тело, ласкал руками кожу и, казалось, убаюкивал душу, укутывал её в сотни тончайших слоёв нежности и трепета, которые испытывал.       Он наказывал её. Упрямо и неумолимо, как и всегда, но вовсе не так, как она себе это думала. Ниалл лишил её возможности ответить ему, отзываться на его прикосновения той отдачей, которой ей хотелось, и она уже начала задумываться над тем, чтобы после всё-таки ударить его по коленке.       Никки выдержала всё, стараясь играть по его правилам, но когда его губы коснулись основания левого бедра, а сильные руки приподняли её колено, Никкаль не сдержалась и чертыхнулась, вынужденная топить в себе все стоны и крики. Во снах он позволял ей всё, но этот Ниалл, реальный, был опасным, жестоким мужчиной, раз позволял ей переживать такое.       — Ниалл… за что… ты… так… со мной?       — Ты совсем никого не слушаешь, — он прикоснулся своими мягкими губами к внутренней стороне бедра, и Никкаль ещё крепче прикусила нижнюю губу. До чего же ей не хотелось сдерживаться. — Должен же я хоть каким-то образом приучить к послушанию.       — Но не таким же… Ах.       — Остальные рычаги давления на тебя не действуют.       Ниалл ловко и со знанием дела оставил цепочку поцелуев на внутренней стороне бедра, уделил особое внимание коленке, а после спустился вниз к ступне…       Никкаль могла поклясться, что нет ничего особенного и чувственного в этом, но когда любимый полуобнажённый мужчина сидит у твоих ног, бережно берёт одну из них в руки, ласково и специально медленно, чтобы растянуть мгновение, проводит по ней ладонью, а затем оставляет обманчиво невинные поцелуи на каждом пальчике…       Никки восторгалась уже тем, насколько восхитительным выглядел Ниалл с взъерошенными ею же волосами, обнажённым торсом и взглядом… Словно он видел перед собой самое ценное сокровище, а не слабого мага огня, сироту и злостную нарушительницу любых правил. При том, что в его глазах полыхало зелёное пламя, а его прикосновения и ласки были нарочито медленными, неспешными.       — Ниалл… пожалуйста… — Никкаль протянула ему ладонь в приглашающем жесте, но он отрицательно покачал головой.       — Ты ещё не усвоила урок.       Ниалл повторил всё то же со второй ногой, и Никки ещё дважды попыталась попросить его прекратить пытку, но Ниалл был неумолим и особенно коварен, когда, наблюдая за её нетерпеливостью, медленно опустил левую ногу, снова навис над ней и мягко развёл её колени в стороны. Она уже понадеялась, что он закончил, и теперь они перейдут к главному, но он не стал развязывать тесёмку и снимать брюки, да и потянулся вовсе не к её губам…       Никкаль не знала: шокировала ли её собственная догадка или смущала…       — Ты же не собираешься целовать ТАМ?..       — Смирно, Никки, — тихо напомнил ей Ниалл. — Помнишь?       Голова Ниалла замерла меж её разведённых в стороны ног, ладони лежали на её бёдрах, удерживая и одновременно лаская, а губы прикоснулись к самому сокровенному месту… к тому, которое она и подумать не могла, что можно было бы поцеловать.       И всё же Ниалл не только подумал об этом, но и сделал.       — Это… — еле выдохнула Никкаль. Новые, острые и невероятно восхитительные ощущения накрывали её с головой. — Ниалл, это слишком…       — Доверься мне. Я знаю, как доставить девушке удовольствие.       Никкаль бы ответила, что доверяет ему безоговорочно, если бы была уверена, что голос её послушается, а не будет похож на крик чайки, но всё, что она могла — просто отдаться тем ощущениям, что ей дарил Ниалл, и взмолиться древним, чтобы ей хватило терпения и выдержки не закричать на всю Академию. Ей казалось, в таком случае студентам совершенно точно станет известно, где их ректор и чем занят.       — Но я никогда…       — Те юнцы, с которыми ты была… — выдохнул Ниалл между теми медленными поцелуями, которыми касался самого особенного места, и Никки почудилось недовольство в его голосе. — Они не знали, как лучше всего угодить своей даме. Или ты думаешь, то, что пыталась сделать ты — это всё, что можно кроме самого секса?       Никкаль закрыла глаза, впервые испытав смущение за это утро. Ей же казалось… она же думала… Все умные мысли разбежались кто куда, когда Ниалл коснулся языком того места, что ещё несколько мгновений назад осыпал поцелуями.       Никкаль извивалась, сжимая простынь так сильно, что боялась скоро порвать ткань. Она сдерживала звуки, которые рвались из неё, но казалось, ещё немного и она сойдёт с ума. Тем не менее, она сдерживалась ровно до тех пор, пока напряжение и желание не заставили её едва ли не скулить.       — Пожалуйста… Ниалл, я всё осознала…       — Рад это слышать, — хрипло рассмеялся Ниалл и отстранился от Никкаль за миг до того, как напряжение достигло пика. — Что именно ты усвоила?       Ника от удивления аж распахнула глаза. Он решил поиздеваться над ней? Неужели они сейчас и правда станут обсуждать… Но она довольно быстро проглотила собственное недовольство: Ниалл приподнялся для того, чтобы снять штаны, и к тому времени, как её взгляд опустился вниз, он был уже полностью обнажённый и прекрасный, словно скульптура, словно произведение древних мастеров.       — Что больше не стоит расплавлять замки?       — Эх, Никки, — Ниалл склонился к ней и в этот раз навис уже над её лицом. Не целуя, снова провоцируя. — Ты всегда делаешь неправильные выводы.       Не объясняя, что конкретно имел ввиду, Ниалл сначала убрал языком выступившие несколько капель крови из прокусанной губы, а затем и вовсе поцеловал так, как ей того хотелось всё утро. Сладко, нежно, вкладывая в него не только желание, но и самого себя.       Когда он вошел в неё, Никкаль показалось, что ещё немного, и она распадётся на атомы. Слишком многих усилий стоило ей его наказание, слишком многих нервных клеток. Она испытала не только восторг от их близости, но и облегчение, по той простой причине, что она могла отвечать ему на его ласки, дарить себя в той же мере, что делал он сам.       Каждый толчок отбивался в её сердце обещанием: любить, защищать, лелеять, оберегать, ценить, строить общее будущее и растить детей, просто быть рядом. Что бы он ни делал, ни говорил, было наполнено той любовью, которая переполняла его сердце, и той радостью, что больше её не нужно было скрывать.       Когда оба достигли заветной вершины наслаждения, и удовольствие затопило обоих, Ниалл упал на Никкаль, придавив её собой на короткое мгновение. Показав тем самым, что его собственное наказание утомило его ничуть не меньше. Он довольно скоро перекатился на другую половину, утянув Никкаль за собой и прижав к своей груди, а после уткнувшись в её волосы.       — Моя сладкая Искорка, что же ты со мной творишь?       Никкаль не стала отвечать ему, а просто уткнулась в его грудь, довольно промурлыкав. С ним ей было уютно. С ним ей было безопасно. Только с ним она ощущала себя живой, настоящей, любимой… Только его она желала, только его боготворила. Ей казалось, ещё немного и сердце просто не выдержит.       — Если ты так наказал меня за испорченный замок, то чего ждать, если я случайно спалю что-то побольше? Например зиккурат?       — Надеюсь, ты это не серьёзно… — Ниалл играл с волосами Никки, и его рука замерла на те мгновения, когда он представлял обитель Пяти в огне. Зрелище одновременно ужасное и прекрасное.       — Почему же? Такое наказание мне очень даже понравилось.       — Никки… — Ниалл громко рассмеялся и взъерошил спутанные яркие волосы, упиваясь осознанием, что теперь он не один…       Это был первый раз за все те сто лет, что существовала Академия, когда ректор так и не явился на занятия…